Судьба полкового пулеметчика

Источник материала:

Судьба полкового пулеметчика

Могилевчанин Петр Лярский — человек известный. По его учебникам географии многие учились в школе. До 82 лет Петр Алексеевич преподавал в Могилевском государственном университете имени Кулешова. Но мало кто знает, что в годы Великой Отечественной он воевал в непобедимом соединении «Тринадцать», о котором недавно писала наша газета («Незабытый полк», «СБ» за 2 февраля). Эта публикация растрогала 93–летнего ветерана. Он вспомнил события минувших дней, друзей–однополчан, легендарного командира Гришина, чья фамилия наводила страх на фашистов.

Бесстрашная дюжина

— О нашем соединении до сих пор знают немногие, — сожалеет Петр Алексеевич. — А ведь оно было одним из самых активных и опасных в тылу группы армий «Центр». Только за один месяц 1943 года полк «Тринадцать» выдержал 25 крупных сражений. Не раз попадал в окружение, но оставался непобедимым.

О тех жестоких боях на Смоленщине «гришинцы со стажем» будут с гордостью рассказывать новичкам, присоединившимся к ним на белорусской земле. Среди этих новичков был и Лярский. Окончив педагогический институт, успев поработать учителем в школе, в полк Гришина он попал в конце весны 43–го. Вскоре состав полка утроился. К нему присоединился отряд «Беларусь», созданный уроженцем деревни Дужевка Чаусского района Иваном Макаренко. Полк стал больше белорусским, чем смоленским.

— Белорусы о гришинцах были наслышаны. Знали не только о подвигах полка, но и песни о нем. Их писали сами бойцы. «В Беларусь пришли мы из Смоленщины, и привел нас Гришин, наш герой, и дрожит немецкая военщина перед нашей силой огневой», — цитирует Петр Алексеевич. — Силы, впрочем, часто были неравные. Бовкинская блокада в Городецком урочище в октябре 1943–го была для полка тринадцатой по счету. Самой длительной, напряженной. Помимо нас, в лесу оказались полк № 15, несколько отрядов 17–й бригады, рота 720–го отряда, мелкие подразделения других партизанских формирований. Всего более 4 тысяч человек да еще около 3 тысяч мирных жителей. Немцев — около 25 тысяч: гренадерский, артиллерийский полки, пехотный и саперный батальоны, танковые, мотомеханизированные подразделения, разведочная, бомбардировочная, истребительная авиация. Фашисты создали два кольца блокады. Кровопролитные бои продолжались с 4 по 19 октября.

Ту героическую блокаду Петр Алексеевич помнит хорошо. Как кружили над ними немецкие «юнкерсы», как шли в атаку фрицы, как густо была полита земля человеческой кровью, устлана телами...

— Продовольствие на исходе. Съели даже командирского Орлика — лошадь, которую Гришин так любил, — переносится в трудные и героические годы Петр Алексеевич. — Костры не разводили. Над лесом висела «стрекоза» — немецкий самолет–разведчик, корректировавший огонь артиллерии. Напряженные бои сильно истощили и запас боеприпасов. Положение было критическое. И Гришин обратился к начальнику штаба партизанского движения Пономаренко, а затем к Сталину с просьбой о помощи. Ему ответили: «Послан самолет». Самолета мы так и не дождались. А положение стало еще хуже. 13 или 14 октября командир Демидов, не поставив Гришина в известность, увел свой 15–й полк из леса. Хотел прорвать кольцо блокады и уйти за Днепр в Усакинские леса. За ним потянулись другие мелкие подразделения. Наш полк остался один. Фашисты обрушили на нас всю огневую мощь. Гришин тоже решает выходить из леса. Ничего не зная о судьбе демидовского полка, повел нас той же дорогой. По пути мы случайно встретили раненого демидовца, от которого узнали, что почти весь его полк погиб...

Пришлось вернуться в спасительный лес. Но он вскоре был почти уничтожен. Березы и сосны, принимавшие огонь на себя, полегли. Оголились партизанские землянки, в том числе и штабная. Немцы ликовали: гришинцы не выдержат испытания огнем и голодом, сдадутся в плен. И однажды даже предприняли «гастрономическую атаку». У линии обороны расставили кухни с едой. Ароматный запах пополз в сторону партизан, раздражая голодные желудки. В ответ из леса до фашистов донеслась задорная песня: «Эх, Андрюша, нам ли жить в печали...»

