«Спрашивают, не хочу ли нарисовать бабочек?». Минчанин превратил свой подъезд в музей хэви-метала

Источник материала:

В минской «экспериментальной» трехэтажке на Грушевке есть один необычный подъезд, который оформлен в рок-стиле. Кто его сделал и как он выглядит, рассказывает CityDog.by.

Косяки строителей и рухнувший в детской потолок

На улице Грушевской этот дом появился в 1962 году по заказу Министерства лесного хозяйства. По рассказам жильцов, строители успели хорошо покуролесить, пока его делали: напились и уронили грузоподъемный кран на здание (от разрушения его спасли стены толщиной в 69 см), а также «своровали все, что только можно было».

Наказали их за куролесы или нет, никто не знает. А вот за воровство прораба и начальника стройки посадили. И все бы ничего, только перекрытия между этажами уже сделали из досок и дранки, а не из бетона. Как рассказали нам местные, через несколько десятков лет перекрытия стали подавать сигнал SOS, а жильцы — писать в ЖЭС.

Неизвестно, чем бы закончилась эта переписка, если бы в одной из квартир на первом этаже не обрушилась часть потолка. И как раз в том месте, где спали дети, — их было трое. К счастью, в тот день мама разрешила малышам посмотреть телевизор после 22:00. И вот когда они ушли из комнаты, потолок и обрушился.

Вскоре после этого жильцов выселили, наконец-то закрыв дом на капитальный ремонт. Он продолжался шесть лет — с 1991 по 1997 год. А после завершения дом № 148 на Грушевской стали называть экспериментальным.

Ремонт, проведенный в 1990-е, как утверждают жильцы, был первым и последним в их доме. Впрочем, в аншлаге на доме говорится, что последний капремонт прошел тут в 2002 году. Если информации на табличке все-таки верить, то следующий будет только в 2027-м.

Ноу-хау, премьер-министр и ремонт, требующий ремонта

— Экспериментальным его называют по нескольким причинам, — рассказывает Михаил Михайлович, проживающий во втором подъезде. — Во-первых, изначально дом был двухэтажным на восемь квартир. А уже во время ремонта надстроили еще один этаж и сделали перепланировку — стало девять жилых помещений.

Во-вторых, отопление. До ремонта оно было печным, а после — центральным. Причем на батареях стояли какие-то устройства со шкалой от 0 до 9, с помощью которых можно было регулировать подачу тепла. Сначала все работало хорошо, а потом что-то пошло не так.

Вот в этом, как мне кажется, и заключается «экспериментальность» нашего дома. Потому что в советское время никто даже и не думал о том, чтобы из двухэтажного здания сделать трехэтажное. Не говоря уже о регулируемом отоплении.

Плюс в доме сделали интересную ломаную крышу и необычные лоджии. Конечно же, заменили и перекрытия.

Все это вкупе было ноу-хау для того времени. Наверное, поэтому на открытии дома после ремонта и присутствовал премьер-министр Беларуси Сергей Линг.

Снаружи дом действительно выглядел красиво. А вот внутри, как признается Михаил Михайлович, было много недоработок. В квартире ему пришлось заменить практически все: начиная от труб и заканчивая проводкой. Подъезд тоже оставлял желать лучшего.

«Превратили его в притон и туалет»

— Мало того, что стены серого невзрачного цвета, так еще и краска с какими-то потеками, — вспоминает Михаил Михайлович. — Меня это абсолютно не удовлетворяло, а тут еще сосед-пьяница завел себе сожительницу, отсидевшую в местах не столь отдаленных.

Она стала приглашать друзей, и в итоге эти любители выпить и покурить превратили подъезд в притон и туалет.

— После их гулянок на стенах то кровавые сопли оставались, то отпечатки рук, извините, с фекалиями, — продолжает собеседник. — Конечно, мы реагировали и обращались в милицию. Ну, приедет наряд, затихнет это безобразие на несколько недель, а потом все равно продолжается.

