«Когда Белецкий зашел на зону, у меня все сжалось». Как живут в колонии осужденные за коррупцию

«Если кто-то думает, что ИК-3 — санаторий, это большое заблуждение, — рассказал TUT.BY недавно освободившийся предприниматель. — Александр Кнырович работает в деревообрабатывающем цеху, профессор Александр Белецкий просто пенсионер, он не может заниматься медициной — запретили даже говорить об этом. Когда он только прибыл на зону, я был в шоке от его вида».

Исправительная колония № 3 (в народе — «Витьба» — по названию поселка, где находится) — учреждение относительно молодое. Когда-то здесь располагался лечебно-трудовой профилакторий, потом его переделали в колонию для несовершеннолетних, позже — в исправительную колонию для тех, кого впервые приговорили к лишению свободы. «Колония для б/с» — «Витьбу» называют и так, аббревиатура расшифровывается как «бывший сотрудник» или «безопасное содержание». Именно сюда со всей Беларуси свозят осужденных, которые носили погоны и занимали высокие должности.

— Сразу хочу опровергнуть мнение, что ИК-3 — это санаторий, где сидят только «бээсники», — говорит предприниматель, который в этом году освободился и согласился рассказать TUT.BY про особенности «Витьбы». — Бывших сотрудников там порядка 25% — это люди, которые служили в милиции и других правоохранительных органах, работали в судах, были чиновниками. В колонии сейчас более 1380 человек при общей загрузке порядка 800, то есть зона прилично перегружена. Есть наркоманы (так собеседник здесь и далее называет осужденных за незаконное распространение наркотиков. — Прим.TUT.BY) — около 400 человек, б/с — более 300, остальные — больше 600 человек — «суповой набор» из воришек, убийц, насильников, мошенников и др.

В колонии три корпуса и 12 отрядов, некоторые из них объединены. Наркоманский отряд находится в самом ужасном корпусе, примерно 1970 года постройки — там сырость, плесень, с крыши течет, в бараке спит по 60−70 человек. Наркоманы — молодые люди, в среднем им 23 года. У них сроки — бесконечность — десять лет и выше. Через десять лет я не хочу жить в этой стране, потому что выйдет огромное количество людей, которые прошли свое становление в местах лишения свободы. Они полностью впитали в себя, как губка, ту культуру и поведение и навсегда потеряны для общества. Они не знают, что такое работать, потеряли все ценности. Социальной реабилитации после тюрьмы нет. Силовики думали, что им дадут огромные сроки и они будут там вкалывать от заката до рассвета. В ИК-3 наркоманы чистят руками медную проволоку. Эффективность такого труда нулевая, интеллектуальная составляющая нулевая. К чему мы придем в конце? 

В одном корпусе с наркоманами находится еще один объединенный отряд, где сидят осужденные по разным статьям, в том числе коррупционеры — например, бывший судья Юрий Грушецкий (за взятки на сумму около 60 тысяч долларов осужден на 11 лет лишения свободы. — Прим. TUT.BY) и бывший председатель «Белкоопсоюза» Сергей Ситько (за взятки на сумму 582 млн рублей в 2015 году осужден на 12 лет лишения свободы. — Прим. TUT.BY). Я так понимаю, людям, которые сидели в СИЗО КГБ, по протекции силовиков специально создаются такие хозяйственно-бытовые условия.

Но хочу сказать, что после Володарского (СИЗО № 1 в Минске. — Прим. TUT.BY) — это небо и земля. На Володарке нары в три-четыре этажа, но места все равно не хватает — люди спят по очереди. Постоянная сырость и грязь — там это норма. Ну, и сама атмосфера: стены и коридоры, которые помнят расстрелы. Когда идешь по старым крепостям, где люди дохли, как мухи, понятно, как себя ощущаешь.

Все, кто попадают в СИЗО, уходят с обвинительным приговором. Говорю это, чтобы люди не питали иллюзий. Как только человека взяли под стражу, его лишили свободы, у государства нигде не заложена в расходах оплата пребывания в этом «замечательном» месте (имеется в виду компенсация в случае оправдательного приговора. — Прим. TUT.BY). Человек по-любому получит срок, вопрос только какой — тюремный или ограничение свободы. У нас судьбу человека решает не суд, а оперативный работник или следователь. «Торг» по поводу срока, признания — все это происходит на стадии следствия.

