«ГЕНОМ» РАСКОЛА

(Окончание. Начало в №24)
Шифр на то и шифр, чтобы его понимали только люди посвященные! Когда читаешь текст Атлантической хартии, подписанной Рузвельтом и Черчиллем, недоумеваешь: где же тут геном раскола? Между каких строк он прячется? То и дело встречаются прекрасные, многообещающие слова в первые месяцы величайшей и ужаснейшей войны в истории человечества. «Послевоенная безопасность», «установление прочного мира, при котором все люди и во всех странах могли бы всю свою жизнь не знать ни страха, ни нужды». Прекрасно, дайте ручку, я тоже подпишусь! А вот еще хорошо звучащая фраза: «Равный доступ к торговле и к мировым источникам сырья». Ее наверняка продиктовал Рузвельт, ведь это старая американская доктрина «открытых дверей»! А приписку к ней (мелким шрифтом) уж точно сделал Черчилль, возглавлявший Британскую колониальную империю: «…с соблюдением существующих обязательств». То есть обязательств колоний перед британской метрополией. Понятно — делят шкуру неубитого медведя! И торгуются по цене, которую должна заплатить Англия Америке за вступление в войну против Гитлера. Цена большая — «пустить» в святая святых, в свои колонии. Но где же речь о самом «медведе», в данном случае о русском, которого не пригласили?
Впрямую — ни слова, но косвенно — пожалуйста! США и Великобритания декларируют принцип послевоенного мира — право «всех народов избрать себе форму правления, при которой они хотят жить», и тут же — «восстановление суверенных прав и самоуправления тех народов, которые были лишены этого насильственным путем». Стоп! Лишены насильственным путем — значит, были оккупированы Гитлером… Получается, выбирать форму правления смогут только бывшие колонии, а их ведь в 1940-х никто насильственно не захватывал. Но вот всем народам Европы, по которым потоптался фюрер, Вашингтон и Лондон уготовили «восстановление» тех режимов, что правили до войны, не смогли ее предотвратить, проще говоря, подвели свои страны под оккупацию! За что же такая немилость и к без того страдающим народам Европы? Что-то сие напоминает — прямо из наших времен! Анекдот про Горбачева… Его возмущенно спросили после перестройки:
— Михаил Сергеевич, вы же говорили, что у нас все будет?!
— Правильно, я говорил: «У нас все будет»! Я же не говорил, что у вас…
Да, в слова надо пристальнее вчитываться, как если бы они были написаны в вашем личном договоре с банком о выделении кредита. А не то за всю жизнь не расплатитесь! Вот и Сталин вчитался, когда ему прислали текст Хартии с просьбой к ней присоединиться. Он понял: под красивую болтовню о «свободе» и «равенстве» европейские народы лишают права выбора, а против Советского Союза готовы опять выстроить (уже после войны) новый «железный занавес» из старых режимов. Или «санитарный пояс» — какая разница? И это против союзника, без которого они просто погибнут, исчезнут с лица земли!
Получается, все постперестроечные споры о том, когда началась «холодная война»: в 45-м или 47-м, и кто из членов антигитлеровской коалиции начал ее первым, бессмысленны. Великая тайна политического «обледенения» планеты раскрыта! «Холодная война» стартовала вместе с «горячей»! Она началась еще до того, как сформировалась антигитлеровская коалиция, вернее, в ходе ее формирования. И первым письменным свидетельством ее, «артефактом», является Атлантическая хартия Черчилля и Рузвельта.
Что оставалось делать Сталину в момент, когда гитлеровские войска рвались к Москве? Когда немецкие танковые псы «блицкрига», казалось, отводили самому Иосифу Виссарионовичу считанные дни жизни? Согласиться? Срочно принять условия игры, диктуемые единственными возможными союзниками, а там посмотрим… Да, может быть, и так! Хотя это логика мелких политиков, заботящихся только о собственной шкуре. А тогда мелких политиков у великих держав не было.
Трудно себе даже представить, как удивленно ахнули в Вашингтоне и Лондоне, когда получили ответ Сталина — жесткий, бескомпромиссный… и открывающий перспективу. Сталин написал, что, разделяя общий дух Хартии, Советский Союз не присоединится к ней до тех пор, пока не будет соблюдено одно-единственное и конкретное требование. «Требование?!..» — пенсне чуть не слетело с носа у Рузвельта. Он стремительно поправил окуляры и читал далее… А именно: с целью не повторения войны и тех условий, что привели к ней, во всех освобожденных странах, и не только в Европе, после победы должны пройти выборы новых правительств. Причем путем прямого и тайного голосования!