В конце концов мне надоело видеть таким подъезд, и я решил что-нибудь сделать. А у нас как раз после ремонта осталось немного краски, шпаклевки и штукатурки — и меня осенило.

Михаил Михайлович прогрунтовал стены, подобрал фон и начал их разрисовывать. По профессии мужчина венеролог, но до поступления в медицинский работал в художественной мастерской маляром третьего разряда на картонно-рубероидном заводе в Осиповичах. Там его научили делать трафареты и аппликации, рисовать гуашью, пером и пастелью. Пригодилось.

А еще наш собеседник — меломан с огромной коллекцией кассет и пластинок. Добавить элементы метала в подъезд он решил, пообщавшись с другом, который был ярым поклонником этого музыкального стиля. Сам Михаил Михайлович воспитывался «на разной музыке».

— За подъезд взялся в 2000 году и потихоньку, когда было вдохновение, занимался его обновлением. Последние штрихи внес год назад: повесил пластинки, наклеив на них вырезки из журналов. Сколько потратил денег за это время на подъезд, не считал. В основном использовал то, что оставалось после ремонтов квартиры. Конечно, покупал что-то и специально — дороже всего обходились лаки.

— У меня часто спрашивают, не хочу ли нарисовать что-то другое — лес или бабочек, например, — рассказывает собеседник. — Я видел такие подъезды. Да, это красиво. Но поговорил с соседями и они сказали, что пусть будет так, как есть.

«Тут женщины загорали во дворе»

— Еще один вопрос, который мне часто задают: «Зачем?» — продолжает Михаил Михайлович. — Так ведь это мой дом, я давно здесь живу и хочу, чтобы он был красивым.

Когда только заселился, дом утопал в зелени. Ее было так много, что у меня складывалось впечатление, что живу или в частном секторе, или на хуторе (в 1890-х годах на территории современной улицы Грушевской действительно находился хутор Грушево, или Грушевка, а еще луг и предместье Добрые мысли. — Ред.).

Ты выходил из подъезда и упирался в «лес» кустарников, которые укрывали дом от посторонних глаз. Ведь они были настолько густыми и высокими, что любопытные прохожие не могли увидеть, что здесь происходит. Поэтому, когда было жарко, женщины без опасений и стеснения раздевались до купальников и загорали во дворе.

Цветы в подъезде — тоже дело рук Михаила Михайловича и его супруги Маргариты Сергеевны. Менять и цветы, и горшки для них им приходилось достаточно часто — их воровали.

— Здесь росли также сливы, яблони, вишни, крыжовник, каштаны, рябины. А вдоль всего дома были разбиты грядки с луком, укропом, чесноком и огурцами. То время у меня ассоциируется с тишиной, уютом, спокойствием и немноголюдностью — мы все друг друга знали и жили как одна семья. Единственными минусами были туалеты на улице (после капремонта в 1997 году их сделали в квартирах. — Ред.) и удаленность от центра, потому что ходил только один автобус.

Но с годами зелени стало меньше, а машин и суеты — больше. Хотя птицы по утрам здесь поют до сих пор, и люди все такие же удобные для общения. Поэтому не все так плохо. Однако, если бы решили вопрос с загруженностью двора транспортом и поставили скамейки, было бы еще лучше.

Поддерживает Михаила Михайловича и его соседка Татьяна. В доме она живет с 1997 года. Признается, что ей нравится то, как выглядит их подъезд, — это красиво.

Сама женщина отвечает за красоту около подъезда: вот уже больше 20 лет она ухаживает за клумбой. Первым делом посадила на ней куст гортензии, потом розы — и пошло-поехало. Татьяна признается: в доме на Грушевской ей нравится жить из-за тишины и малолюдности.

Ну, и из-за подъезда, конечно.

Читайте на CityDog.by

Классический бабушатник! В Минске продают «ковровую» квартиру

На крыше минской высотки установили бассейн с лежаками (фото)

Уличная мода «Кастрычніцкай»: официантка с дипломом микробиолога говорит, что ей нужна помощь стилиста, — а вы что думаете?

Теги: Минск