«Люди ошибаются и болеют». Почему наниматели заменяют людей роботами и произойдет ли это с вами

Источник материала:

В последнее время все чаще слышны новости о том, что вместо людей вполне успешно и самостоятельно работают компьютеры, причем в самых разных сферах. Роботы проводят медицинские операции, помогают коммунальникам, собирают машины (а заодно варят кофе и рисуют!), учат школьников английскому, проводят экскурсии по зоопарку… Специалисты вовсю составляют списки профессий, которые скоро исчезнут. Тем не менее не все эксперты считают, что вместо людей будут трудиться роботы. «Куда подевались тысячи телефонисток и наборщиков? Они не умерли и не исчезли, им просто пришлось переучиться», — говорит экономист Лев Львовский.

FINANCE.TUT.BY расспросил экспертов о том, какие сферы больше всего подвержены автоматизации, кто из-за нее может остаться без работы и что делать, чтобы этого не произошло.

«В зоне риска — 30% рабочих мест». Как автоматизация повлияет на рынок труда в ближайшие 15 лет?

Недавно Банк БелВЭБ разослал своим сотрудникам письмо, в котором объявил о грядущей оптимизации кадров. Об этом рассказывает издание naviny.by. Конечно, меньше работы у банка не стало, просто часть процессов теперь можно «оцифровать» и тем самым сэкономить на сотрудниках. В других банках тоже столкнулись с тем, что клиенты все чаще стали предпочитать виртуальное общение реальному, а функции работников в отделениях постепенно меняются.

— Например, мы видим, что люди все больше пользуются мобильным приложением для совершения разных операций, и даже в интернет-банке количество операций сокращается и скоро станет статистической погрешностью, — говорит Вячеслав Скорбеж, директор по коммуникациям Альфа-Банка. — Тем не менее для нашего банка сокращения в данный момент неактуальны, потому что за последние три года в количестве клиентов он вырос в три раза. Также мы не видим необходимости, например, уменьшать количество отделений. Наша практика показывает, что люди все равно продолжают в них ходить, но теперь не для того, чтобы пополнить счет или погасить кредит, а чтобы получить консультацию по какому-то вопросу.

По прогнозам экспертов, банковская сфера — одна из первых, которых заметно затронет цифровизация бизнеса. В прошлом году крупная консалтинговая компания PwC выпустила исследование под названием «Действительно ли роботы украдут наши рабочие места?». Его авторы пришли к выводу, что будущую автоматизацию можно разделить на три волны — алгоритмическую (начало 2020-х), форcированную (конец 2020-х) и автономную (середина 2030-х). С первой мы, по сути, уже столкнулись. Она заключается в автоматизации простых вычислительных действий и анализа данных и скажется в первую очередь как раз на работниках банков, страховых компаний, технических служб, научных учреждений, а также на тех, кто работает в сфере информации и коммуникации.

Ко второй волне алгоритмы научатся не только вести подсчеты, но и принимать простые решения. Кроме того, появится больше программ, которые будут работать автономно. Под ударом вновь окажется финансовый и страховой сектор, помимо них будут затронуты производство, транспортная и складская деятельность, некоторые административные должности. И, наконец, к третьей волне физический труд будет полностью автоматизирован, а алгоритмы научатся принимать решения в режиме реального времени и с учетом изменений ситуации. Помимо уже перечисленных сфер третья волна затронет еще и строительство, оказание коммунальных услуг и управление транспортными средствами.

Каждая из этих стадий по-своему повлияет на занятость. Если во время первой волны в высокой зоне риска будут находиться в среднем 3% рабочих мест, то ко второй эта доля вырастет до 20%, а к третьей — до 30%. Эти цифры заметно отличаются по регионам и странам. Беларусь в исследование не попала, но зато в нем есть наши соседи — Россия, Литва и Польша. По прогнозам экспертов, в России во время первой волны автоматизации в высокую зону риска попадут 2% рабочих мест, во второй — 12%, в третьей — 23%. И это еще «хороший» результат! Например, в Польше в первой волне под угрозой будут находиться 2% рабочих мест, во второй — 18%, в третьей — 33%. У Литвы результат еще хуже: 4%, 26% и 42% соответственно. Из всех стран, рассмотренных PwC, больше всего от автоматизации пострадает Словакия, меньше всего — Южная Корея.

— Этот прогноз (потери рабочих мест. — Прим. ред.) варьируется от 20−25% в восточноазиатских и скандинавских странах, где средний уровень образования достаточно высок, до более чем 40% в странах Восточной Европы, где большая доля занятости по-прежнему приходится на промышленное производство, которое проще автоматизировать, — комментируют авторы исследования.

