Генеральские дочки из Минска: женский террор, тюремная любовь, царские почести для каторжанок

Источник материала:

Имидж «страны толерантности и стабильности» закрепился за Беларусью сравнительно недавно. Но в новейшую историю наш край, находившийся тогда в составе Российской империи, входил под грохот выстрелов боевиков и разрывы самодельных бомб.

У террора — женское лицо

Более всего на террористическом поприще отличились наши женщины. Наиболее видные здесь — сестры Александра и Екатерина Измайлович из Минска.

Их отец Адольф Измайлович был офицером-артиллеристом царской армии. В 1900 году генерал-майор Измайлович был назначен в Минск начальником артиллерии IV армейского корпуса.

Александра Измайлович закончила высшие женские курсы в Петербурге и успела немного поработать учительницей. Но уже в 14 лет она вступает в нелегальную партию эсеров. За ней последовала и ее сестра Катя. К подпольному движению охотно присоединялись молодые девушки — современное образование расширило их кругозор, а вот патриархальные порядки не давали возможность достойно применить себя и полученные знания. В сословном государстве женщины были лишены возможности работать по большинству специальностей, были бесправны в семье. Но главное, что побуждало девушек из высшего общества идти в рабочие бараки и крестьянские хаты, — это обостренное чувство справедливости и сочувствие простому народу.

Роковые женщины и игры с бомбами

В 1905 году генерал Измайлович вместе со своей артиллерией отправился завоевывать Маньчжурию для российского императора. А большая генеральская квартира в Минске, где хозяйками остались его дочки-революционерки, превратилась в подпольный штаб и место рабочих сходок. Здесь же член подпольного эсеровского комитета по кличке «Карл» тайно влюбился в высокую, стройную, с бледным лицом и горящими черными глазами Катю Измайлович. Карл не подавал вида, но от ее старшей сестры Александры не удалось утаить свои чувства даже опытному конспиратору. Как-то раз Екатерине намекнули про плохо замаскированную любовь к ней Карла. Но Катя только залилась краской и возмущенно сказала: «Какие глупости». Такие они были, эти благородные барышни с браунингом в дамской сумочке.

17 октября 1905 года царь Николай своим манифестом ввел в России гражданские свободы. В центре Минска по этому случаю собралась многотысячная демонстрация. Впрочем, торжество «демократии» было недолгим — по приказу минского губернатора Павла Курлова войска расстреляли собравшихся. Во время «Курловского расстрела» Катя Измайлович подбирала раненых.

Северо-Западный областной комитет партии эсеров решил ответить на это ликвидацией губернатора Курлова и полицмейстера Норова. В связи с созывом Государственной Думы умеренное руководство эсеровской партии приостановило террор, но радикальный белорусский Северо-Западный областной комитет партии решил все равно привести в исполнение намеченные акты. Особенно яростно выступала за это Катя Измайлович. Сестры Измайлович вызвались принять в боевых операциях непосредственное участие. Катю арестовала полиция, но старшая сестра продолжала подготовку покушений. «Как влюбленные жаждут свидания, так страстно мы ждали его выезда», — вспоминала Александра Измайлович о слежке за губернатором.

14 января 1906 года Павел Курлов вышел из церкви. Вдруг сверху на голову ему упал некий угловатый предмет, завернутый в бумагу. Губернатор принял его за комок снега, но начальник канцелярии разобрался быстро: «Ваше превосходительство! Бомба!» Бомбиста тут же схватили и принялись избивать. Губернатора же стали увозить на коляске. Но это было еще не все — стоявшая рядом женщина в платке выхватила браунинг и открыла огонь по полицмейстеру Норову. Пуля пробила ему воротник шинели. Стрелявшую повалили и скрутили трое городовых. Уже в обезоруженную и распластанную на земле женщину минский полицмейстер стал палить из револьвера — но тоже промахнулся. На следующий день стрелка в платочке опознал дворник из генеральского дома — это была Александра Измайлович. Только отставной ординарец отца, ставший свидетелем покушения, не верил своим глазам: «Зачем дочь генерала будет стрелять в полицмейстера?»

Но как выяснилось впоследствии, в полиции заранее знали о покушении. А бомба для Курлова не взорвалась потому, что ее разрядила еще одна роковая женщина — агент Московского охранного отделения Зинаида Гернгросс-Жученко.

