Почему холодная и снежная зима у белорусов вызывала недоумение?

Источник материала:

Белорусы долго не понимали – почему так холодно в крещенские морозы, а до и после поднимали удивленно брови, когда видели стремительно нарастающие вокруг сугробы. Зима она именно такая. Просто мы немного отвыкли от снега, от морозов и от всех сопутствующих последствий. Впрочем, уже снова начинаем привыкать…

На неделе синоптики недалеко от Витебска зафиксировали температурный минимум года –  минус 32. Это значит, холодно. Очень холодно. Аграрии северных регионов Беларуси уже потихоньку бьют тревогу –  зима ставит под угрозу урожай будущего года. Впрочем, выпавший снег укрыл озимые и, будем надеяться, это тепло-холодное одеяло спасет посевы.

На неделе рекорды били не только морозы, но и хладокомбинаты. Потому что на этих рекордах они не только не потеряли, но даже сумели заработать! Александр Андреевич говорит, что как загружал, так и загружает. Ведь даже от рекордных морозов минчане точно не стали меньше потреблять мороженого. 9 тонн в день. Больше город съедает, как правило, только при плюс 30. Вот и получается, что такие как он, кто привык работать на морозе, от минус 26-ти получили по полной. В лучшем смысле этого слова.

Александр Зеленковец, водитель хладокомбината №2 Минска:
– Если в день мы 6-7 литров экономим на морозе, то за неделю можно посчитать, сколько получится.

Несеверные люди неплохо сэкономили на работе рефрижератора. Ведь когда градус в машине и вне ее одинаковый, нет никакого смысла париться бензином. Также и в отгрузочной камере. Благодаря аммиачному трубопроводу здесь всегда немного теплее, чем в Антарктиде. И когда на улице жестокий минус – это просто значит, что рабочая смена плавно перетекает в поход домой.

Тамара Матусевич, кладовщик хладокомбината №2 Минска:
– Валенки у нас на большой мороз, телогрейка, безрукавка, свитера.
Корреспондент СТВ:
– А вы, сколько в день съедаете мороженого?
Тамара Матусевич:
– Одну порцию, потому что фигуру бережем.

Хранится мороженое при температуре минус 18, а замораживается при минус 28. Так вот рабочая смена местных женщин длится 8 часов, но они только рады: где, мол, еще так сохранишься. В общем работу они не меняют, зато меняют обстановку каждые полчаса – хранилище, комната отдыха и обратно. Дабы морозная свежесть неважно зимой или летом таки дошла до потребителя.

Верблюды бы тоже попробовали мороженого, но им не позволяет рацион. Минус 20 градусов по Цельсию – оказались по нулю миру экзотических животных. А вот снег, почему то, пришелся как раз впору и по вкусу. В морозы в зоопарках всегда кормят больше обычного, но снег все равно остается внеплановым деликатесом.

Наталья Лебедева, заместитель директора Минского зоопарка:
– Яркий пример – белые аисты, никуда не улетают. И даже сейчас, суровой зимой, они прекрасно себя чувствуют, потому что ежедневно получают свою паечку.

А обезьяны гродненского зоопарка недельным морозам радовались и вовсе больше всех. Когда еще теплолюбивым макакам нальют горячего чая и дадут в лапу батон с повидлом. А для окончательного поддержания своего жизненного тонуса приматы и вовсе оккупировали близлежащие батареи.

Ольга Санюк, специалист по уходу за животными Гродненского зоопарка:
– Самые большие две любительницы, уже сели на батарею. С другой стороны, тоже, облеплены маленькими, которым холодно. У них это уже принято – на батареях сидеть.

Посидеть на батареях не отказались бы и многие продавцы рынков страны. Поэтому администрации этих рынков и приняли решение: дабы первые не отморозили ни конечности, ни мандарины – переместить всех в помещения.

Корреспондент СТВ:
– Через сколько будут негодны мандарины при температуре минус 20?
Владимир Коваленко, начальник службы организации рыночной торговли Минского Комаровского рынка:
– Думаю, минут 15-20 и уже будет ледышка, тем более, когда ветер был, прихватывает моментально. Мы пытались, накрывали небольшие партии при минус 5, все равно замерзают.

Сегодня, когда на улице не больше минус 7, самые бесстрашные вышли за прилавки. Ведь борьба за клиента, который привык ходить проторенной тропой, не останавливается даже в самые сильные морозы.