Помимо места жительства влиять будут также уровень образования, возраст и пол работников.

— Для тех, у кого есть высшее образование, риски от автоматизации значительно ниже, чем для тех, у кого его нет. Более образованным людям проще подстроиться под технологические изменения. Также они с большей вероятностью будут занимать высокие менеджерские позиции, на которых по-прежнему будет нужна человеческая оценка, а также заниматься созданием и контролем искусственного интеллекта. Кроме того, благодаря росту продуктивности у таких работников могут повыситься зарплаты, — рассказывают эксперты PwC. — В разных возрастных группах различия выражены не так ярко, хотя некоторые возрастные работники могут почувствовать, что им тяжелее перестраиваться и переучиваться. Особенно это будет касаться мужчин со средним уровнем образования по мере того, как мы будем продвигаться к автоматизации физического труда и управления транспортными средствами, потому что доля мужчин в этих сферах достаточно велика. Женская рабочая сила больше пострадает в первых волнах автоматизации, которые затронут административные позиции. В противовес некоторым предсказаниям мы не верим, что к 2030-м автоматизация приведет к более высокому уровню безработицы, чем было в течение десятилетий с момента начала цифровой революции. Тем не менее она полностью изменит рынок труда.

«Персонал — дорогой и ненадежный ресурс: люди могут ошибаться, увольняться, болеть»

Беларусь от мировых трендов не отстает: наш рынок труда тоже будет испытывать все большее влияние современных технологий.

— Цифровизация, автоматизация, роботизация — это то, что сейчас стоит во главе угла в любом бизнесе, который идет в ногу со временем, — говорит Ольга Надточаева, руководитель коммуникационных и исследовательских проектов консалтинговой группы «Здесь и Сейчас». — Во-первых, мы живем в супертехнологичном мире. Если раньше в него приходили новые технологии, то теперь продолжают приходить новые и одновременно устаревать предыдущие. И скорость изменений постоянно возрастает. Во-вторых, наша жизнь плавно переходит в онлайн, и это тоже очень видоизменяет рынок труда. И в-третьих, персонал — это в принципе очень дорогостоящий и крайне ненадежный ресурс. Люди могут ошибаться, приходить и увольняться, болеть. Человеческий фактор всегда очень сильно влияет на бизнес. Поэтому если предприятие сконцентрировано на повышении скорости выполнения операций, снижении зависимости от использования человеческих ресурсов, удешевлении стоимости продукции, то оно в наибольшей степени будет ориентировано на автоматизацию некоторых процессов.

Эксперт перечисляет сферы, наиболее подверженные автоматизации в Беларуси и уже столкнувшиеся с ней. Это промышленность, медицина, сервисы, торговля, медиаресурсы, логистика, связь и коммуникация, управление транспортными средствами.

— Под ударом в первую очередь находится деятельность, связанная с некими повторяющимися алгоритмами. Если действие может быть разбито на четкие системные алгоритмы, соответственно, оно может быть автоматизировано, — продолжает Ольга Надточаева. — В зоне риска находятся в первую очередь профессии, связанные со всеми видами покупок и сервисов: продавцы, кассиры, специалисты по работе с клиентами, диспетчеры. В этих процессах уже идет тренд на минимизацию участия человека. Как давно вы были в банке, чтобы совершить какую-нибудь операцию, или покупали билет в кассе, а не онлайн? А это тоже были специалисты, спрос на которых на рынке труда значительно снизился.

Тем не менее Ольга Надточаева считает, что говорить о том, что какие-то профессии умрут, нельзя — «это просто лозунг, чтобы привлечь внимание к проблеме».

— Устаревают не сами профессии, а навыки. Условия постоянно меняются, соответственно, требуются некие новые умения, чтобы справиться с изменившимся характером и объемом работ, — объясняет свою позицию Ольга Надточаева. — Особенно тяжело справляться с реалиями нового рынка тем людям, которые всю жизнь посвятили одной профессии. Например, с развитием новых технологий сокращается занятость сервисных инженеров в телекоммуникациях. Человек мог отучиться на инженера связи, проработать всю жизнь, стать первоклассным специалистом или руководителем, постоянно повышать квалификацию — а потом его сокращают в 50 лет. Что ему делать до пенсии еще одиннадцать лет? Инженеру пойти работать на стройку, продавцом, дворником, швеей? Вот это на самом деле очень страшно. И это будет происходить все чаще во многих сферах.

