«Раздался сильный грохот: по улице пошли советские танки». Очевидцы вспоминают Минск в июле 1944-го

Источник материала:

Утро, когда освободили Минск, Раиса Кирилловна Семашко помнит детально. Накануне город сильно бомбили. Ночь со 2-го на 3-е июля они с родителями прятались в погребе во дворе дома. «Когда рассвело, все затихло, — возвращается к тем событиям Раиса Кирилловна. — Папа поднял крышку и увидел, как немцы бегут в свои казармы. Над городом нависла тишина, а потом вдруг раздался сильный грохот: по нашей улице пошли советские танки. Отовсюду люди бежали им на встречу. Зрелище было необыкновенное».

С того дня прошло уже 75 лет. Чем жил Минск в июле 1944-го, о чем думали и мечтали его жители, в материале TUT.BY.

«Жара в тот день стояла невыносимая»

Свою семью Раиса Кирилловна зовет маленькой — мама, папа и она. В войну они жили на Сторожевской. На этой же улице Раиса Кирилловна живет и сейчас. Мы встречаемся на набережной Свислочи, недалеко от ее дома. «3 июля 1944-го, — с улыбкой говорит она, — ей было 14 лет и один месяц». 3 июня у минчанки день рождения.

— Сложно сказать, что чувствовали взрослые, когда в город пришли наши, — вспоминает она. — Нам, детям, это было интересно. Радость кругом была неописуемая. Жители Сторожевской сорвали все цветы, которые росли в тот момент во дворах, — и забрасывали им танки.

Жара в тот день стояла невыносимая. Солдаты просили пить. А кранов у нас в домах не было, воду мы носили из далека. Когда то, что было в ведрах закончилось, соседи, которые держали корову, стали предлагать ребятам молоко. Они отказывались. Просили воды.

— Когда сообщили, что Минск освободили, мы были в лесу, недалеко от города, — вспоминает партизан и фронтовик Бронислав Карпенко. В тот июль ему было 17. — Новость восприняли спокойно, война продолжалась, рано ликовать. 6 июля наш партизанский отряд должен был сосредоточиться в районе станции Степянка. В то время восточнее от столицы наши солдаты окружили более 100 тысяч немцев. Фашисты пытались прорваться. На участке, который нам выделили, мы должны были не допустить врагов в сторону столицы.

Бронислав Викторович родился в Березинском районе. В июле 1944-го в Минск попал впервые. Каким он увидел город? Да города, считай, и не было видно, — кругом руины.

— Но, что радовало, — ликование освобожденных минчан, — не скрывает эмоций ветеран. — Любого человека с оружием — не важно, красноармеец ты или партизан, они воспринимали как спасителя. Могли пригласить домой, покормить.

«К концу июля получили приказ: из Степянки пешочком следовать в Лошицкий парк»

— Люди потихоньку возвращались из эвакуации. Все разговоры были об одном: кто выжил, и кто уже вернулся, — описывает тогдашнюю атмосферу Минска Раиса Кирилловна. — До войны мы снимали комнатку в доме у еврея Либо, и нашими соседями были в основном евреи. Во время оккупации все они, кроме парикмахера Оксаны, погибли в гетто. Оксана смогла убежать к партизанам. После освобождения она пришла к нам узнать, кто еще жив. Побыла немного, и больше мы с ней не виделись.

Когда началась война, никто не думал, что немцы так быстро продвинутся к Минску. Отец Раисы Кирилловны на тот момент работал в строительной организации и до последнего выдавал документы в военкомат ребятам, которые работали на стройке. Эвакуироваться Семашко не успели.

— Когда Минск горел, мы вдоль Логойского шоссе куда-то уходили, — вспоминает Раиса Кирилловна. — Дошли до какой-то деревни, а люди говорят: «Куда вы идет? Уже немцы через нас прошли», мы решили вернуться назад. Часть Сторожевской к тому моменту уже сгорела, но наша сторона чудом осталась. Нас не было где-то неделю. Сразу мы были в ужасе от того, что за эти дни случилось с городом, а потом привыкли. Человек ведь ко всему привыкает.

Нужно было выживать. Отца Раисы Кирилловны по возрасту на фронт не призвали. Человеком, говорит дочь, он был очень умным. Благодаря ему и выжили. Чтобы не голодать, разбили огород.

— Во дворе дома папа выкопал погреб, тут мы прятались во время бомбежек, — продолжает собеседница. — Здесь с еще с одной семьей и пересидели ночь со 2 на 3 июля.

— На 16 июля в городе назначили митинг и партизанский парад, — это уже Бронислав Викторович говорит. — Мы построились, но перед тем как наша колонна начала движение, меня вызвал командир отряда: нужно было отвезти наших раненых в военно-полевой госпиталь в Городище. Назад я вернулся только вечером, когда все уже закончилось. И ощущение такое, хоть плачь: войну прошел, а на партизанский парад не попал.

Стало готовиться расформирование партизанских отрядов.

