Как уживаются, за что воюют и как платят за ЖК-услуги обитатели минской коммуналки

Таких домов на весь Минск раз-два и обчелся. "Шалман", "Шанхай" - так местные прозвали эту кирпичную пятиэтажку на улице Гая, 15. За ней давно закрепилась прочная, как кирпич, и темная, как сажа, репутация: мол, здесь обитают только алкоголики, зэки и тунеядцы. Добавим еще один штрих к портрету хрущевки: 29 из 30 здешних квартир - классические коммуналки с общей кухней. Как живут, о чем спорят и как оплачивают жировки жильцы этого необычного дома, выяснила "Р".


 

— Это и есть знаменитый "Шалман"? — спрашиваю у женщины в фирменной жэсовской куртке, расчищающей снег во дворе. Она кивает в ответ.


 

Мне повезло. Елена Авчинникова уже восемь лет живет здесь в квартире на первом этаже. На время обеденного перерыва напрашиваюсь в гости: попить чаю с мороза и поговорить о житье-бытье.
 

От входной двери влево — длиннющий узкий коридор: стены синие, пол дощатый, как в фильмах про войну. По обе стороны — двери в однокомнатные квартиры: их шесть. И они очень разные, как и сами хозяева.
 

— В 112-й живет Нестер… то есть Сергей Николаевич. В 111-й мы с мужем, дочкой и сыном, — ведет по коммуналке Елена. — В 113-ю недавно заселился Стас, студент второго курса. В 114-й проживает Валентина Павловна. Эта вот, 115-я, Анина, она у нас банкир. Ну а в 116-й, возле самого выхода, апартаменты Блондина, в смысле Александра Худичева. Горемыка он: молодой, а такой непутевый.
 

На 9 проживающих — одна уборная и душ. А еще кухня с двумя умывальниками, двумя газовыми плитами и двумя стиральными машинами. Тут же на стене икона Богородицы с Младенцем на руках и плакат формата А4: "Не курите на кухне! Здесь живут дети!". На первый взгляд, всего хватает. Елена лишь горько усмехается и опускает глаза в пол, бурый, вытертый и выщербленный. Но чистый.








 

— Из двух стиралок работает только одна. Из восьми конфорок можно готовить на шести. Да и на те в выходные — очередь по записи. Но самая большая проблема в кухне — это рабочее место хозяйки. Скажем, шкафчик для посуды с разделочным столиком, который я купила, настоящая роскошь по здешним меркам. Не в плане цены, а в плане места. Поставить даже стол со стульями некуда: кушаем всей семьей в комнате, — сетует Елена. — Я прихожу с работы в 15.00 и сразу же бегу готовить. Потому что знаю: через полтора часа скрипнет дверь — пришла Павловна. После шести приедет с работы Аня — как тут задержишься у плиты. Потом придет Саша Худичев и сядет на весь вечер в кухне возле телевизора. С сигаретой.
 

Холодильник здесь у каждого свой, как, впрочем, и бытовые мелочи: стиральные порошки, мыло, шампуни, полотенца и даже туалетная бумага. Идешь в душ — будь любезен, захвати все с собой. А если что забыл, бежать придется через весь коридор.


 

— Так, а это чё такое — программа "Найди меня"? — показывается в коридоре товарищ в очках, с бородкой и в полосатом свитерке. В синей татуированной руке зажата сигарета: он одевается, выходит из квартиры и вскоре возвращается к нам. Знакомимся: Сергей Николаевич. Для братвы и своих — просто Нестер.


 

Живет один. Мотается по зонам с 18 лет, а ему уже за 40. После кодировки не пьет два месяца, но жизни, говорит, все равно нет: понаехали тут всякие, всю малину испортили…
 

— Раньше в этой квартире жили только я с мамой, Фелилеевы и еще одна семья. У каждого по две комнаты. Потом я сел, мама продала одну комнату и вскоре умерла. От нее мне осталась только икона на стене в кухне… Вышел два года назад — смотрю, а тут народу — не пройти, — возмущается Сергей. — Друзей не приведи. Музыку не включи. Сигарету не закури. Смотрим с друзьями комедию в комнате — что мы, плакать должны? Хихикнули маленько — Аня сразу вызывает наряд или участкового. Это я здесь авторитет и старожил, а не она, но штрафы все почему-то сыпятся на мою голову. В общем, мы не разговариваем. Проходим мимо, как караваны в пустыне.
 

За жалостливым монологом Нестера — бессонные ночи целой коммунальной квартиры. Компании малолеток до утра, загаженная уборная, хохот и крики в 3 ночи, матерщина, пьянки. И последнее китайское предупреждение от участкового Шевелева: еще один срыв — и прямиком в ЛТП. Сергей недоволен: перегородки между квартирами соседей тонкие, при чем здесь он? Пробовал шумоизолировать — ничего не вышло. У Елены Авчинниковой своя сермяжная правда: мужу в 5 утра на завод, детям в школу, самой к 6.00 в ЖЭС. Милицию вызывала не раз, но Нестер на нее не в обиде. Лену он уважает и даже по-своему жалеет. А вот Аня…
 

— Посуду в раковине забуду помыть — крик. Чуть спиртного пригубил — разборки: пьяные, видите ли, ей не нравятся. Ругнулся матом — участковый мне штраф в 70 тысяч вкатал, — нервно крутит в пальцах сигарету Нестер. — К студенту претензий никаких: его не слышно и не видно. В поле Аниного "обстрела", правда, попал еще Блондин. Он тихий, мухи не обидит. Сидит себе, смотрит в кухне телевизор. Ну выпьет чуток вечером, может покурить… Что плохого?
 