По мнению эксперта, развитие робототехники и автоматизация во всех областях приведут к высокой востребованности таких специалистов, как конструкторы, дизайнеры, архитекторы, технологи, IT-специалисты, сервисные инженеры, специалисты по информационной безопасности.

— Также будут нужны квалифицированные преподаватели во всех этих областях, — добавляет Ольга Надточаева. — Постепенно будет расти спрос на гибридные специальности. Человек должен будет иметь фундаментальные знания в нескольких областях: например, дизайне и робототехнике или медицине и программировании. Тренд, о котором задумываются везде, даже у нас, — это базовые навыки программирования для всего населения, в том числе включение таких дисциплин в школьную программу.

К слову, тренд на автоматизацию и цифровизацию изменит не только рынок труда, но и систему образования.

— Технологии развиваются с такой скоростью, что идея получения высшего образования как успешной основы для дальнейшей профессиональной деятельности тоже устаревает. Сейчас для специалистов любого уровня действует концепция обучения в течение всей жизни (long life learning). Нельзя сказать, что в современном мире некое базовое образование — это залог успеха в будущем. Постоянное обучение новым знаниям и навыкам, совершенствование своих компетенций — вот залог успеха в будущем, — уверена Ольга Надточаева. — В советские годы высшее образование стояло во главе угла, потому что оно давало преимущество и было труднодоступно. Высшее образование мог получить либо талантливый человек, либо мотивированный, который очень хотел профессионально развиваться и идти по карьерной лестнице. Получить руководящую позицию в принципе было нельзя, если у тебя не было высшего образования. В результате высшее образование стало самоцелью, доказательством своей состоятельности. Сейчас каждый родитель видит свою миссию в том, чтобы его ребенок получил высшее образование. Но в настоящем мире оно постепенно теряет свою ценность, особенно для работодателей. Думать, что ты один раз отучился и этого хватит на всю жизнь, — это в корне неправильная позиция. Позиция «окончи вуз, а там куда-нибудь устроишься» больше не работает. Развитие способностей, профессиональное самоопределение должно начинаться намного раньше вуза и не останавливаться с его окончанием. А те, кто в 11-м классе ломает голову, куда же им подать документы, а не в какой профессии развиваться, вообще рискуют остаться за бортом востребованности на рынке труда.

«Появляется софт, который сам пишет код». Роботы заменят даже айтишников?

Сфера, которую по мере развития технологий ждет только лучшее, — это IT. В конце концов, именно айтишники изобретают те самые программы, которые будут работать вместо всех остальных. Здесь тоже есть свои тенденции.

— Самые перспективные направления в IT — это искуственный интеллект (artificial intelligence), машинное зрение (machine vision) и «большие данные» (big data), создание многочисленных мобильных приложений под Android, iOS. Все это — наша новая реальность, — рассказывает Игорь Кочетов, директор кадрового агентства KIAT, которое активно занимается подбором персонала в сфере IT. — Есть еще перспективные «железные» хайтек-проекты: зеленая энергетика, аккумуляторы большой мощности, интеллектуальные приборы и так далее. Все это будет востребовано в ближайшем будущем. Беларусь здесь не отстает, у нас сейчас есть много проектов в этих сферах. Дело в том, что наши компании во многом обслуживают проекты мировых корпораций, а значит, идеи и инвестиции идут оттуда.

При этом, говорит Игорь Кочетов, специалистов, которые могли бы работать на таких проектах, в стране категорически не хватает. Во многом это связано с уровнем белорусского IT-образования.

— Если представить IT-специальности в виде пирамиды, то на ее нижних, самых низкооплачиваемых уровнях будет много людей, которые пришли не только из специализированных вузов, но и со стороны, окончив различные курсы. Выше находятся профессионалы, которые окончили IT-вузы, — объясняет Игорь Кочетов. — Проблема в том, что сейчас в белорусском IT-образовании кризис. Государственная система образования не успевает за многочисленными IT-языками и технологиями. Кроме того, можно говорить о невысокой мотивации преподавателей с небольшой зарплатой, обучающих, например, старшекурсников, которые уже работают по специальности и получают неплохие деньги. К счастью, здесь хорошо работают крупные IT-компании, которые обучают студентов. Получается, белорусское IT-образование поддерживается средствами клиентов и заказчиков наших компаний.

Следующая тенденция наверняка придется по душе гуманитариям: IT-компаниям все чаще бывают нужны люди, которые не заняты непосредственно в создании софта.

