Лучшее место для мертвых. Где в Беларуси было престижно хоронить родных в разные века

Источник материала:

В костеле под алтарем, на кладбище вокруг часовни, просто на высоком месте, — все эти места в разное время считались престижными для захоронений на наших землях. Историк Национальной академии наук, этнолог Сергей Грунтов рассказал о погребальных предпочтениях белорусов.

Первые престижные места: в храмах, часто без табличек

Место захоронения — это, как правило, кладбище. Там хоронят множество людей, так что это место социальное, семья умершего показывает себя через захоронение близкого человека. Престижные места — там, где богатые люди и просто те, кто обладает наиболее высоким статусом, хотели бы быть похороненными.

Последние 500 лет о захоронениях в Беларуси можно судить не только по археологическим находкам, но и по письменным источникам. Многое указывает: в похоронном деле белорусы в основном в европейском тренде.

Как и в Европе, самым первым престижным местом захоронения в Беларуси считают храм. Это крипта храма — его подземные помещения.

В первую очередь крипты предназначались для «фундатараў» церкви — людей, которые дали деньги на ее постройку. Место под алтарем было «самое-самое». Кроме них там хоронили представителей других почтенных семей, священников, монахов.

В XVI—XVIII веках места вокруг храмов — это и есть городское кладбище. В сегодняшнем варианте отдельных кладбищ тогда еще не существовало: все сообщество прихода умещалось на территории вокруг храма. Это было возможным потому, что там ставили не долговременные памятники, а просто деревянные кресты. Крест разрушался, могила «исчезала» — сверху появлялось другое захоронение.

И для самых богатых, которых хоронили внутри костела, и для самых бедных, которых хоронили вокруг, основным местом памяти была литургия. Нам сегодня это не очень просто понять. Но для людей тогда самым ценным было, чтобы их вспоминали в молитве, а где конкретно стоит гроб — не так уж важно. До нас дошли захоронения: имена «фундатараў» записаны, а конкретное место их захоронения зачастую забыто.

В крипте в Несвиже порядка 80 саркофагов, а памятников вверху насчитаем до десятка. О большинстве похороненных просто есть записи в книге и каждый год о них молятся. Все. А уж тем более это было неважно для людей, которые лежат за стеной костела, на кладбище. Но родственники их поминают раз в год, молятся, а они лежат на освященной земле — тоже отлично.

Захоронений в наших храмах было довольно много. Несколько лет назад впервые за много лет подняли каменную плиту, которая закрывает крипту фарного костела в Гродно — и увидели там десятки гробов в разном состоянии. Видимо захоронения монахов, шляхты, в основном XVIII века. Они никак не исследованы, крипту закрыли — она ждет своего времени.

Еще вариант — в Камаях, крипта Салюстровских. К старому костелу XVI века спустя два века пристроили огромное помещение с своей криптой.

Была крипта у Сапегов — в Гольшанах, в костеле. Над ними были единственные в Беларуси надгробия лежащих: Павел Сапега и три его жены, подложив руки под головы, спят. В начале 90-х возникли вопросы по поводу их сохранности — и памятники забрали в центр исследования белорусской культуры, в музей древней белорусской культуры.

Кладбища за городом. Престижные места в часовнях и памятники вокруг

Когда в конце XVIII века кладбища стали выносить за город, предполагалось, что крипты должны быть уничтожены. Большинство захоронений исчезло уже в тот период. Дальше многое зависело от позиции священника: где-то уничтожали, а где-то писали, что у них и нет ничего. А где-то и не знали про то, что в храме есть крипта. Когда костелы переходили в православное ведомство — в лучшем случае гробы из крипт разрешали захоронить.

На волне просвещения кладбища выносили за пределы городов — была идея победить холеру и другие заразные болезни. Так что вынос кладбищ по реформе конца XVIII века связан и со вхождением в Российскую империю, и с общеевропейской тенденцией.

