Маски сброшены: открытый гей и афробелоруска рассказали, зачем идут в депутаты

Оба в парламент идут от партий, каждый со своим посылом: Алана — представлять интересы молодежи, Валентин — своего Молодечненского округа, пишет tut.by

Алана соглашается на интервью только при условии, что ее не будут спрашивать о дискриминации по цвету кожи — на эти вопросы девушка устала отвечать и хочет поговорить о том, зачем идет в парламент.

Выдвигается она в Минске, по Грушевскому округу № 98. Регистрировалась от партии «Белорусская социал-демократическая Грамада», но идейно идет в парламент от молодежного блока, который появился только в августе. От него, к слову, зарегистрировали всех восьмерых активистов, кто подавал документы: шесть человек в Минске, двух — в регионах.

Валентин в парламент идет от ОГП и хочет там представлять Молодечненский городской округ №72. Молодой человек остроумно реагирует на все шутки относительно сексуальной ориентации будущего парламентария. И говорит, что защита прав ЛГБТ-активистов для него не первоочередная задача после попадания в парламент.

Разговор Валентин начинает с цитирования Лукашенко — он несколько раз возвращается к его словам о том, что «в парламенте должны быть представлены все слои общества, он должен быть разношерстным, чтобы принимаемые законы отвечали интересам всех граждан».

В округах ребят выдвигаются и действующие депутаты шестого созыва: Людмила Макарина-Кибак и Людмила Кананович. На это молодые кандидаты реагируют спокойно — Валентин своего конкурента в качестве депутата знает давно и «не в восторге от ее работы», Алана Людмилу Макарину-Кибак лично не знает, но встречала во время регистрации.

— Да, за каждым из нас стоят организации, но каждый действующий депутат — номенклатурщик в сером костюме. Хватит уже, наелись мы деловых костюмов в парламенте, дайте дискуссию! В конце концов, пусть исполняют поручение президента: парламент должен быть разношерстным и веселым. Я хочу исполнить волю президента — устроить цирк и балаган, к этому я готов — говорит Валентин.

— На самой справе я ведаю, як працуюць выбары у Беларусі, цікаўлюся гэтым не першы год. Таму для мяне гэта больш асветніцкая кампанія, бо мы з рабятамі [з моладзевага блоку] вырашылі: хто, калі не мы, будзе прасоўваць тыя законапраекты, якія мы падрыхтавалі? Дзеючыя дэпутаты гэтага не рабілі, не лабіравалі інтарэсы ўсіх частак грамадства. І мы вырашылі, што за моладзь можа сказаць толькі моладзь, і мы павінны гэта зрабіць — пайсці ў парламент.

Нават калі нас не абяруць, мы будзем лабіраваць гэтыя дакументы праз новых дэпутатаў ды іншыя механізмы. Для мяне гэта шанец, каб моладзь была пачута і магла ўплываць на рашэнні і важныя тэмы, якія падымаюцца ў грамадстве. 

Улада чамусьці не лічыць важным слухаць нас, хаця моладзь — гэта людзі, якія праз 20 год зоймуць іх месцы і павядуць краіну ў будучыню. Так, я не веру ў выбары, але мы будзем назіраць за імі і за тым, як яны праходзяць.

Але пры гэтым хачу адзначыць — маленькая верагоднасць таго, што хтосьці з нас пройдзе ў парламент, ёсць, бо гэтыя выбары адрозніваюцца ад астатніх сваёй непрадказальнасцю: упершыню за некалькі год да рэгістрацыі не дапусцілі тых, каго заўсёды рэгістравалі, да і прэзідэнт не раз ужо казаў, што хоча бачыць у парламенце моладзь. 

Таму, мабыць, хтосьці з незвычайных, незалежных кандыдатаў пройдзе, каб сесці ў крэсла Канапацкай і Анісім.

— Все мы понимаем, что выборов, в нормальном смысле слова, в стране нет, есть игра в выборы. Но освободились места Канопацкой и Анисим. Я прекрасно понимаю, что голоса избирателей посчитают по-своему, но Анисим-2 и Канопацкая-2 все равно в парламенте появятся. 

Потому что сегодня у Беларуси на кону стоит слишком много: и соглашения с Евросоюзом, и возвращение посла США. Скорее всего, официальный Минск продолжит играть в демократию и в право выбора. Вопрос только в том, кто попадет на места оппозиционных кандидатов.

И тут у оппозиции и ее представителей есть проблемы — они идут ради участия, а надо идти ради того, чтобы попасть. Конечно, мой шанс равен 0,15% от 1%, но он есть и об этом нельзя забывать. Предсказать действия официального Минска невозможно: сначала Александр Лукашенко говорит, что в парламенте должна быть треть молодежи, треть новых депутатов, треть старых, а потом — «проведем выборы, как положено, выберем нужных депутатов и нужного президента». 