Черчиллю и Рузвельту крыть было нечем — их били их же демократическим оружием! Выступить публично против выборов просто невозможно!!! Первая мысль у Черчилля была — послать Сталина куда подальше! У Рузвельта — тоже, но… он сдержался. На столе у него лежала еще одна бумага — докладная его личного друга и советника Гопкинса, побывавшего в конце июля 1941-го в Москве. И лучше всяких строк говорило врезавшееся в память выражение лица Гопкинса, с каким тот вернулся в Вашингтон и с порога развел руками: «Кажется, русские победят! Не знаю как, но я в этом уверен!». А победа русских — единственный шанс выжить Америке. Да, стоит попробовать!
Вот так Сталин стал «дядей Джо», а «дядя Сэм» — Рузвельт — согласился на выборы. И антигитлеровская коалиция состоялась… Выходит, что именно Сталин стал отцом всей послевоенной европейской демократии! Как потом, в 1945-м, Черчилль с Трумэном, занявшим место умершего Рузвельта, кусали локти! Выборы — вот была их новая головная боль! Во всех странах, подвергшихся оккупации немцев, итальянцев или японцев, возникло движение Сопротивления, и возглавляли его чаще всего левые партии. Просто потому что правые, подобно французским «вишистам», сотрудничали с захватчиками, т.е. были «сотрудниками», коллаборационистами, и местное население им не верило. При таком раскладе выборы, где их ни проводи, отдавали власть левым или коммунистическим партиям. Значит, выход один: как можно дольше тянуть с передачей полномочий от союзных оккупационных сил местным гражданским. Так было с побежденной Германией. Так получилось и с Кореей...
Вас, наверное, удивит, дорогой читатель, но Советский Союз настаивал на объединении Германии путем проведения всеобщих выборов вплоть до конца 50-х годов, т.е. даже спустя 10 лет после того, когда образовалась ГДР! На самом деле здесь нет ничего удивительного: лучше социал-демократическая Германия, чем ФРГ — член НАТО. А тогда на Потсдамской мирной конференции Трумэн и Черчилль протаскивали план Маргентау — расчленения Германии навечно, прообразом которого и стали четыре оккупационные зоны в Берлине. А в расчлененной стране и выборы могли быть только «расчлененными». Однако Сталин произнес знаменитую фразу: «Гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается», — и настаивал на единении Германии и на общегерманских выборах. В Потсдаме также решили: во всех освобожденных странах для временного управления создаются совместные союзные комендатуры. Ни американцы, ни англичане, ни тем паче французы не брали штурмом Берлин, но их оккупационные зоны все же появились в столице Германии. Чего не произошло ни с одним городом, даже самым захолустным, который брали наши западные союзники — ни в одном уголке мира: нас туда не пригласили. В общем, Запад не проявил ответного благородства. И верности договорам…
Корейский полуостров американцы уже рассматривали как плацдарм для нападения на красный Китай, так что «северную пробку» в виде советской оккупационной зоны рано или поздно им нужно было вышибать. И пробовали «вышибить» в 1950 — 1953 гг., во время войны между Южной и Северной Кореей. Та накануне неосторожно предложила объединиться, но «неприемлемым» путем — через общенациональные выборы. Или через объединение парламентов. К войне подтолкнуло и то, что в 49-м советские войска добровольно покинули север полуострова, а вот американские на юге — остались. Правда, назывались они уже «войсками ООН». Нам, живущим в XXI веке и видавшим, как под знаменами ООН бомбили Югославию и Ирак, сие не покажется удивительным. Хотя не обошлось и без дипломатической ошибки Молотова. Дело в том, что решения по миротворческим операциям принимал тогда (как и сейчас) Совбез ООН. А вот в Совбезе на месте Китая сидел представитель бежавшего на Тайвань Чан Кайши, а представитель КНР топтался у входа — его банально не пускали американские власти. В знак протеста Молотов однажды не явился на заседание, благо по Уставу Совет может принимать решения лишь при полном кворуме. Слишком хорошее знание юриспруденции подвело советского наркома. Обрадованные американцы, демонстрируя широту своего правого сознания, посчитали отсутствие Молотова за «знак согласия». Так главным миротворцем в Корее стал американский генерал Макартур, который почти тут же предложил бомбить Китай и КНДР ядерными бомбами!
…Слава богу, его мечты до сих пор не сбылись! Да и много воды утекло с тех времен, в том числе и воды в Желтом море. Одно осталось неизменным: две Кореи по-прежнему живут порознь, будто в разных мирах. Года три назад наметилась «брешь» на 38-й параллели: ее ненадолго пересекли родственники, не видевшие друг друга десятилетиями. Заговорили о взаимной торговле. О выводе американских войск… И надо же такому случиться — тут же внезапно кто-то взорвал южнокорейский корвет «Чхонан»! Словно большой огонь взял и задул слабый огонек надежды на воссоединение. Что это, чей-то умысел, геном раздела или просто злой рок?!
…Командир американской субмарины типа «Лос-Анджелес» сквозь красноватый сумрак «центрального поста» прочитал немой вопрос в глазах своих подчиненных. И молча покачал головой: нет, всплывать еще не время…

Вадим ЕЛФИМОВ