Судья, с которым я сидел в следственном изоляторе, поведал мне страшную истину про судей: «Ты знаешь, почему не выносятся оправдательные приговоры? Потому что на сегодня судьи даже не знают, как их писать. Написать оправдательный приговор гораздо сложнее, чем просто скопировать текст из обвинения».

— Профессор Александр Белецкий (за получение 4 тысяч евро и 3 тысяч долларов приговорен к 7,5 года колонии. — Прим. TUT.BY) приехал на зону в июле, тогда очень сильно похолодало. Я видел многое, но когда увидел его, скажу честно, у меня все сжалось. Вы понимаете, кто такой Белецкий? Это светило мирового уровня! Я хочу, чтобы было безумно стыдно людям, которые называли его своим другом, потому что Александр Валентинович зашел на зону в «положняковом» костюме синего цвета (тюремная роба, которую выдают в колонии. — Прим.TUT.BY), у него с собой была совсем маленькая сумка, то есть его не собрали. Я понимаю, растерялась семья, родные полагали, что его не посадят. Но где сильные мира сего, люди, которым он своими золотыми руками спас жизнь?

Конечно, осужденные помогли доктору чем могли. Потом посылка от родных пришла. Семья его поддерживает, жена каждый день отправляет письма, дети и внук тоже пишут.

Никто из нас не выбирал, куда нас отправят отбывать наказание. И в колонии ты тоже не выбираешь, в каком отряде окажешься, с кем по соседству будешь спать. Вот академик Белецкий спит, а рядом один человек со сроком 24 года лишения свободы, второй — 21 год лишения свободы. Так что маньяк, убийца и заслуженный человек часто оказываются на одних нарах. Разделения на отряды, где сидят только чиновники или только экономические (осужденные за экономические преступления. — Прим.TUT.BY), нет. Исключение — наркоманы.

Для Белецкого в его 62 года семь с половиной лет лишения свободы — это смертный приговор, если не произойдет чудо. Но вероятность того, что он выйдет досрочно, чрезвычайно мала. Насколько мне известно, прошение о помиловании он пока не подал. Первое время он боялся глаза поднять. Свое дело академик не комментирует. Сразу сказал, что тема его профессиональной деятельности в отношении определенного круга лиц не подлежит обсуждению.

Вообще на зоне урки и мошенники объединяются сразу, интеллигентные люди насторожены, консолидировать их очень сложно. Но вот МЧСники, например — очень дружный народ, держатся друг за друга и помогают. О врачах такого сказать нельзя, они, как и чиновники, разрозненные и запуганные.

В ИК-3 также находится бывший замминистра здравоохранения Игорь Лосицкий (признан виновным в получении взяток на сумму 10 тысяч евро и 13,5 тысячи евро и приговорен к 6 годам лишения свободы. — Прим. TUT.BY), бывший начальник управления по здравоохранению в Гродненской области Андрей Стрижак (за взятку в 38 тысяч рублей приговорен к 7,5 года колонии. — Прим. TUT.BY), бывший начальник военно-медицинского управления Минобороны Алексей Еськов (за взятку на сумму 18 тысяч долларов приговорен к 9 годам колонии. — Прим. TUT.BY), бывший главный патологоанатом Беларуси Аркадий Пучков (за коррупцию получил 7,5 года лишения свободы, сумма незаконного дохода — более 29 тысяч рублей. — Прим. TUT.BY) — в свои 70 лет он активно занимается спортом, следит за собой.

— К врачам относятся с уважением, они не будут знать нужды на зоне, — сообщил TUT.BY еще один недавно освободившийся из ИК-3 осужденный.

— Александр Белецкий, как и другие осужденные врачи, медициной заниматься не может, — поясняет освободившийся предприниматель. — Как только они прибыли на зону, им это объяснили: доктора никого не должны лечить, есть медчасть, подрывать ее авторитет не позволят. Белецкий — пенсионер, он может не работать. Чем занимается? Спортом, ходит пешком по убитому стадиону. Начинать нужно постепенно, потому что некоторые резко пошли — в итоге травмы. Так случилось с бывшим замминистра МЧС Дмитрием Бегуном (за взятку на сумму более 100 млн неденоминированных рублей приговорен к 8 годам лишения свободы. — Прим. TUT.BY).