Военная хроника партизанского парада в Минске 16 июля 1944 года. Видео: из архива БГАКФФД

Открыть/скачать видео (25.55 МБ)

— Помню, как к концу июля получили приказ: из Степянки пешочком следовать в Лошицкий парк, — улыбается ветеран. — Там разместился штаб белорусского партизанского движения. 18-ти мне на тот момент еще не было, поэтому на фронт меня не отправили. Таких, как я, — ребят, которые прошли партизанщину, но еще не дожили до призывного возраста, оказалось 38. Нас покормили и отправили на железнодорожный вокзал. А там объявили, что мы зачисляемся в распоряжение облстройтреста и будем восстанавливать разрушенный Минск. Срок для каждого был определен в последующем.

«Кирпичи на проспекте Независимости хорошо потаскала»

— Особой эйфории от того, что город освободили, не было, — говорит Раиса Кирилловна. — Мы, дети, ходили купаться и ждали, когда же наконец пойдем в школу. Очень хотелось учиться. А взрослые были заняты делами. Столько было проблем, вопросов, несчастий. Со всем этим нужно было разбираться. Людей стали проверять, люди были напуганы, не знали, что будет и как. Тем, кто работал в окупации, с трудоустройством было непросто. Моя мама могла устроиться только дворников или уборщицей. Да и те, кто возвращался из эвакуации, не всегда доброжелательно к нам относились. Подруга, с которой мы до войны были не разлей вода, после возвращения со мной даже не общалась.

Приходить в себя, продолжает собеседница, люди стали только через пару лет. Минск отстраивался. Горожане радовались каждому новому зданию. Когда открывали Главпочтамт, Дворец профсоюзов, ГУМ — это был такой праздник! В день открытия ГУМа в магазин пришел даже Якуб Колос. У него, утверждает Раиса Кирилловна, тогда украли кошелек. «Мне не шкада гэтых грошаў, — цитирует классика минчанка, — але хацелася б убачыць чалавека, які ў меня іх украў».

Но это было позже, а летом 1944-го Минск стоял в руинах, и эти руины нужно было расчищать.

— Точно не помню, когда это началось, но каждый совершеннолетний получал книжечку, где отмечалось, сколько часов он обязан отработать на восстановлении города, — рассказывает Раиса Кирилловна. — Мы с папой маму жалели, поэтому я ходила вместо нее. Во-первых, я была крепкая девчина. Во-вторых, мне было интересно. Человек я активный, поэтому кирпичи на проспекте Независимости хорошо потаскала.

— Там, где сейчас «Ворота Минска», стояло два деревянных барака, — Бронислав Викторович описывает обстановку, в которой жили они с ребятами. — В свое время немцы содержали в них лошадей. Мы сделали из досок лежаки и заселились. Кормили нас по карточкам на фабрике-кухне.

Расчищали от руин Привокзальную площадь, улицу Кирова. Там, где сейчас стадион «Динамо», были бугры и стояли зенитчицы. Работали как-то хлопцы недалеко оттуда, слышали, как женщины пели: «Украина золотая, Белоруссия родная…».

— А девчонки знакомиться приходили?

Ветеран улыбается, держит паузу, а потом все-таки рассказывает:

— Недалеко от наших бараков разместился цыганский табор. Как-то заметили, что за нами наблюдает одна цыганочка. Симпатичная такая девчонка. Раз пришла, второй. А потом смотрю: цыган ко мне идет. Это, говорит, его дочка. Скажи, говорит, ей, что хочешь, но чтобы она сюда больше не ходила.

А что мне ей сказать? Я подошел, растерялся. Даже не помню, о чем мы общались. В ближайшие дни, говорю, отправят меня на фронт, а куда пойдет твой табор — никто не знает. Ничего общего у нас быть не может. И все — на завтра она уже не пришла. Что с ней потом случилось, я не знаю.

«Как мы радовались! Кто стрелял в небо, кто обнимался»

В сентябре Брониславу Викторовичу сообщили: утром 24 сентября нужно явиться в военкомат. К тому моменту нынешнему ветерану уже исполнилось 18, и его призвали на фронт. Победу Карпенко встретил в Германии.

— Как мы радовались! — не скрывает он эмоций. — Кто стрелял в небо, кто обнимался, а один солдат стал плакать.

— А вы?

— Стрелял!

— День победы для меня прошел спокойно, — это уже Раиса Кирилловна вспоминает. — Мы радовались, что война закончились, что в нашей маленькой семье все остались живы. В 1956-м в связи с замужеством я больше чем на десять лет я переехала в Ригу. Когда вернулась, город меня очень удивил своей атмосферой и архитектурой.

Бронислав Викторович впервые после войны в Минск попал в 1952 году.

— В 1951-м я закончил военное училище, а потом получил назначение служить в Германии, — рассказывает он. — Свой первый офицерский отпуск провел в Минске. Сошел с поезда и увидел, как преобразились руины, которые мы 1944-м расчищали. Душа радовалась, когда смотрел по сторонам. Позже я переехал в Минск жить. С тех пор каждый год 9 Мая или в День Независимости, стараюсь побывать на площади Победы или в Лошицком парке, чтобы вспомнить о тех, кто так и не смог увидеть эту красоту.

В тексте использованы иллюстрации Белорусского государственного музея истории Великой Отечественной войны; Белорусского государственного архива кинофотофонодокументов; Российского государственного архива кинофотодокументов; Национального архива Республики Беларусь.

Теги: Новости, Минск