Где-то с конца XVIII — начала XIX века впервые появляется городское кладбище в современном смысле слова — кладбище за городом, с памятниками, некое пространство за городом, где можно показать себя. Там строятся часовни, где снова есть крипта, престижное место.

Дальше престижные места — вокруг часовни и вдоль аллеи, ведущей от входа на кладбище в часовню. В конце XIX — начале XX века встал вопрос, чтобы сделать престижные места платными. Есть пример Могилева: бесплатно можно было хоронить за часовней и где-то подальше, а вот на престижные места была такса: 25 рублей за 6 квадратных аршин. Хочешь — плати. Сначала это встречают неохотно, а постепенно втягиваются, и уж тут каждая семья себя стремится показать, особенно если у нее есть деньги.

В первую очередь на престижные места претендовала шляхта, российские чиновники - но в гораздо меньшей степени. Для шляхты была очень важна идея родовых захоронений. Показать не просто одного умершего, а сделать презентацию рода. Тут и часовенки над захоронением, и обелиски с гербами, — чего только не было.

Престижным было устроить и собственную часовню со своим алтарем прямо возле своей усадьбы. Плюс в том, что в таком случае ты ни от кого не зависим, не нужно думать, как дела на городском кладбище.

Для католической шляхты XIX века была важна идея про «дзедзіча» наследственного владельца земли. И наличие родовой усыпальницы в усадьбе как бы утверждало это, говорило, что владельцы часовни не пришлые, они здесь давно. Но минус в том, что такое захоронение вынесено за границы общего социального пространства. Видят ее немногие — вдоволь не покрасуешься.

Даже у видных людей до конца XIX века — деревянные кресты

В Беларуси вплоть до конца XIX века на могилах очень многих представителей шляхты и военного сословия, как и у крестьян, использовались деревянные кресты. Именно в этом причина, что у нас так плохо сохранились захоронения, в том числе на тех кладбищах, где разрушения были незначительные.

Есть данные с виленского православного кладбища — во второй половине XIX века там описали около двух тысяч захоронений. Больше половины — это деревянные крашеные кресты, даже у видных горожан.

Поэтому на наших христианских кладбищах надгробия XVIII века — чрезвычайная редкость, как и надгробия даже первой четверти XIX века.

С евреями немного другая история. В позапрошлом году работала экспедиция центра «Сэфер» в Глубоком — занимались этнографией, опрашивали местное население и заодно изучали местное кладбище. Выявили там 109 еврейских надгробий XVIII века, с надписями, которые можно датировать. Это немыслимо для христианских кладбищ в Беларуси — с них и во всей стране не соберется 109 надгробий XVIII века.

Деревенские кладбища — это вообще отдельная история. Правда, отделять их от городских можно только условно. Деревенское кладбище обычно представляется крестьянским, хотя на самом деле нередко там встречались красивые надгробия той же шляхты.

Но даже у деревенских кладбищ, где сплошь деревянные кресты, есть естественные зоны престижа. Самое престижное место — наверху, оттуда же и начинается деревенское кладбище. Мы это можем видеть на примере севера Беларуси, где больше использовали камень, работает этот принцип и сейчас. Самые престижные места наверху, потому что чем ниже — тем ближе грунтовые воды. А никому в воде лежать не хочется. Есть и фольклорные, мифологические представления о горе — сакральное место и верх горы важнее всего.

Появляются массовые памятники — стираются зоны престижа

После революции на востоке Беларуси, а спустя несколько десятилетий и на западе, исчезает та система значений, которая формировала престиж. Шляхетство больше ничего не значит, его даже скрывают, чтобы не выслали куда-нибудь в Сибирь.

Памятники до 30-х годов XX века у мещан остаются деревянными, а потом начинают активно использовать бетон. Это дешевый материал, благодаря которому появляются характерные литые памятники. В деревне это входит в моду, видимо, с 50-х или даже 60-х годов XX века. Если поговорить со старым человеком в деревне, то он еще помнит период, когда не ставили такие памятники. Раньше переход к таким памятникам начинается в католических регионах, позже в православных.