— Касается это в первую очередь продуктовых компаний, которые производят собственный продукт и должны куда-то его продавать. Для этого нужны специалисты по продажам, успешные коммуникаторы, специалисты по работе с клиентами со знанием английского. А ими может стать практически любой коммуникабельный человек, — объясняет Игорь Кочетов. — Появляются и другие специальности, не связанные с IT напрямую: например, маркетологи, бизнес-аналитики. Сейчас некоторые зрелые белорусские компании в своей естественной эволюции постепенно переходят от аутсорсинговой модели к продуктовой, и это означает, что востребованность таких специалистов будет расти.

Вместе с тем расслабляться айтишникам не стоит. Есть риск, что в ближайшем будущем и в этой сфере могут исчезнуть самые простые рутинные специальности.

— В первую очередь это простая кодировка. Перевод на машинный язык тоже автоматизируется. Проще говоря, появляется софт, который сам пишет код, — говорит Игорь Кочетов.

«Старая система образования не предполагала общения с людьми, но теперь мы видим, что это неэффективно»

Эксперты сходятся во мнении, что один из способов выстоять против автоматизации и сохранить работу — это развивать в себе именно человеческие качества, которые никаким компьютерам пока не под силу. Речь идет о так называемых «мягких навыках» — soft skills.

— Навыки, которые понадобятся любому человеку, — это умение работать с большими объемами информации и данных, системность, структурированность, организованность, критичность, дизайн-мышление, скорочтение. Словом, каждому стоит развивать свои когнитивные навыки и soft skills, что будет востребовано в любой специальности. Даже если мы столкнемся с повсеместной автоматизацией, то управление этими процессами все-таки останется за человеком, — объясняет Ольга Надточаева.

Бизнес-тренер и руководитель направления soft skills бизнес-школы «Здесь и Сейчас» Александра Егорушкина выделяет несколько категорий навыков, которые в эпоху машин будут особенно цениться в работниках.

— Первая — это навыки, связанные с мышлением: критическое мышление, креативное мышление, умение комплексно подходить к решению задач, понять, чего не хватает в ваших знаниях и где можно эту информацию добыть, способность оценить, насколько успешно была решена та или иная задача, — перечисляет Александра Егорушкина. — Вторая группа — это навыки, направленные на взаимодействие с людьми. Здесь во главу угла я бы поставила эмоциональный интеллекет. Ни одно решение невозможно принять без эмоций, без них же невозможно выстроить никакую коммуникацию. Соответственно, эмоциональный интеллект — это умение понять себя, других людей, мотивы их поступков, спрогнозировать развитие ситуации в плоскости отношений. Очень важно умение видеть суть в разговоре, ответить на заданный вопрос и самому задавать вопросы, которые помогли бы добраться до сути. Нередко в разных компаниях я провожу такой эксперимент: захожу в какой-нибудь отдел и спрашиваю, когда будет готова определенная задача. В ответ можно услышать множество разных интерпретаций — от «мы уже делаем» до «нас об этом не просили». Но ничего из этого не отвечает на вопрос «когда?».

В качестве третьей группы навыков Александра Егорушкина называет гибкость и обучаемость.

— Тренд на автоматизацию влечет за собой постоянные перемены: получение новых знаний, смена компаний, должностей, сфер деятельности. Сопротивление переменам сильно влияет на наше эмоциональное состояние, вызывает тревогу и страх. То, надолго ли человек застрянет в этих состояниях, зависит от его способности к адаптации, поэтому в основе гибкости в том числе лежат способности эмоционального интеллекта. Более гибкие люди могут быстрее интегрироваться в новые условия с меньшей потерей времени, денег и имиджа, — комментирует Александра Егорушкина.

И, наконец, еще одно качество, которое поможет людям конкурировать с компьютерами, — это ответственность.

— По сравнению с суперточными машинами, которые не откажут и сделают то, что им сказали, люди, не способные взять на себя ответственность за свои действия, будут заведомо в проигрыше, — поясняет Александра Егорушкина.

Ольга Надточаева добавляет, что в западных странах сейчас большое значение имеет умение работать в мультикультурной среде.

— Это знание иностранных языков и понимание национальных особенностей коллег из других стран, умение выстраивать с ними коммуникацию, — говорит Ольга Надточаева. — В прошлом году я была в офисе Microsoft в Чехии, где мне рассказали о двух ключевых задачах компании в управлении персоналом: это поддержание высокого уровня вовлеченности персонала в рабочий процесс и кросс-культурные и междисциплинарные коммуникации. Это то, на чем в общем концентрируются эйчары крупных международных компаний.

