Моя обязанность — создавать время

Источник материала:

НАЧАЛО В НОМЕРЕ ЗА 21 МАРТА

«Меня, как и многих других доходяг, — ​рассказывал Михаил Андреевич, — ​бросили в вонючий барак, в котором не было даже нар — ​мы лежали на холодной земле. Ни воды, ни еды нам не давали. Я потерял сознание… Жизнь во мне медленно угасала, я перестал слышать стоны узников, крики о помощи, человеческую речь… И вдруг, очнувшись на какое-то время, я увидел людей в странной униформе, и среди них — ​несколько человек с фотоаппаратами; они суетились, громко разговаривали, предлагали лежащим на земле бутылки с водой, какие-то банки, галеты. Выпив несколько глотков воды и прожевав часть галеты, я снова потерял сознание, но на этот раз ненадолго. Увидел человека с повязкой Красного Креста на рукаве, он о чем-то спрашивал, но я не понимал. Кто-то сказал на русском языке, что это американцы. Я выпил еще несколько глотков прохладной воды и беспомощно опустился на землю — ​меня начал бить озноб. В это время люди в униформе принесли в барак какие-то ящики и принялись разносить жестяные банки, предлагая еду. Часть лежащих узников концлагеря принялись жадно хватать содержимое банок. Я тоже взял галету, банку с тушенкой и начал спешно жевать. Проглотив небольшой кусок пищи, я почувствовал жуткую боль в животе, а потом началась страшная рвота…

— Вы отравились?

— Я чудом спасся — ​съел небольшой кусочек тушенки и полгалеты. Кто съел больше, а таких было большинство, поскольку всем очень хотелось есть после долгих дней голода и безводья, те почти все умерли. Оставшихся в живых американская медицинская служба отвезла в госпиталь…

— Что помогло вам, Михаил Андреевич, выжить, спастись от лап фашистского зверя?

— Что помогло? Вера! Уверенность в разгроме фашизма. Во мне, похоже, с детства заложен запас особой прочности, особая выносливость. Человеческий организм обладает удивительной способностью приноравливаться к обстановке, трансформироваться при преодолении различных препятствий. И чем больше трудность, тем быстрее и устойчивее перестраивается человеческий организм, если человек верит в будущее, в свои собственные силы».

…Прошло много лет. Михаил Савицкий вернулся после демобилизации в родную Беларусь, в 1951 году окончил Минское художественное училище, затем при конкурсе 12 человек на одно место поступил в Художественный институт имени В. И. Сурикова в Москве и окончил его в 1957 году. Во время учебы в художественном училище встретил Маргариту Денисову, женился; жили бедно, хлеб насущный добывался с большим трудом…

Те, кто видел Михаила Савицкого в те далекие годы, отмечают огромное трудолюбие художника. Он, казалось, был занят творчеством все сутки, помня советы отца: «Без напряжения, без упорства и большого труда не добьешься даже самой небольшой цели». Помнил и советы институтских педагогов Дмитрия Мочальского, Сергея Герасимова, Александра Дейнеку. Мочальский, наблюдая и помогая студенту Савицкому, так оценил его упорство и настойчивость: «Это человек, который учится у всех».

Михаил Савицкий, как и многие другие художники, не сразу нашел свою главную тему в творчестве, а первые его полотна: «У переезда» (1958), «Честь долгу» (1958), «Песня» (1957), «Лавский бой» (1957) и другие — хотя и были интересны, но не вызывали глубокого восхищения у зрителей. В них не хватало свежего взгляда, глубины проникновения в замысел, творческого почерка. Молодой художник и сам, разумеется, понимал и видел все это.

Необходимо отдать должное и самокритичности Михаила Савицкого, изучившего залы Всесоюзной выставки и Третьяковки и сказавшего себе: «Картины я еще писать не умею». Другими словами — ​не были найдены еще оттенки, тонкости приемов живописца и главная тема творчества. И он настойчиво искал ее, продолжая творить.

Сельская тема все больше и больше занимала мысли молодого художника. Так появились полотна «На картофельном поле» (1962), с пронзительным взглядом мальчика на переднем плане (может быть, автор вспомнил здесь свое детство, когда он вместе со взрослыми убирал осенью плоды труда сельчан?) и лошадьми красного цвета, «Девушка с капустой» (1962), «Хлеб» (1962), «Урожай» (1966), «Хлебы» (1968). Деревня с ее бесконечным напряженным трудом осталась в творчестве М. Савицкого на долгие годы как напоминание о сельском детстве автора, его — ​мальчишки — ​труде наравне со взрослыми, будь то уборка картофеля или прополка, работа в мастерской рядом с отцом.