Роман за решеткой

Сильно избитых, бомбиста Ивана Пулихова и Александру Измайлович доставили в тюрьму. Толпа городовых раздела дочь генерала до рубашки, разорвала на ней верхнюю и нижнюю юбку, плевала в разбитое в кровь лицо. О ее тело тушили папиросы, от ударов в голову у Александры Измайлович лопнула барабанная перепонка. Только один полицейский все же пытался заступиться за арестантку.

В Минском тюремном замке, битком набитом бастовавшими железнодорожниками, в январе 1906 года находился и влюбленный в Катю Карл. От него старшая сестра узнала о жестокой судьбе младшей.

Екатерину Измайлович освободила из женской тюрьмы группа гомельских и минских боевиков. При этом налете был смертельно ранен один из стражников, и Катя тяжело переживала ненужную гибель человека. Но сразу же по освобождению она отправилась в Севастополь. Здесь она под видом просительницы явилась к адмиралу Чухнину, приказавшему расстрелять восставших матросов крейсера «Очаков». После первого выстрела адмирал спрятался под стол, а когда девушку схватили, приказал тут же казнить ее без суда и следствия. Матросы убили Катю Измайлович во дворе адмиральского дома. Когда ее тело привезли на освидетельствование, то оно напоминало мешок с толчеными костями.

Карл не находил себе места в камере, сыпал проклятьями и считал ее смерть никому не нужной.

Но вскоре сквозь тюремные стены вспыхнул роман — между Карлом и старшей сестрой казненной Кати. А Александра Измайлович тоже ждала в своей камере смертного приговора. «В тиши безмолвных вечеров выросла волшебная сказка нашей любви. Как смеялись мы над стеной! Построенная для того, чтобы разделять, она соединила нас», — вспоминала Александра.

Даже уголовные сочувствовали революционерам и нелегально передавали письма влюбленных. А один из них по кличке «Сатана» тоже писал Измайлович послания с ошибками и стихами. И даже мечтал, что когда выйдет на свободу, то станет грабить исключительно для партии Александры Адольфовны.

Пулихова и Измайлович судили в зале, на стене которого висел портрет ее отца. Им обоим был вынесен смертный приговор. Александре Измайлович командующий войсками Виленского округа заменил виселицу на каторгу. Иван Пулихов был повешен на воротах Минского тюремного замка.

Внутренняя война

Этапированная в московские Бутырки, Измайлович получила свидание с отцом, возвращавшимся с Дальнего Востока. Генерал был очень грустный, хотя ничего еще не знал о казни дочери Кати. «Уехал на войну, а за его спиной внутренняя война отняла у него двоих — одна убита, а другая — в плену», — писала Александра Измайлович.

В июне 1906 года Измайлович вместе с группой других женщин-террористок повезли в Сибирь. Среди шестерых осужденных «валькирий революции» половина были из Беларуси. Кроме Александры Измайлович — Лидия Езерская, стрелявшая в Могилеве в губернатора Клингенберга, и уроженка Виленской губернии Маня Школьник, покушавшаяся на черниговского губернатора Хвостова. Но самой яркой среди этих революционерок была Мария Спиридонова, «крестьянская богородица», после покушения на усмирителя тамбовских сел Луженовского избитая до полусмерти, изнасилованная и до сих пор харкающая кровью. Измайлович сначала невзлюбила слишком амбициозную «Марусю», но потом стала ее лучшей подругой.

Этап на каторгу превратился для террористок в триумф. На каждой станции их встречали многотысячные восторженные толпы интеллигентов, рабочих и возвращавшихся с фронта солдат. Начинались митинги, женщин засыпали цветами, апельсинами и конфетами. За эти почести поезд с женщинами-революционеркам был назван «царским». В глазах задавленных бесправием и произволом чиновников людей эсерки выглядели мученицами за их свободу.

Даже конвойные солдаты сочувствовали политкаторжанкам и вместе с ними революционными песнями отметили известие о втором, удачном покушении на адмирала Чухнина. Так Измайлович и ее подруги добрались до Акатуйской каторжной тюрьмы. Здесь их встретил гомельчанин Петр Карпович и другие мужчины-эсеры. Но с поражением первой революции в Акатуе, как и по всей России, снова был восстановлен жесткий режим с кандалами и телесными наказаниями.

Люстра для Ворошилова

После Февральской революции 1917 году Александра Измайлович была освобождена по личному распоряжению Александра Керенского. Но видно, вскоре правитель новой демократической России и ее однопартиец пожалел об этом — Спиридонова, Измайлович и другие каторжанки раскололи партию эсеров. Бывшая руководительница ее минской организации стала одним из лидеров новой партии левых эсеров, вместе с большевиками и анархистами совершивших Октябрьскую революцию.