Что он скажет 17 ноября, никто не знает. Поэтому нужно быть готовым ко всему и идти не ради участия, а быть готовым, что ты туда пройдешь и придется с головой окунуться во все это.

— На самом деле там написано, что в рамках договора правоцентристской коалиции мы будем лоббировать такие-то законопроекты. Ну хорошо, будем лоббировать. Но я не думаю, что этих идей у партии будет вагон и малая тележка. Поэтому я к этому отношусь спокойно.

— У сённяшняй сістэме? Канечне, не. Тут нельга хлусіць самому сабе, мы ведаем, што на парламент уплываюць зверху і нават калі ёсць пытанні, якія дэпутаты самі ініцыявалі, як, напрыклад, праўкі да закона аб інвестыцыях, гэта ўсё скончваецца праўкамі ад прэзідэнта і праект закону далей не ідзе. 

Гэта вельмі дзіўна, калі дэпутаты самі адмаўляюцца ад таго, што прапанавалі. Тым больш, што гэта былі рэальна крутыя праўкі ў закон, якія дапамаглі б беларускай эканоміцы. Таму зразумела, што парламент будзе рабіць тое, што яму скажуць. І гэта насамрэч вельмі цяжка — быць апазіцыйным дэпутатам у такой структуры.

— Зато это будет весело. Главное — не молчать и показать, что есть альтернатива. Опять же депутат Палаты представителей — это не только про законопроекты, это еще и про решение местных проблем. Можно сконцентрироваться на своем округе, решать его проблемы. 

А возвращаясь к самостоятельности парламента, я могу рассказать историю, когда я был свидетелем голосования районного Совета депутатов. Все проголосовали за, кто-то выступил против, но воздержался от голосования. И на мой вопрос, почему не проголосовали против, депутат мне ответил: «Вы знаете, чтобы здесь воздержаться от голосования, нужно иметь очень большую смелость».

Так что даже если кто-то один будет против, возможно, его голос услышат. Возможно, не в нашей каденции, а в следующей, возможно, нам удастся посеять это зерно раздора в нынешнем парламенте и заложить фундамент на будущее. Как у Купалы было: «Зерне, укінутае ў ніву, усходзіць ды красуе», нашая праца не будзе марнай.

— Калі нічога не рабіць, нічога не зменіцца. У мяне ёсць шмат пытанняў да Канапацкай і Анісім, але, калі б яны не выказвалі альтэрнатыўнае меркаванне, не націскалі іншую кнопку, не сустракаліся з еўрапарламентарыямі, то гэтая сістэма зусім згніла бы. Добра, калі ёсць людзі, якія будуць супрацівам у такой сістэме, якая працуе не так, як трэба. Хаця яны просты гульцы ў гэтай гульне з Захадам, ЗША, і так яны часткова легалізуюць гэтую сістэму. Але тут пытанне твайго сумленнага выбару.

— Мне падабалася, як Канапацкая працавала ў 2016 годзе, яе крутыя ідэі, якія яна прасоўвала. Законапраекты Канапацкай аб ахове БЧБ, па інвестыцыях, прапанова па змене выбарчага заканадаўства, прапанова Анісім аб зменах у Кодэкс аб шлюбе і сям'і, калі б імя па бацьку ў выпадку шлюбу з замежнікамі запісвалася ў пасведчанне аб нараджэнні са згоды бацькоў, законапраект аб мараторыі на смяротнае пакаранне і прапанова аднавіць ордэн Кастуся Каліноўскага — гэта ўсё вельмі важна для мяне.

І ў мяне хутчэй пытанні да Канапацкай, я няправільна сказала, бо з 2018 года яе праца стала проста ў тым, каб быць прыгожай выявай у парламенце. Яна не прасоўвала ніякіх законапраектаў, не звяртала ўвагу на звароты людзей. Я проста перастала бачыць тую працу, якую яна рабіла раней. Ды і сітуацыя з законам аб адтэрміноўках, калі яе памочнік падмануў рабят, а яна ніяк не адрэагавала на гэта. Мяне гэта ўразіла.

— Я бы сказал пару слов в защиту Канопацкой и Анисим. Во-первых, им спасибо за то, что они на это отважились, стали первопроходцами за такое долгое время. Во-вторых, возможно, у Канопацкой случилось профессиональное выгорание, мы не знаем всей их кухни, не знаем, насколько это «весело» и тяжело, насколько они сталкиваются там с давлением.