М. А. Савицкий не раз возвращался к отображению на полотнах хлеба — ​результата неимоверно тяжелого труда сельчан во время и вспашки поля, и сева, и уборки урожая. Хлеб на картинах М. Савицкого — ​это и радость людей, и главный продукт в не столь богатом рационе сельских жителей, и олицетворение спокойствия и счастья каждого труженика полей. Лица женщин, гордо несущих караваи свежеиспеченного хлеба, полны умиротворения, покоя, праздничного настроения. Хлеб — ​это жизнь! Эти работы М. А. Савицкого — ​гимн Хлебу!

В 1960-х годах Михаил Андреевич начал развивать новое направление в своем творчестве — ​тему партизанского движения в Беларуси, не зря прозванной партизанской республикой. Полотна «Партизаны» (1963), «Оршанские партизаны» (1966–1967), «Клятва» (1969), «Убийство семьи партизана» (1972), «Раненый партизан» (1961), «Мать партизана» (1978) стали летописью партизанского движения.

Настоящим открытием и вершиной нового направления в творчестве Савицкого стала картина «Партизанская мадонна» (1967), выразившая красоту материнства и одновременно мужество и готовность молодой крестьянской женщины войти в ряды партизан (об этом говорят три винтовки рядом); ее лицо исполнено страдания и женственности и по-своему красиво.

Одиннадцать лет спустя Михаил Андреевич написал еще одну картину: «Партизанская мадонна (Минская)». Это неточная копия первой — ​здесь и мальчик с осмысленным, серьезным взглядом, и мать с грустным и напряженным лицом едины в своей целеустремленности.

Постепенно, картина за картиной Савицкий приближался к своей основной теме: отображению главного виновника войны — ​фашизма с его страшной жестокостью, вандализмом, звериным оскалом, варварством. Фашизм был вскормлен могущественным капиталом крупных олигархов, вложивших в военную промышленность Германии огромные средства. Он начался с погромов ювелирных магазинов, сожжения на кострах книг великих писателей-гуманистов, создания множества концлагерей. Сначала гитлеровцы сжигали на кострах книги, а затем стали сжигать людей.

Михаилу Андреевичу не было необходимости «сочинять сюжеты»: все, что отображено на антифашистских полотнах, видел и пережил он сам, а также слышал рассказы уцелевших узников многочисленных фашистских концлагерей.

Тринадцать полотен серии «Цифры на сердце» были созданы за короткое время, но к этой работе художник шел тринадцать лет. Он иногда слышал и протесты: «Зачем показывать ужасы войны? Зачем на полотнах столько тел убиваемых и убитых детей, женщин, стариков?». Савицкого упрекали в том, что он якобы чуть ли не воспел смерть — ​тела погибших выглядят на полотне эстетичными, «ими можно восхищаться».

Нет, не для восхищения выписал он тела убитых, а для утверждения прекрасного на фоне мирского зла в форме фашистских головорезов и убийц («Танец с факелами», «Мадонна Биркенау»).

Потрясает душу картина «Узник 32815», изображающая мученика фашистского концлагеря. На холсте — ​изнуренный человек с заострившимися скулами в полосатом облачении, в деревянных колодках, но взгляд его осуждающ и кулаки крепко сжаты. На робе узника начертаны две буквы: «К» и «L», что означает «концентрационный лагерь». На груди — ​подвешен на веревочке жетон с номером 32815. Фоном картины служат тяжелые металлические ворота концлагеря с надписью: «Каждому свое». Это — ​автопортрет Михаила Савицкого, утверждавшего, что искусству и литературе нужны такие действа, чтобы читатель или зритель возмутился, ужаснулся, восстал против жестокости, несправедливости ради утверждения прекрасного, ради жизни на Земле, и в то же время в них должен быть жизнеутверждающий эффект.

Полотна М. Савицкого «Поющие коммунисты» из антифашистской серии «Цифры на сердце» отображают страшную сцену гибели на костре трех коммунистов. Огонь уже охватил их ноги — ​вот-вот пламя поднимется вверх, и люди испытают жестокую боль и страшные муки. Но люди на разгорающемся костре — поют! Жить им остается всего несколько минут, и эти мгновения они проживут достойно, останутся верными идее, и их последнее оружие — ​песня — гимн всему человеческому, гимн борьбе со злом и вере. Сжигание людей фашисты проводят для устрашения стоящих рядом сотен узников в полосатых робах, но на их лицах — скорбь и непоколебимая уверенность в грядущей победе над злом.