Зоны престижа теперь нет никакой в том понимании, как это было с XVI по начало XX века.

Но есть исключения. В Минске это Московское кладбище, Военное кладбище, где хоронят героев, заслуженных деятелей. Это места, которые могли бы быть национальными некрополями, но пока они в таком статусе не воспринимаются.

В большинстве случаев зоны престижа не формируются. Разве что престижнее быть захороненными в тех частях кладбищ, которые ближе к центру: поскольку памятников стало много, они стали очень доступными, то кладбища все растут и растут.

Какие-то центры в основном на кладбищах не создаются. Да, кто-то может сделать очень помпезное надгробие, но оно не сформирует вокруг себя зоны престижа. Если стоит литая скульптура или полноростное изображение кого-нибудь, как сейчас бывает, — едва ли вам от этого захочется положить рядом своего родственника. Часовен, вокруг которых могли бы формироваться зоны престижа, на современных кладбищах чаще всего нет. Престижным местом могут стать, например, зоны, покрытые газоном, особым образом ухоженные. Но пока они появляются очень медленно.

Братские могилы — своеобразные зоны престижа в советском городе

О братских могилах можно говорить отдельно — это совершенно удивительная вещь с точки зрения антропологии и семиотики. Создаются братские кладбища, военные — впервые за 150 лет после реформы мертвые возвращаются в центр города. Вдруг возникает идея, что в центре города, в зависимости от его размеров, нужно создать мемориал, лучше — с вечным огнем. Многих именно перезахоранивают в эти братские могилы из отдельных могил. В них покоится немалое число умерших — счет идет на тысячи. С одной стороны, лежать там престижно, как престижно быть героем, с другой стороны, такие кладбища абсолютно обезличены, те, кто там лежит, часто безымянные. В основном в нашей традиции памятник репрезентует личность умершего. Тут же другое — с памятником на братской могиле не «поговоришь», как с отдельным умершим, это нечто коллективное для коллективных практик.

Чтобы придать значение такой, братской, зоне престижа — туда везли настоящих умерших, начинали строить вокруг этой зоны обряды. Принимали в пионеры, например. Вокруг них возникают и народные ритуалы — памятники объезжают свадьбы. Получается довольно интересный вариант захоронения с точки зрения антропологии.

Вообще считаться национально важными воинские захоронения стали во второй половине XIX века. В Новогрудке в костеле есть захоронение семи шляхтичей, погибших в Хотимской битве. У них довольно интересное надгробие — шляхтичи стоят на коленях, порубленные головы, — но назвать это воинским захоронением в привычном нам понимании нельзя.

Не Пер-Лашез, но все-таки. Экскурсии по зонам престижа на кладбищах

Почему у нас нет своего Пер-Лашеза (известное кладбище во Франции — Прим.TUT.BY)? Мы должны помнить, что наши кладбища, возникшие в XIX веке, появились на самых бедных территориях европейской части Российской империи. И Украина, и Польша были богаче. Это отражается и на застройке наших городов, и на кладбищах.

Конечно, в Минске есть Кальвария, есть кладбище в Гродно.

Кладбище становится продуктом промоции, когда оно ухожено, когда оно по планировке напоминает парк. Кстати, у нас такие кладбища тоже были. Когда Шпилевский пишет о Минске XIX века, он отмечает: люди прогуливались по Лютеранскому кладбищу. Это то, которое недавно бульдозерами разравнивали под дорогу.

На что же смотреть? Минимальное знакомство с символикой белорусских кладбищ сделает прогулку по ним гораздо интереснее. Есть захоронения выдающихся деятелей — это еще одно направление для экскурсий.

Я думаю, что в большинстве случаев на кладбище у нас туриста не заманишь, но возможно такое: включение его в туристические маршруты одним из пунктов.

Теги: знакомства, Гродно