Я не видел, чтобы на зоне кого-то доводили до смерти. Как могут, лечат. Но надо понимать, что медицина там и на воле — совершенно разные вещи. Особенно трудно людям с тяжелыми диагнозами. Например, у бывшего директора учебно-опытного предприятия БГУ Сергея Чайкуна большие проблемы с сердцем, на работу он выходит раз в неделю — по состоянию здоровья, а срок у него — 9 лет (УВД Миноблисполкома сообщало, что Чайкуна задержали по подозрению в получении взятки в 1400 долларов, окончательное обвинение неизвестно. — Прим. TUT.BY).

— По судьям есть закрытая спецуказивка — свидания по двое суток максимум, трое суток не дают, и сидят они свой звонок — ни замен, ни УДО им не светит, — рассказывает предприниматель. — Над ними никто не издевается, но им не простят.

В ИК-3, как я уже сказал, сидит бывший судья минского экономического суда Юрий Грушецкий. Кроме того, бывший зампред Белорусского военного суда Юрий Тузов (за коррупцию получил 14 лет лишения свободы. — Прим. TUT.BY), судья Арнольд Луканский (за мошенничество и взятки осужден на 13 лет колонии. — Прим. TUT.BY) из Бобруйска. Но самая выдающаяся личность, конечно, бывший зампред районного суда Могилева Магомед Умаров (осужден за взятки и мошенничество. — Прим. TUT.BY) — у него шикарное чувство юмора, он никогда не бросит, в свои 64 года — в прекрасной физической форме, председатель шахматной секции. Два года ему сняли по предыдущей амнистии, шесть лет отсидел и еще шесть сидеть — ему дали 14 лет. В отряде его зовут Дед Магомед. У Умарова в ИК-3 сидит не один крестник (так на жаргоне называют тех, кому судья дал срок. — Прим. TUT.BY), но конфликтов по этому поводу нет. Бригадир котельной, у него статья тяжелая, так Умарову и говорил: «Лучше бы ты мне по первому приговору не химию дал, а реальный срок, у меня бы тогда мозги на место стали и я бы хоть сюда не попал». Осужденные друг к другу обращаются на ты независимо от возраста.

Те, кто дают взятки, тоже на «Витьбе». За спиной могут что-то говорить, но в глаза претензии не высказывают. Там другая жизнь. Чтобы приспособиться, нужно быстро стереть из памяти все свое прошлое.

В одной колонии сидят следователи и простые воришки, опера и наркоманы, судьи и убийцы. Если только будет намек на угрозу — оперчасть об этом узнает и разводит конфликтующие стороны. Проводится четкая беседа, объясняют — поедешь отсюда — ШИЗО (штрафной изолятор. — Прим. TUT.BY), ПКТ (помещение камерного типа. — Прим. TUT.BY) или на другую зону, где условия будут хуже.

Воровских законов на зоне нет, эта система давно сломана, ДИН отработал четко. Мелкие отголоски понятий существуют, но больше по фильмам. «Смотрящие» есть, но это наработка администрации. Таким образом они получают нужную информацию, чтобы иметь постоянный контроль внутри коллектива. Есть актив — завхозы, дневальные, председатели секций. Они и есть власть на месте, выбирает их начальство.

Общество деградировало так, что начали анонимки писать даже внутри зоны, внутри этого ада, что раньше было уму непостижимо. В анонимках пишут, что у кого-то койка лучше. Или несколько человек скинулись, купили порошок — приходит анонимка, мол, разберитесь, — это уже перебор (согласно внутренним правилам, осужденные не имеют права покупать и продавать товары внутри зоны. — Прим. TUT.BY). Так что истерия по поводу коррупции пронизывает все не только на свободе, но и на зоне.

— В ИК-3 отбывают наказание и бизнесмены — за экономические преступления, — продолжает собеседник. — Например, Александр Муравьев (инвестор «Мотовело» признан виновным в неуплате налогов, хищении и мошенничестве. — Прим. TUT.BY), срок у него — 11 лет, а это никогда. Человек живет своим делом, не может понять, как произошла такая несправедливость. Он фанат бизнеса, грезит свободой. На зоне он сам каждый день занимается спортом и помогает другим, совершенствует свой немецкий — учит наизусть стихи Гете. Ему отказано в помиловании. Это говорит о том, что администрация колонии никогда его не отправит на замену или УДО. Ему сразу об этом объявили.

