«В Беларуси надо искать жен». Иранец приехал в Минск учиться, но остался тут не только ради IT

Источник материала:

В 24 года Мохсен Шахини приехал из Ирана в Беларусь — учиться программировать. С тех пор прошло 14 лет: он здесь обжился, женился, запустил свой стартап и увлекся фридайвингом, который помог ему справиться с приступами бронхиальной астмы. GO.TUT.BY узнал, как иранец выбрал белорусскую жену и почему он местные драники называет «куку».

В Минске можно работать с IT-проектами из разных стран

До переезда о Беларуси Мохсен не знал ничего — даже примерного расположения. Признается, что, когда собирался в университет, не смог страну на карте найти: на персидском языке это звучало как «Белая Россия». Более популярным направлением была Украина, но в то время у иранцев случались проблемы с визами — и знакомые посоветовали рассмотреть белорусские вузы.

Стать айтишником Мохсен мечтал с детства: в школе он самостоятельно изучал профильную литературу. Ехал в Минск учиться только в БГУИР, хотя тут его пробовали «уговорить» на медуниверситет.

— Поступить в медицинский я мог и в Иране, но у меня была другая цель. Наверное, так много иранцев учится на врачей, потому что у нас это престижная работа, докторам все кланяются. Особенно хирургам, потому что очень распространена пластика носа.

Для Мохсена Беларусь стала первой страной, куда он выехал с родины. Ни русского, ни белорусского языка он не знал. Изучал, как и многие иностранцы, «в „показательном“ падеже — вот это тетрадь, это стакан».

— На потоке я оказался единственным иностранцем. Со мной учились люди, для которых русский — родной язык, а я учил его несколько месяцев. Были профессора, которые говорили не так понятно, как мои преподаватели по русскому, и они не ждали, пока я переведу. Я никогда за пять лет не писал конспект — не успевал. Кстати, русский я учу до сих пор.

Иранца озадачило, что в программе белорусского вуза есть религиоведение и политология — ведь это каждый человек должен читать сам, для своего развития. Но в целом университетская база помогла устроиться на работу.

— И тут дело не в дипломе. К счастью или сожалению, но в IT-сфере он не важен. Откройте jobs.tut.by — там об этом пишут почти в каждой вакансии.

Мохсен долгое время работал в IT-компаниях — в «БелХард», EPAM, преподавал в минской «Android Academy». Месяц назад он запустил свой стартап в бьюти-сфере. Пока проект на этапе тестирования.

Уровень «айтишного» сегмента стал одной из причин, по которой иранец остался в Беларуси.

— Я думал о возвращении, сравнивал. Все же в Минске IT более развито, и тут вопрос не в финансовой части. Здесь можно работать над проектами из всех стран мира — США, Европы, Азии, а в Иране есть только проекты Ирана, потому что страна закрытая.

«В Беларуси надо искать жен»

Родился Мохсен в городе Горган. Зима у него на родине мягкая — минус 2 °C, изредка бывает снег. В Минск же он приехал в январе.

— В тот год была одна из самых суровых зим. Помню, что в общежитии нам не разрешили включить обогреватель, и мы спали в куртках. После этого уже ничего не страшно! По-русски говорят: нет плохой погоды — есть плохая одежда. Пришлось привыкать к холодам. Тем более что жена любит холод, она даже зимой открывает форточку. Температура в комнате может быть всего 18−20°С.

С будущей супругой Ириной он познакомился романтично — в парке Челюскинцев. Помнит дату и все обстоятельства того дня — настолько понравилась белоруска. Вместе интернациональная пара уже больше 13 лет, в Минске у них родился сын.

Мохсен уверен, что в Беларуси нужно искать жен — у здешних девушек требований меньше:

— Если есть любовь — они готовы жить вместе, и не важно, если чего-то сегодня не хватает. Они умеют строить семью. В Иране же девушки чаще более материалистичны.

Также в стране существуют выкупные традиции, которые знатно бьют по кошельку жениха: это и выкуп для самой невесты, и выкуп для ее семьи. Суммы, говорит Мохсен, очень серьезные.

Родители с двух сторон к намерениям пары поначалу относились скептически. Но его папе и маме будущая невестка понравилась. Ирина, кстати, даже начала учить персидский.

