Как и чем живет российская Чечня. Репортаж (часть первая)

Источник материала:

Восстановление. Ислам. Адаты.

15 лет назад чеченские боевики при участии международных террористов вторглись в Дагестан. Началась не война, а «контртеррористическая операция», завершившаяся в Чечне в апреле 2009 года. Как живёт современная Чечня в составе России, где адаты нередко вступают в противоречие с федеральным правом?

Русь заканчивается на перроне Назрани, на который прибывает фирменный поезд «Ингушетия». Дальше продолжается Россия. Многоверовая, многонациональная, многоукладная. Два раза в поезде сообщили, что загорелые ноги совсем не восхитят вайнахов – скорее, наоборот, за ношение шорт могут надавать по голове. Люди старше 14 лет шорты и майки-борцовки не носят. А красные мокасины, которые из Москвы кажутся трендом молодёжной моды на Кавказе, были встречены вайнахами с улыбкой:

- Это же дагестанская фишка! Здесь никто таких не носит.

Начиная с понедельника 28 июля, три дня мусульмане праздновали самый большой исламский праздник. Ураза-байрам венчает священный месяц Рамадан, в который держат пост, накладывающий жесточайшие ограничения: от рассвета до заката в этот месяц ничего нельзя брать в рот. Ни воду, ни пищу, ни зубочистку. Русский аналог Уразы-байрам – разговение. В светском смысле Уразу можно сравнить только с новым годом. Он в некотором смысле и продолжается: на зданиях Грозного висят неоновые снежинки и надписи «с новым годом». Ночью они не включаются, но всё же непривычно одновременно видеть их и +45 на градуснике.

Основной смысл Уразы-байрам – ходить в гости. Сначала обходят соседей. Муж с утра должен обязательно съездить к родственникам жены. В принципе, можно зайти и поесть в любом доме, сначала поздравив хозяина. Маленькие дети учатся общаться, также обходя дома с пакетами. Напоминает колядки, только без пения. Дети просто приходят, говорят «марх кобл дойл шуна» («с праздником вас»), получают конфеты и уходят.

Выехать из точки А в точку Б в Уразу-байрам крайне сложно. Очевидно, что в обществе, где все друг друга знают, а с каждым вторым можно найти родственные связи, поздравлять с главным праздником можно любого соседа. При выезде из станицы Нестеровская в Ингушетии водитель, извиняясь, тормозит у каждого дома и выбегает на пару минут.

- Родственники – надо поздравить, - и так раз, ещё раз, ещё много-много раз.

Самая быстрая машина на Кавказе – либо девятка, либо восьмёрка (хотя в последнее время местные Шумахеры активно осваивают «Приору»). У восьмёрки нашего водителя есть два скоростных режима: «стоим на месте» и «газ в пол». Второй он выбирает гораздо чаще. Поскольку меня как дорогого гостя всегда сажают на переднее сидение (ремни безопасности здесь воспринимаются как пережиток прошлого), к концу дороги я приезжаю седым, как Джо Байден. При этом водитель иногда показывает на достопримечательности, делая это почему-то двумя руками.

- Вот смотри, тут Кадыров мечеть построил, - седеет мой левый висок.

- А здесь развязка дорожная будет, - покрывается инеем правый.

На большинстве заправок есть «ламазан чоь» – место для моления. Помимо ковра и листа со стрелкой, указывающей на Мекку, в нём есть душ для омовения, банные тапочки и даже ложечка для обуви. Всё для того, чтобы правоверный мусульманин мог пять раз в день осуществить намаз.

Грозный: праздничный и опустевший

Девушки надевают красивые платья. Парни – лучшие рубашки. Но увидеть всё это можно, только если зайти в дом. Снаружи Грозный вымирает. Не работает ничего. Небольшие продуктовые магазины, супер- и гипермаркеты, салоны сотовой связи, торгово-развлекательные центры, отделения банков – всё то, что в центральной России не закрывается даже в новый год. На вопрос «где можно покушать с вай-фаем?» работающие по приказу начальства ДПСники улыбаются:

- Нигде. Завтра, может быть. Но вряд ли.