Александр Кнырович (соучредитель и директор компании «СарматТермо-Инжиниринг» за дачу взяток и уклонение от уплаты налогов приговорен к 5 годам лишения свободы. — Прим. TUT.BY) тоже в ИК-3. Очень деятельный и активный человек. Читает лекции про бизнес. У него даже есть помощники. Молодежи, наркоманам, это интересно, вход для всех свободный. Активно играет в футбол. На работу ходит на деревообработку.

Загрузить дешевым трудом на зонe возможно, но государство это сделать неспособно, потому что всего боятся: лучше ничего не делать, потому что если что-то сделаешь, сам можешь заехать на зону. Частников туда не пускают. Если предприниматель придет с коммерческим предложением к начальнику колонии, поверьте, начальник будет испытывать огромный страх, потому что завтра придет проверка и скажет, что здесь была коррупционная составляющая. На сегодня ни одна колония себя не окупает. Хотя с теми талантливыми людьми, которые там пребывают, зону можно было загрузить на 200%.

В ИК-3 в швейный цех достаточно маленький набор, в основном отправляют на деревообработку, есть сушилка, котельная, хлебопекарня (обслуживает исправучреждения), банно-прачечный комбинат и столовая. Говорить, что вырабатывается конечный продукт и есть добавочная стоимость, просто смешно. На руки люди почти ничего не получают за свою работу.

С проверками приходят сотрудники ДИН, прокуратура и большие чины силового блока. Никаких правозащитников я на зоне ни разу не видел (по закону, каждую колонию должны посещать члены областной и республиканской наблюдательных комиссий при Министерстве юстиции, контролировать, соблюдаются ли права осужденных. — Прим. TUT.BY).

— В ИК-3 по сравнению с другими колониями хозяйственно-бытовые условия хорошие, — отмечает собеседник. — Самый плохой корпус — первый, как я уже говорил. Во втором корпусе — внешний ремонт. Дальше идет так называемая Рублевка, но тут, как говорится, смех в зале. Изначально, когда строился этот корпус, планировалось, что там будут душевые кабины с горячей водой. Но в конце все обрезали. Горячая вода раз в неделю в бане. Хочешь мыться чаще — мойся холодной. Горячая вода — это роскошь, которую на свободе не ценят. Туалет, как в армии — типа «долбан», есть перегородки.

В спальнях по 36 человек, только в первом — больше 60. В новом корпусе («Рублевке») есть спальни, где по 20, по восемь и даже по шесть мест. Это мера стимуляции со стороны администрации. Прийти и сразу лечь на хорошее место? Так не бывает. Даже профессор Белецкий сначала спал рядом с человеком, который весит под 130 кг и храпит неимоверно. И он не ходил жаловаться, просто терпел.

Если ты маменькин сынок или неженка исполкомовская, конечно, тебе будет тяжело. На твои капризы и предыдущий статус никто не будет обращать внимание, про это лучше вообще не заикаться. Но человек ко всему привыкает, и к зоне тоже.

Нареканий по еде нет. Это, конечно, не ресторан, но от голода никто не умирает. Если кто-то будет рассказывать, что на «Витьбе» кормят гнилой капустой, не верьте. Готовят заключенные. Что дают? Перловку, макароны, которые превращаются в серую массу, супы (щи, борщ и рассольник), жареную курицу и путассу — все самое дешевое.

В свободное время можно читать (в библиотеке выбор небольшой, но есть даже литература на иностранных языках, в ИК-3 отправляют всех осужденных иностранцев), ходить в церковь, заниматься спортом. Я играл в настольный теннис на столе Козулина. Это самый лучший стол на зоне, его родственники осужденного купили. Так что спасибо бывшему кандидату в президенты (Александр Козулин в 2006 году был осужден на 5,5 года лишения свободы за злостное хулиганство и организацию массовых беспорядков, был признан политзаключенным. Находясь в ИК-3, объявлял голодовку. В 2008 году помилован специальным указом Лукашенко. В этой же колонии частично отбывали наказание политзаключенные Александр Отрощенков и Андрей Санников. — Прим. TUT.BY).

В зоне борются с мобильными телефонами, если нашли — это сразу ЧП, проводят расследование. В последнее время дали возможность чаще звонить, выходит по четыре звонка в месяц, каждый звонок до 15 минут. Это существенно сократило количество писем. Вы не представляете, как поддерживает мысль, что тебя ждут на свободе. Два-три года — это критический срок, после которого почти все разводятся.