— Это было 16 октября 1943 года. На следующий день рассвирепевшие фашисты 6 раз атаковали полк, — вспоминает Лярский. — Помню, как строчил по ним из своего пулемета «максим» — я был первым номером расчета. Как они падали. Как какой–то немец дал по мне две короткие очереди...

Петру Алексеевичу повезло: пули прошли сантиметрах в двух от левого плеча. А вот пулеметчик Кацненко в том бою был убит. Вскоре гришинцы потеряют еще немало своих товарищей. Перед тем как прорвать кольцо блокады, 26 лучших пулеметчиков прощались друг с другом навсегда. Понимали, что пойдут первой шеренгой, закрывая собой однополчан, мирных жителей...

— Прорыв начался в 2 часа ночи, — рассказывает Лярский. — Страшная картина. Все смешалось: партизаны, немцы, раненые, старики, женщины, дети... Огневая атака сменялась рукопашной. Пленный немец — начальник штаба — потом рассказывал, что его батальон, который мы уничтожили, был специально создан для борьбы с гришинцами. У немца мы обнаружили стопку писем от жены. В каждом она спрашивала, скоро ли он перестанет охотиться на лесных волков. «Лесными волками» фашисты называли нас. Обещали солдатам, истребившим хоть несколько гришинцев, двухнедельный отпуск в Германию.

«Охота на волков» в Бовкинском лесу окончилась для немцев плохо.

Страницы истории

Передо мной — стопка военных и послевоенных фотографий. С одной из них улыбается Гришин. Этот снимок сделан в Быхове — Сергей Владимирович стал почетным гражданином города. На другой фотографии они втроем: Гришин и его боевые товарищи Георгий Борисов — подрывной группы особого рейдового партизанского соединения «Тринадцать» и политрук роты, помощник командира взвода, пулеметчик Петр Лярский.

— Это наша последняя встреча. Быхов, 1993–й год, — объясняет Лярский. — Тогда Гришин побывал и в Могилеве, у меня в гостях. До этого он не раз приезжал в Быхов, Чаусы, Белыничи. Приглашал меня к себе в Москву. Но я затянул с ответным визитом. Теперь жалею. Замечательного человека, мужественного, умного, искреннего и простого в общении, уже нет в живых. Несколько лет назад умер Петр Звездаев — командир второй бригады соединения. Но жива его супруга Вера. Вот она на снимке вместе с Ниной Шариковой. Храбрые разведчицы, они печатали и распространяли в тылу листовки. С Верой и другими однополчанами мы виделись в 1965 году в Дмыничах. На этой первой послевоенной встрече я узнал, как сложилась судьба многих боевых товарищей. Иван Макаренко, который влился со своим отрядом «Беларусь» в полк «Тринадцать», окончил в Минске мединститут, стал профессором, доктором наук. Лучшая наша медсестра Паша Данченко — храбрая девушка с ампутированной рукой, которую мы чуть не потеряли в бою, тоже выучилась на доктора — окончила московский мединститут. Позже она приезжала ко мне в гости. С некоторыми однополчанами общаюсь до сих пор. Правда, осталось их немного. В Могилеве всего трое: Александр Васильевич Коршаков, Герасим Борисович Береснев и Алексей Мартынович Казаченко.

За мужество, отвагу, умелое руководство сильнейшим партизанским формированием 7 марта 1943 года Сергей Гришин указом Президиума Верховного Совета СССР удостоен звания Героя Советского Союза. А вот гришинцы остались без наград.

— Когда наше соединение встретилось с наступающими частями Красной Армии, по приказу Пономаренко мы должны были следовать на парад в Могилев или Минск, — рассказывает Лярский. — Но Гришин решил идти в Смоленск, к истокам партизанского формирования. Обратился за разрешением к первому секретарю Смоленского обкома партии. Тот якобы получил «добро» от Сталина. Пономаренко Гришину этого не простил. Проект указа о награждении гришинцев орденами и медалями, в котором значатся фамилии 405 человек, в том числе и моя, не подписал.

Обидно, конечно. Но для Петра Алексеевича награды — не самое главное. Куда важнее, чтобы память о гришинцах жила. А Лярский о своих боевых товарищах может рассказать еще очень много. О тех, кто выжил, и о тех, кто не вернулся с войны.

Фото автора и из семейного архива Петра Лярского.

Автор публикации: Ольга КИСЛЯК