Все заведения общепита закрыты. Грозный либо уехал в сёла, либо ходит по домам. Центральные улицы и парки совершенно пусты.

Логично, что восстановление мирной жизни потребовало коренного изменения архитектурного облика и своей доминанты. Мечеть «Сердце Чечни имени Ахмата Кадырова» стала таковой. Это самая большая мечеть в России и одна из самых больших в мире. Вмещает 10 000 человек внутри и столько же в окружающем парке, который ночью приятно удивляет качественной подсветкой множества фонтанов. Это очень красивое культовое сооружение, прекрасно и со вкусом освещённое ночью, очень помпезное и торжественное. Здесь запрокидывается голова при осмотре купола, гигантских люстр и красивейших росписей.

Отдельной архитектурной группой выделяется место для омовения. Оно соединено с мечетью двумя открытыми галереями – всё вместе образует двор. В исламе полное омовение означает, что в проточную воду следует погрузиться с головой. Нельзя стоять в стекающей с головы и тела воде. То есть в реке обряд вполне можно осуществить (хотя некоторые источники указывают, что можно и под душем).

Полное омовение необходимо совершать после сексуального контакта или – женщинам – после окончания менструального или послеродового периодов. После потери сознания, целенаправленного тактильного контакта с «неродственницей», если из тела человека что-то вышло, после сна необходимо совершить малое омовение. В подземных помещениях мечети рядом с туалетами находится ещё один зал для омовения – идентичный верхнему.

Омовение – это процедура, позволяющая осуществлять намаз. Главный принцип омовения – справа налево. Снимается обувь. Трижды омывается правая кисть, трижды левая. Потом вода набирается в рот и в нос (тоже трижды). Про себя говорится: «Я собираюсь совершить малое омовение во имя Бога, милостливого и милосердного». И только потом омывается лицо. Так ещё два раза. Потом руки до локтя. Три раза, сохраняя принцип справа налево. Потом влажными руками проводится по волосам от лба до затылка и обратно. После – уши и ноги до щиколотки.

«Вы не видели, что здесь было»

Аргумент у грозненцев и абсолютного большинства чеченцев в разговорах с русскими на тему «на те деньги, которые идут в Чечню, можно было бы сделать гораздо больше» один: - Вы не видели, что здесь было.

Это правда. Большинство из критиков нынешней кадыровской администрации (в стиле антигосударственных лозунгов «хватит кормить Кавказ») не видели отутюженный в ноль российской артиллерией Грозный, протыкавший небо остовами домов вместо нынешних минаретов.

Город и впрямь строится. В центре площади Минутка – одного из самых кровопролитных мест обеих чеченских войн – фонтан вместо ямы. По краям площади – отстроенные подземные переходы и жилые дома. Проспект Кадырова, главная улица города, представляет собой отличную шестиполосную дорогу с ровным асфальтом, ночной подсветкой домов, безвкусными громадами торгово-развлекательных центров, магазинами и бутиками с панорамным остеклением, клумбами, цветочными кадками, неоновыми вывесками всероссийских брендов связи, электроники и банковского дела. Что-то среднее между Москвой и Шарм-эль-Шейхом. Есть несколько очень приличных улиц и бульваров. В остальном Грозный похож на областной центр среднерусской возвышенности: обшарпанные пяти- и девятиэтажки, халтурно спроектированные новострои-стекляшки. В центре города встречаются пустыри, равно как и вне центральных районов можно обнаружить места с отличным асфальтом и ухоженные скверы. Многие улицы рядом с резиденцией главы республики похожи на оазисы тихой жизни в стиле американских таун-хаусов: отличное дорожное покрытие, подновлённая разметка и знаки, ухоженные кадки с зеленью на перекрёстках, фонари вдоль тротуаров, двух-, трёхэтажные дома.

В столице Чечни, как и в российской столице, власти активно осваивают общественное пространство. В парке национальной культуры имени Ахмата-хаджи Кадырова есть зоопарк, замысловатый водопадный каскад, детские аттракционы, рестораны, изумрудные лужайки с искусственной поливкой. На них даже можно почувствовать себя европейцем, развалившись в тени деревьев на траве без риска быть обвинённым в нарушении традиций.