Свадьбу праздновали в двух странах. И если в Беларуси все было достаточно скромно, то на праздник в Иране пришло больше 500 человек. И половину из них не знал даже жених: «У нас приглашают не только родственников, но и друзей, соседей. Еще дают приглашения родственникам, которые могут пригласить своих знакомых». Но само иранское празднование Мохсен называет «полуподпольным».

— У нас запрещено публично танцевать, включать музыку. Но есть какие-то места, с которыми люди заранее договариваются, приглашают туда музыкантов, поваров. Кстати, у нас весь праздник не проводят за столом — зато много танцуют (возможно, потому что нельзя). Моя жена в четыре утра сказала, что больше не может — она была на ногах с обеда прошлого дня.

Когда решался вопрос, где жить, Ирина была не против переехать с мужем в Иран. И там — уверен мужчина — у нее были перспективы в плане работы.

— Она парикмахер-стилист. Могла бы официально работать, причем быть более популярной, чем местные специалисты. Ее клиентки бы говорили: «Посмотри, мою прическу делала иностранка».

Ныряние под воду помогло справиться с приступами астмы

— Я приехал из страны, где много запрещенного, — рассказывает Мохсен. — Та свобода, которая есть в Беларуси, там невозможна. Например, хочешь выпить — пошел в магазин и купил бутылку. В Иране сухой закон. Но многие все равно пьют, только подпольно.

В Минске парень начал курить, говорит: попал в среду людей, где это делали все. Бросить пагубную привычку помогло подводное ныряние без акваланга — фридайвинг, которым иранец увлекся в Минске.

Все началось с дайвинга на Мальдивах во время отдыха. Позже попал на курсы по фридайвингу, где научили задерживать дыхание под водой: если еще год назад он мог продержаться максимум 30 секунд, то сейчас до 3 минут. Его рекорд — 111 метров под водой с задержкой дыхания. Занятия помогли решить и еще одну проблему — справиться с приступами бронхиальной астмы.

— У меня это заболевание с рождения, каждый год бывали приступы, когда я не мог несколько недель работать. В Минске стоял даже на учете, но после фридайвинга пульмонолог сказал, что со здоровьем все лучше и лекарство пить не нужно. Может, это самовнушение, а не ныряние, — точно не знаю.

Мохсен три раза в неделю ходит в бассейн. А еще выезжает на соревнования и тренировки: например, иранец пробовал нырять на озере Глубоком, а в начале декабря уехал тренироваться в самый глубокий 40-метровый бассейн мира в Италии.

«В Иране тоже есть драники»

Во время первой поездки в Иран жену Мохсена удивило местное гостеприимство — даже чрезмерное.

— Мы в маршрутке говорили на русском, таксист услышал иностранный и денег с нас не взял. В магазинах везде делали скидки, дарили подарки. И к приходу гостей в Иране всегда устраивают пышное застолье, даже есть специальные тарелки для гостей. Одним словом, иностранцев любят, хотят с ними общаться.

Со стереотипами о своей родине Мохсен сталкивается с самого приезда. Например, одногруппники спрашивали, как то или иное слово будет звучать на арабском: «И я пять лет объяснял, что я не знаю арабский, потому что у нас персидский язык». Многие белорусские знакомые думали, что Иран — это сплошная пустыня и там много верблюдов, хотя сам Мохсен верблюдов в первый раз в жизни увидел не на родине.

— Когда люди слышат «Иран» — они пугаются. Потому что не знают ничего про другие страны.

Привыкать Мохсену пришлось не только к стереотипам, но к белорусской кухне. Сначала было тяжеловато, но сейчас он может есть почти все — гречку, голубцы, супы. Табу на селедку под шубой.

— А драники — это и наше блюдо, только оно у нас называется «куку». Их в иранской кухне несколько видов — либо из отварной картошки, либо из сырой.

Активно тренируетесь, худеете или ведете ЗОЖ? Подписывайтесь на @gotutby в инстаграме, отмечайте нас на фото, делитесь историями — попадайте в наш аккаунт и на страницы GO.TUT.BY.

Использование материала в полном объеме запрещено без письменного разрешения редакции TUT.BY. За разрешением обращайтесь на nn@tutby.com

Теги: Минск