Мне доводилось сопровождать много иностранных делегаций в один из музеев Минска, где экспонировалась серия картин Михаила Савицкого «Цифры на сердце», и каждый раз я видел, как лица гостей у этих полотен становились суровыми и даже страдальческими. Они никогда не видели ужасов фашистских палачей и впервые смогли осознать опасность уничтожения большей части человечества, если бы фашизм не был разгромлен советским народом.

Не раз я спрашивал себя: «Как мог Михаил Андреевич перенести огромное перенапряжение нервной системы, когда трудился у мольберта?». Ведь художник, писатель, скульптор, работая над образами полотен, книг и скульптур, пропуская через свое сердце все то, что должно остаться на холсте или на листе бумаги, заново переживает все испытанное, увиденное, услышанное из рассказов других.

— К разработке темы, формы языка картин подходил очень строго, взвешивал каждую деталь, тщательно продумывал композицию, — ​вспоминал Михаил Андреевич. — ​О зверствах фашизма, о массовом уничтожении миллионов людей необходимо было рассказать страстно, эмоционально и правдиво, чтобы зрители, рассматривая полотна, ощутили прилив гнева против фашизма, испытали моральное потрясение. Все это требовало большого эмоционального напряжения, длительного переживания, вызванного воспоминаниями о страшном времени пыток и истязаний в концлагерях, в Дахау и Бухенвальде. Надо было возвращаться в то трагическое время, снова видеть смерть, глумление и зверства гитлеровцев, снова пережить те страшные муки. А это для меня было очень трудно — ​я даже, бывало, ложился на кушетку и часами лежал опустошенным, не имея сил ни подняться, ни вспомнить пережитое… Трагедия, на мой взгляд, более действенна, чем любой другой жанр. Мои работы — ​отражение жизненных трагедий, вызванных появлением фашизма и его зверств… И в то же время — ​фашизм был обречен.

Многие работы Михаила Савицкого хранятся в Третьяковской галерее, и среди них — ​«Партизанская мадонна».

После трагедии на Чернобыльской атомной электростанции Михаил Савицкий создал цикл полотен «Черная быль», отразивших страдания и горе людей, потерявших «родны кут» и отправившихся не по своей воле в далекие чужие поселения, болезни детей, вызванные смертоносной радиацией.

Выше отмечалась определяющая роль трагизма в отображении Савицким зверств гитлеровцев, однако в своем творчестве Михаил Андреевич воспевал и светлые стороны жизни.

«Материнство сильнее войны, — ​утверждал Михаил Андреевич, — ​сильнее всякого зла. С материнством тесно связаны и доброта, и любовь, и готовность матери идти на подвиг ради своих детей». Образ женщины присутствует на многих полотнах Савицкого. В 90-х годах XX века Михаил Савицкий создает полотна, утверждающие христианство, православие как постоянный атрибут белорусского народа, влияющий на утверждение в человеке глубокой нравственности, порядочности и добродетели, как силу, преодолевающую зло.  «Неувядаемость европейской и русской культур, их вечная современность, — ​утверждает М. Савицкий, — ​возникла благодаря милости, оказанной христианством искусству. Оно оправдывает красоту — ​и в этом его благословляет христианство, утверждая благодать и блаженство творчества».

Много сил и времени художник посвятил портретной живописи — ​им были написаны портреты Янки Купалы и Якуба Коласа, серия портретов президентов Академии наук Беларуси.

Гуманизм Михаила Савицкого «во вкусе умной старины» прослеживается во многих созданных им картинах и является составной частью его творчества. Он твердо стоит в своем творчестве на идее духовности общества, уверенности в победе над злом, в каком бы образе оно ни выступало.

Сам Мастер в течение жизни многократно испытывал на себе жестокие удары зла: и когда недруги подвергали сомнению пережитые им испытания в фашистских концлагерях, и когда его объявляли «противником соцреализма». Зло организовывало травлю и на страницах газет и журналов, и во время съездов Союза художников республики, не признавало полотен Мастера. Постепенно, по мере признания творчества Савицкого, рос и авторитет выдающегося художника. Его имя давно признано лучшими художниками и деятелями искусств многих стран.

В конце прошлого столетия нашей культуре  навязывались чуждые славянам взгляды на нравственность и духовность. В обществе воцарялась «полная свобода и демократия». И главное — ​в нем утрачивалось стремление к духовности и культуре.

О том, как противостоять этим тенденциям, как поддерживать духовность, о созданной Михаилом Савицким концепции образования, о различных вопросах культуры и о многом другом, обсуждаемом нами с Михаилом Андреевичем, и говорится в записанных мною беседах с Мастером.

Анатолий Сульянов

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ….

Теги: Минск