По словам Александры Егорушкиной, все эти качества нужно развивать в течение всей жизни. Если их не хватает, можно прибегнуть к помощи специализированных тренингов, книг, онлайн-тренажеров.

— Безусловно, есть люди, у которых эти навыки развиты лучше. Но это зависит в первую очередь от среды, в которой рос и развивался человек. Раньше система образования была направлена в первую очередь на то, чтобы человек получал много знаний, умел выявлять причинно-следственные связи, находил правильные решения. Но та система образования не предполагала никакого взаимодействия с людьми, что и привело к такому дисбалансу «мягких навыков». В школах не было какой-то групповой работы с последующей презентацией итогов. На сегодняшний день мы уже понимаем, что это неэффективно. Однако если вы в свое время не приобрели этих навыков, это можно сделать и во взрослом возрасте, лучше всего — с участием тренера, который может дать вам обратную связь, что позволяет быстрее корректировать модели поведения, — советует Александра Егорушкина.

Экономист: «Для экономики страшнее, если роботами нас заменять не станут»

— На эту ситуацию можно посмотреть с двух сторон: с точки зрения экономики в целом и с точки зрения конкретного человека. С точки зрения экономики страшнее будет, если роботами нас заменять не станут, — уверен старший научный сотрудник BEROC Лев Львовский. — Роботы и алгоритмы — это всего лишь технологии, повышающие производительность труда. Они чаще всего работают вместе с людьми, увеличивая продуктивность этих людей и, как следствие, повышая их зарплаты. Например, килограмм зерна во всем мире стоит одинаково. Его может вырастить либо американский фермер, который в одиночку обрабатывает целое поле с помощью различных сложных комбайнов, либо 100 белорусских фермеров с менее современной техникой. Но тогда каждый из них будет получать сотую часть от зарплаты американского фермера. Единственный способ выжить — это конкурировать, в том числе технологически. Как мы видим из истории, прогресс неумолим, и от него еще никто не пострадал. Скорее, наоборот: в итоге мы становимся богаче. Единственный, кто страдает в краткосрочной перспективе, — это человек, который теряет работу прямо сейчас. Для него это, безусловно, может стать локальной трагедией.

В этом случае на помощь пострадавшим от цифровизации должно прийти государство. Эксперт подчеркивает: это необходимое условие для того, чтобы максимально сгладить возможные негативные эффекты.

— Один из возможных инструментов государства — это субсидирование курсов и программ по переобучению востребованным специальностям. Также нужно информационное обеспечение, пропаганда каких-то профессий, которые нужны людям и не исчезнут, — предлагает Лев Львовский. — Конечно, должно быть повышено пособие по безработице до приемлемого уровня, чтобы человек мог позволить себе уволиться, пойти на те же курсы тестировщиков и найти новую работу. Существующее пособие сделать этого не позволяет. И еще один важный пункт — это помощь с релокацией. Например, в IT-секеторе создается много новых рабочих мест, а в аграрном секторе — не очень. Соответственно, если бывший аграрий захочет сменить профессию и сферу деятельности на IT, ему придется сменить еще и место жительства.

Еще один возможный вариант, который предлагает Лев Львовский, — это искусственное замедление перехода на новые технологии. Но здесь нужно быть аккуратным и «не переусердствовать».

— Конечно, можно запретить использовать роботов на каких-то производствах, чтобы сохранить рабочие места. Но тогда в какой-то момент наши работники начнут получать копейки, а производство переместится в другие страны, где автоматизация все это время не стояла на месте. Тем не менее этот процесс можно как-то замедлить и сгладить. Например, если ситуация требует сократить 500 человек, это можно делать постепенно, чтобы они не вышли на рынок труда одновременно. Но сильно затягивать не стоит, чтобы не потерять индустрию, — говорит Лев Львовский.

В целом, по мнению эксперта, в глобальном смысле бояться цифровизации и автоматизации не стоит.

— Человек на протяжении всей истории занимался автоматизацией труда. Наша жизнь сейчас значительно отличается от жизни 50 и тем более 100−200 лет назад. Куда пропали тысячи телефонисток или наборщиков текста с появлением более совершенной телефонной связи, компьютеров и принтеров? Они не умерли и не исчезли, им просто пришлось переучиться на другие специальности. Многие профессии умерли в течение ХХ века, и они будут продолжать умирать. Насколько тяжело пройдет этот процесс, будет зависеть от готовности самих людей адаптироваться к изменениям и от помощи государства, — подытоживает Лев Львовский.