Не могла иначе

Источник материала:

Не могла иначе

На титульном листе книги своего боевого товарища, партизанского командира Иосифа Апаровича «На главной магистрали» моя мама, Ольга Андреевна Гладкая, написала 30 лет назад: «Помни, Володя, обо мне и всех нас. Мама». Среди ее друзей был также Герой Советского Союза Иван Фонарев, командир эскадрильи 1–й гвардейской штурмовой дивизии, который вместе с летчиками–гвардейцами шел в первых колоннах на знаменитом Параде Победы в 1945–м. Вообще, мама была человеком удивительной скромности. О ее участии в партизанской борьбе во время войны я знаю в основном по чужим рассказам и воспоминаниям.

«Дайте мне задание»

Летом 1942 года Иосиф Апарович во главе инициативной группы был направлен для организации партизанского движения глубоко в тыл врага, в Дзержинский район, через который проходили главные железнодорожные и шоссейные магистрали Брест — Москва, снабжавшие немецкий фронт живой силой, техникой, боеприпасами. В окрестностях стояло 18 вражеских гарнизонов, но из некоторых сел немцы почему–то ушли. Вот семеро разведчиков и отправились в деревню Добринево. Хотелось потолковать с людьми, разведать обстановку, раздобыть оружие и продовольствие.

Как вспоминал потом И.И.Апарович, народ вокруг собрался на удивление быстро, начал атаковать вопросами: кто, откуда, зачем? «Нет, незапуганной и несломленной была деревня Добринево, — писал Апарович. — В ней шла тайная жизнь по законам советского времени». В конце разговора к нему подошла молодая женщина, сказала: «У меня двое детей. Я не могу пойти с вами. Но ничего не делать для победы — тоже не могу. Дайте мне задание». Это и была мама. Так она стала связной партизанского отряда «25 лет Октября» бригады им. Рокоссовского и в тот же вечер получила пачку листовок и первое задание...

Начались годы борьбы с немецкими захватчиками, полные риска и опасностей. Мама ходила в разведку во вражеские гарнизоны. Немцы обычно не обращали внимания на женщину с детьми, иногда даже угощали их конфетами. Но однажды заподозривший что–то эсэсовец, обыскавший ее с головы до пят, лишь чудом не заглянул в верхний кармашек мужской жилетки, где было зашито секретное донесение. Затем уже мама бумаге больше не доверяла, все, что нужно, запоминала наизусть. Вообще, ей удавалось не раз обманывать судьбу. Например, в дни после уничтожения гауляйтера Кубе в Минске начались повальные аресты и расстрелы сотен женщин. И мама несколько дней пряталась во дворе своего дома в собачьей будке. Немецкие патрули несколько раз заходили — не заметили.

Раздобывать необходимые для партизан медикаменты, элементарное медоборудование и другие вещи, без которых в лесу было очень трудно, маме помогал отец, Михаил Иванович Овсянко, человек энциклопедически образованный, умевший великолепно играть на всех струнных и клавишных инструментах, заведовавший до войны учебной частью Минского педучилища. Во время оккупации работал на одном из складов простым чернорабочим. Он не успел уйти на восток с семьей в июне 41–го, добрался только до Червеня. Помогал маме и ее брат, Антон Андреевич Гладкий: вместе они вывозили из Минска в телеге спрятанные под мусором и навозом партии медикаментов. В середине 1944–го мои дяди — Антон Гладкий и Константин Гладкий — ушли на фронт. Оба погибли при освобождении Польши. Мама же была награждена орденом Отечественной войны и тринадцатью медалями, в том числе «За победу над Германией в Великой Отечественной войне».

Утром 22–го...

Налеты немецкой авиации на Минск продолжались еще долго после 3 июля. Последний, страшный, был 22 июля 1944 года. Немцы бомбили товарную станцию. Рядом с ней в Стекольном переулке в деревянном доме из трех квартир жила наша семья. За забором высилась кирпичная труба стекольного завода, тоже привлекательная цель для бомбардировщиков. В те дни отец засиживался допоздна, карауля очередные налеты. Так было и 22–го. Он уже лег было спать, как во дворе вдруг «рассвело» — первый немецкий самолет сбросил осветительные ракеты. Сонные, неодетые, подгоняемые отцом, мы выскочили во двор и спрятались под накатом бревен около сарая в небольшой землянке, в которой можно было передвигаться только на четвереньках. Посыпались бомбы. Одна из них угодила прямо в дом. Дочке и внучке нашей соседки взрывом оторвало головы. Мы бросились к одной из многочисленных воронок, оставшихся после бомбежки, в саду рядом с товарной станцией. Она тоже горела...

Утром пришли на пепелище. Мама нашла лишь обрывок фотографии своего мужа и ножницы, сгоревшие концы которых потом пришлось отпилить. Самое интересное, что эти ножницы служат до сих пор. Отыскали во дворе и часть сгоревшего кабанчика, которого мама откармливала ботвой от редиса. Когда в одном из соседних домов сварили из него суп, голодные дети отказались к нему притрагиваться...

Война близилась к концу, нас ждали нелегкие послевоенные годы, которые мои родители тоже прошли с честью. Мама ничего не умела делать вполсилы и стала замечательный педагогом: более полувека преподавала белорусский язык и литературу в основном в 33–й минской школе.

Владимир ОВСЯНКО, кандидат технических наук, доцент.