После левоэсеровского восстания 6 июля 1918 года пути союзников разошлись — слишком разным было понимание социализма у большевиков-коммунистов и левых народников. Спиридонова и Измайлович мечтали об обществе не только равенства, но и свободы. Ленин и Троцкий были жесткими прагматиками.

Сразу после непродуманного вооруженного выступления 6 июля Александра Измайлович была впервые была взята под стражу своими недавними союзниками-коммунистами. Но тут же освобождена по состоянию здоровья и направлена в санаторий. Однако Спиридонова и Измайлович уже твердо стали на путь борьбы с большевиками. В начале 1919 года Александра Измайлович была вновь арестована — в Минске. В конце этого же года — новый арест. Из внутренней тюрьмы ВЧК бывшую каторжанку везут в хорошо знакомую ей со времен самодержавия Бутырку. И еще одно дежавю — во время акции протеста помощник коменданта тюрьмы Попкович стреляет в Измайлович из револьвера. И как некогда царский полицмейстер Норов — промахивается.

В 1920 году доведенную постоянными преследованиями до острого психического расстройства Марию Спиридонову из тюрьмы переводят в Пречистенскую больницу. Александру Измайлович освобождают под честное слово для ухода за подругой. Спиридонова отказывается от пищи, Измайлович защищает ее от принудительного кормления и утверждает, что в случае применения насилия они покончат с собой. В мае 1921 года левые эсеры добиваются перевода Спиридоновой и Измайлович на подмосковную дачу — под негласный надзор органов. Но по данным ГПУ, эти непримиримые революционерки продолжают руководить нелегальной частью партии эсеров. И в декабре 1924 года их снова встречает Бутырка.

С этих пор они уже не будут разлучаться. И в бесконечных ссылках будут жить совместно — Измайлович, Спиридонова и ее муж Илья Майоров. За право оставаться вместе даже в тюрьме они будут бороться всеми средствами, вплоть до голодовки. При этом в относительно демократические 20-е Измайлович будет публиковать свои воспоминания в журнале «Каторга и ссылка», в 1930 году ее и Спиридонову будут лечить в Ялтинском туберкулезном институте. Их заслуги перед революцией «не забыты» — в ссылке в Ташкенте Измайлович и Спиридонова будут жить на улице имени… Марии Спиридоновой.

С окончательным приходом к власти сталинской бюрократии для Александры Измайлович и Марии Спиридоновой начался новый этап их долгого пути на Голгофу. В 1937 году они были арестованы в Уфе по новому сфабрикованному обвинению. На допросах в НКВД Спиридонова называла следователя «фашистом» и «хорьком», швыряла в него пресс, демонстративно вставала и выходила из кабинета. Но богатая фантазия следователей помогала вести дело — эсеров обвинили в подготовке покушения на Клима Ворошилова и правительство Башкирии с помощью огромной люстры, которая должна была упасть на голову прославленного маршала… 53-летней «Марусе» дали 25 лет лагерей, 59-летней Измайлович — 10. В мае 1940 года Александра Измайлович пишет записку заместителю наркома НКВД. В ней бывалая каторжанка сравнивает содержание в царских и советских тюрьмах. По большинству пунктов советский тюремный режим Измайлович считает лучшим. Например, по питанию — в 1939 году в Ярославской тюрьме давали макароны с маслом и творог с сахаром. Кроме одного — воздуха и света в переполненных камерах при большевиках стало гораздо меньше. Еще Александра Адольфовна пытается убедить зама Лаврентия Берии, что 90 процентов ее сокамерников — «честные советские люди, оклеветанные шкурниками либо контрреволюционерами».

Крестный путь непримиримых духом женщин-революционерок закончился 11 сентября 1941 года на краю зияющей ямы в Медведевском лесу под Орлом, где Александру Измайлович, Марию Спиридонова и еще полторы сотни политзаключенных расстреляли при приближении к городу немецкой армии.

Источники:

1. Гр. Нестроев. Из дневника максималиста. Париж, 1910
2. А. Измайлович. Из прошлого//Каторга и ссылка. 1923, № 7
3. Кремль за решеткой (Подпольная Россия). Берлин, 1922
4. Я. Леонтьев. Измайлович Александра Адольфовна//Политическиепартии России. Конец XIX — первая треть XX века. М., 1996.
5. Левые эсеры и ВЧК. Сборник документов. Казань, 1996.

Теги: Минск, Могилев