Я думаю, что когда ты что-то предлагаешь и слышишь 109 нет в ответ — это очень тяжело. Спасибо Канопацкой за то, что мы хотя бы узнали о зарплатах депутатов и были все приятно шокированы. В любом случае это игра, им [Анисим и Канопацкой] повезло попасть и к этому нужно нормально относиться, не нужно ждать чего-то великого и от них, и от тех, кто попадет на их места. Не нужно ждать, что они свернут горы.

— Замечательно. Я не первый раз участвую в выборах, делаю это с 18 лет в разных статусах: и доверенного лица, и руководителя штаба, на местных пробовал быть кандидатом в депутаты, но тут повторилась ситуация с Анисим — зафиксировали немного «недействительных» подписей, а остальных не хватило для необходимого количества. Так что родители к моей активной деятельности уже привыкли.

— Да, голосуют активно, и, надеюсь, что на этих выборах их голос будет мой. Но хочу, чтобы было честно: пусть посмотрят выступления всех кандидатов по моему округу и сами сделают свой выбор.

— Для мяне гэта складанае пытанне. Мае бацькі да палітыкі заўсёды ставіліся негатыўна, і да маёй грамадскай дзейнасці таксама. Ну што тут можна сказаць? Яны разумеюць, чаму я гэта раблю, але даваць сваю згоду на гэта яны не хочуць. Адносяцца негатыўна, але ўжо нічога не змяніць. 

Яны больш злуюцца, што я з-за кампаніі не пайшла на новую працу (Алана в этом году окончила Белорусский государственный медицинский университет по специальности «стоматология». — Прим. TUT.BY), не разумеюць, як можна было абраць палітыку замест стабільнай будучыні. 

Калі я не прайду ў парламент, я пайду працаваць па спецыяльнасці, але і грамадскую дзейнасць я не кіну, мне гэта вельмі падабаецца.

— Калі гаварыць пра першае, то для мяне гэта закон аб адтэрміноўках. А вось за законы аб інвестыцыях і прыватызацыі я б таксама прагаласавала, бо яны патрэбны гэтай краіне.

Для меня таких законов два: первый — про отсрочки, потому что я сам прошел через четырехлетний спор с Минобороны, чтобы меня не забрали в армию. А второй — закон о повышении пенсионного возраста. 

Да, я понимаю, что экономика там, где она есть, но этот закон слишком жесткий, мое поколение не доживет до этой пенсии, и мне жалко этому государству отдавать мой пенсионный фонд. Что касается тех законов, которые я бы поддержал, мне нечего ответить на этот вопрос.

— Я іду на выбары ад моладзевага блоку, мы сталі першым аб’яднаннем маладых людзей, якія хочуць абараніць позву, якую мы падтрымліваем. То бок я «таплю» за тры законапраекты: закон аб адтэрміноўках, у які мы хочам унесці праўкі, бо за адмену ніхто не прагаласуе, папраўкі ў артыкул 328 — мы выступаем за павышэнне ўзросту адказнасці, дэкрыміналізацыя спажывання, зніжэнне санкцый за распаўсюд малых колькасцяў і пераарыентацыю сілавікоў на знішчэнне буйнога наркатрафіка, а таксама нас хвалюе пытанне размеркавання.

Таксама я хачу падняць пытанне пра беларускую мову. Шмат людзей лічыць, што яна не патрэбна грамадству і што ў краіны ёсць больш сур’ёзныя праблемы: інтэграцыя з Расіяй, эканоміка, энерганезалежнасць. Але на пытанне мовы можна паглядзець з эканамічнай кропкі гледжання. І тады выбаршчыкі могуць падтрымаць гэтае пытанне.

— У меня есть топ-2. Безусловно, это статья 328. Меня лично она не коснулась, но жить спокойно не дает. Этой статье давно пора уделить внимание, сегодня она не популярна — если кто-то выступит, то его тут же обвинят в легалайзе. Но это не значит, что об этом не надо говорить. 

Еще один закон, которым я хочу заняться, это закон «об отсрочках». Та армия, которая сегодня существует, — это пережиток советского прошлого. Эта армия нас с вами не спасет. Если бы была контрактная армия, служащие в ней знали бы, что рискуют здоровьем и жизнью ради реальных денег, которые они получают. 

И не надо было бы другим ребятам выдумывать себе болезни, ломать себе руки и так далее. Я бы с радостью отказался от службы в армии и в течение двух лет перечислял 10% своего дохода тем же контрактникам. Это два основных вопроса, с которыми я иду в бой.

— Нет, я не буду лоббировать в парламенте вопросы и интересы ЛГБТ. Потому что интересы и вопросы ЛГБТ такие же, как у остальных белорусских граждан. Поэтому я буду заниматься вопросами белорусских граждан, которые придут ко мне. Думаю, что все понимают, что от одного представителя ЛГБТ-сообщества в парламенте ничего не изменится.