Худичеву 26 лет. Работает. Но пить не умеет напрочь и, судя по всему, спивается. Задолженность перед ЖЭСом перевалила за 6 миллионов рублей, свет давно отключен, в квартире — помойка. На вечно незапертой двери алеет наклейка: "I love Smirnoff". Единственное спасение от беспросветной вечерней тьмы — старый телевизор в кухне, который ему отдал в бессрочную аренду Нестер. Здесь Блондин и живет. А еще курит, забывая о трехлетнем Тимофее и 15-летней Оксане — детях Елены. Гневная записка на стене — от них.




 

— Он, в принципе, безобидный, но по пьяной лавочке дров может наломать. Два месяца назад у него в комнате от незатушенной сигареты начался пожар. Четыре часа утра, коридор в дыму — вызвали МЧС. Посмотрите, там все стены закопчены, — вздыхает Елена. — Спрашивала его как-то: чего ты не платишь по жировке, выселят ведь? А он смеется: хуже, чем здесь, уже некуда. И правда, было тут на Нововиленской одно местечко — барачного типа жилье с удобствами на улице. Но теперь оттуда людей переселяют… Повезло. А мы с мужем недавно вступили в долевое, но стройка в районе Ждановичей замерла: не могут убрать с площадки чей-то крутой коттедж. Ждем и молим только об одном: поскорее бы.
 

Анна. Самый необычный и труднопрогнозируемый персонаж в этой убогой коммуналке. Работает в банке юристом, водит машину, хорошо одевается и пользуется дорогим парфюмом. Зачем же на Гая, 15?
 

— Я долго снимала квартиру в Минске, а потом решила: хватит платить дяде. Собрала 17 000 долларов, начала искать комнату. И нашла. На тот момент Нестер сидел в тюрьме, и бывшая владелица квартиры убедила меня в том, что здесь тишь, гладь и земной рай. Не успела я перевезти вещи и начать ремонт, как он вышел. И начались пьяные ночные дебоши: страшно из комнаты выйти, — вспоминает девушка. — Терпела недолго. По каждому эпизоду начала вызывать милицию и участкового. Пожалуй, это единственный человек, который может навести тут порядок и втолковать этим хамам, что такое нормы общежития. Чего я насмотрелась и наслушалась за эти два года, вам не передать. Об одном жалею: в соседнем подъезде была точно такая же квартира со свободной комнатой. Эх, если бы знать все тогда…
 

Коммунальные платежи в квартиру № 21 попадают напрямую, минуя почтальона. Возвращаясь из ЖЭСа домой, Елена просто берет с собой шесть жировок и разносит их соседям. Однушка с одним прописанным обходится в среднем в 70 тысяч рублей, с четырьмя — в 160 000 рублей. Свет каждый оплачивает сам за себя: в коридоре в рядок висят 6 счетчиков. Все, кроме худичевского, "крутятся". С водой сложнее: ее считают из расчета 8 кубов на человека в месяц.




 

— Я вот, например, не енот-полоскун. Под душем часами не стою. И все равно в каждой жировке — восемь, восемь и восемь, — злится Нестер. — Есть тут, правда, одно исключение. Если ты уезжаешь более чем на 10 дней, можно написать заявление в РСЦ. Посчитают меньше. Я как-то загремел на 5 суток в приемник-распределитель на Окрестина. Взял, помню, справку в милиции, прибежал счастливый в ЖЭС писать заявление. А мне сказали: не прокатит, парень, нужно минимум 10 дней.
 

Сергей выходит еще раз покурить и начинает собираться в поликлинику. Он болеет — его должны уколоть антибиотиком. Прощаемся. Нестер приглушает голос и шепотом просит меня помочь Лене "выбраться из этого гадюшника". Я утвердительно киваю головой.
 

— Здесь все квартиры коммунальные, не мы одни так живем. Есть, правда, женщина, выкупившая 6 комнат: она сделала перепланировку, евроремонт квартир и теперь живет себе в удовольствие. Но в остальных картинки стандартные: белье в коридоре, надувные матрацы, ругань по мелочам и тотальное отсутствие тишины. Здесь, в коммуналке, ты каждую минуту на виду. Самое большое счастье — не видеть и не слышать друг друга, причем как можно дольше, — забирает мусор из ведра в кухне Елена. — Мы семьей на выходные всегда уезжаем либо к моим, либо к родителям мужа. Так же стараются сделать и остальные. На Новый год, например, здесь оставался один Нестер.
 

Я закрываю за собой дверь с цифрой 21 и выхожу на улицу. "Шалман" провожает меня до поворота десятками своих окон. Но желания обернуться не возникает. Мы расходимся молча, как караваны в пустыне.


 

Прямая речь

— Отдельной графы "Коммунальные квартиры" в нашем учете нет. Выделяются квартиры с общей кухней с двумя и более лицевыми счетами: таких в Минске 15 787.
 

Домов вроде тех, что вы видели на улице Гая, в столице осталось крайне мало. Буквально один-два. Скорее всего, это бывшие общежития, из которых в свое время сделали малосемейки. Тем не менее данное жилье считается благоустроенным, и никаких льгот при постановке в очередь нуждающихся у жильцов нет. Они идут на общих основаниях.