Валентина Корбут, продавец:
– Люди приходят постоянные, знают, что все хорошо.
Корреспондент СТВ:
– Вы можете терять клиентов?
Валентина Корбут:
– Конечно.

Это не яблоки на снегу и даже не зимняя вишня. Это картошка и морковка под одеялом. Или особенности морозной торговли. Когда жалко и себя, и продукцию.

Валентина Корбут:
– Носки вязаные, под джинсами кое-что потеплее. Сегодня тепло по сравнению с другими днями, даже жарко.

Здесь тоже всегда жарко, особенно в снежно-морозные дни. Когда машины со снегом прибывают одна за одной. Здесь он уже не кружится и не летает, его здесь хоронят. А вот жители домов, соседствующих с импровизированным кладбищем, боятся не привидений, а того, как бы черная глыба, когда то белого снега, не схоронила их здоровье. Но мистер Инкогнито нас убедил – жителям снег может мешать только эстетически. И до весны. А вообще работа у него для здоровья не вредная. И мы поверили. Потому что круги вокруг трактора он нарезал очень резво.

Инкогнито:
– Здесь ничего нет! Соль и все. Люди ходят по дорогам их солью посыпают и ничего же!
Корреспондент СТВ:
– Переживать не стоит?
Инкогнито:
– Нет.
Корреспондент СТВ:
– И вы за свое здоровье не переживаете?
Инкогнито:
– Нет.

В Национальном художественном музее, оказывается, не только то святыня, что в экспозиционных залах. Нам специально показали все, что скрыто в подвалах. А в них ни много ни мало 13 французских установок климат-контроля. Со счастливым числом немного не дотягиваем до Лувра, зато опережаем Третьяковку. По градусу условий. Ведь искусство хоть и требует жертв, но само не должно стать жертвой мороза.

Тамара Ростишевская, ведущий инженер по вентиляции и климат-контролю Национального художественного музея:
– Если картины в других условиях теряют внешний вид. Нужно отправлять на реставрацию. Если картина пройдет несколько реставраций, во-первых – это дорогостоящая процедура, во-торых – это уже не Шишкин, а тот же Пупкин.

Плюс 18, влажность 45%, скорость воздуха – 0,2 метра в секунду. Здесь самый умеренный климат – в любую пору года. Зато гарантированно – деревянный палец Святой Терезы Авильской останется в целости и сохранности, также как и слуцкие пояса. Пускай на улице хоть минус 40.

Валерий Мардас, начальник отдела технического обслуживания оборудования Национального художественного музея:
– Воздух, который приходит с улицы, поступает в камеру смешения, здесь смешивается два потока – наружный воздух и реструктуционный. Потом мы его чистим, нагреваем, увлажняем, дальше на второй подогрев.

Сложная система разбросана по всему музею. Вентиляционные насадки, датчики и даже тепловая завеса на входе. Зато белорусскому песняру в любом виде тепло и уютно, будь он в виде скульптуры или графики – заслужил, чтобы погода в доме подстраивалась под него.

Корреспондент СТВ:
– Но ведь в экспозиционном зале может быть и картина и ковер. Как подобрать нужную температуру?
Тамара Ростишевская:
– В каждой экспозиции стараются дать предметы, которые приблизительно хранятся, или могут жить в одних и тех же параметрах.
Корреспондент СТВ:
– То есть любой ковер в экспозиционный зал не повесят?
Тамара Ростишевская:
– Да.

Эвакуаторщик Антон, говорит, автовладельцы посчитали, что с уходом морозов, проблем у них поубавится. Но сейчас уже снег превращает чудесный день в не очень. По крайней мере, для тех, кому приходится мерзнуть под снежным одеялом кювета.

Антон Гоголинский, водитель эвакуатора:
– Это примерно, как в ливень, который был летом. Не справляемся, хоть и большой автопарк. Очень много звонков. Многие заказы на ночь переносим. Потрясающее количество звонков.

Потрясающее оно, конечно, для работников автопомощи, а не для тех, кто им звонит. Ведь последние попадают не только в кювет, но и на деньги. Вот эта снежно-морозная эвакуация обошлась в 250 тысяч. Но радуются этому обе стороны.

Антон Гоголинский:
– Да, кто-то попадает, а мы зарабатываем, есть такое, как ни печально, но факт.
Водитель, попавший в ДТП:
– Это не самое печальное, вот когда гробовщики – это печально.
Антон Гоголинский:
– Главное, что люди целы, все живы и все хорошо.

Наталья Копотева, Александр Шкарубо, телекомпания СТВ.