На въезде в Грозный строится большой туристический объект «Грозненское море», помимо водоёма площадью в 120 гектаров предполагающий пляжи, объекты для массового спорта и общепита, аквапарк. Эхо войны сквозит и здесь: «Проведено разминирование участка… Найденные неразорвавшиеся боеприпасы и мины утилизированы», - меньше года назад рассказывал в интервью «Грозный-информ» начальник штаба строительства Мохмад-Эми Ахмадов.

При этом нельзя не заметить, что качество восстановительных работ общественного пространства оставляет желать лучшего. Многие новоделы потихоньку разваливаются. Тротуар на проспекте Кадырова в некоторых местах напоминает холмистую местность. А когда идёт дождь, то ещё и заболоченную. На центральной колоннаде Мемориала славы им. Кадырова отваливается облицовка. Между швами гранитной плитки - сантиметровые зазоры. Напротив «Сердца Чечни» находится сквер памяти сотрудников МВД, погибших в ходе КТО (последняя смерть датирована 2013 годом, хотя режим КТО был снят в апреле 2009). Сквер хоть и новый, но бордюрный камень и плитка уже отправились в путешествие, попрощавшись со своими прежними местами. Даже тумбы с позолоченными цитатами президентов Путина, Медведева и Кадырова-старшего медленно разваливаются.

Грозный-сити – неофициальное название комплекса из нескольких высотных зданий. Официально «Грозный-сити» - это название развлекательного комплекса, и если попросить таксиста везти в Грозный-сити, то он в комплекс и привезёт. Надо говорить «небоскрёбы». Про небоскрёбы легко подумать, что была высочайшая воля: «Воткнуть в центре города стеклянные башни и быстро!» Когда включается ночная подсветка, вновь думается об исполненной на скорость в угоду качеству высочайшей воле. На фоне потрясающей мечети эти небоскрёбы проигрывают окончательно.

Несмотря на надпись на чеченском «Грозный – чеченский город», которая светится на фасаде отеля «Грозный-сити», с точки зрения внешности столица Чечни напоминает совершенно русский город. В парке отдыха чеченцы с радостью катаются на аттракционе «Емеля». Рекламные объявления на столбах и щитах, билборды, вывески, растяжки, остановки транспорта, названия туристических объектов и госорганов – всё по-русски. Ещё сложнее, чем рекламу на чеченском, найти чеченца, говорящего на родном языке без русских вставок. Речь вайнахов (и чеченцев, и кистинцев, и ингушей) изобилует словами «без пятнадцати», «хотя», «конечно», «кстати», «давай», «бензонасос», «туда-сюда», «проблема».

В сторону площади Минутка дальше по проспекту Кадырова находится храм архангела Михаила. Его Рамзан Кадыров открывал лично, заботу о 2,5-процентном русском населении Грозного проявив сполна. Внутри храма росписи внизу стен и колонн на мотив чеченского флага. На всех зданиях госорганов российский флаг соседствует с чеченским. #Россия, #Кадыров, #Чечня – именно в таком порядке всегда размещаются хэштэги в Инстаграме главы Чечни.

В чеченской столице совсем нет большого общественного транспорта: автобусов-гармошек, трамваев, троллейбусов. Только ГАЗели и ПАЗики: 10 рублей за поездку. Грозненские таксисты в абсолютном большинстве – люди ушлые, как и везде. Вместо того, чтобы в праздник делать скидки, они взвинчивают цены (за расстояние, которое в Москве называется «от метро до дома» и стоит 100 рублей, здесь просят в 2 раза больше). Это не мешает рассматривать их в качестве одного из важнейших источников информации, пусть и непроверенной.

- Что у вас тут с коррупцией? – спрашивал я каждого из двенадцати таксистов, с которыми успел пообщаться.

- Вот главврач одной из городских больниц «мёртвые души» плодит. Увольняет опытных врачей, сам за них зарплату получает и угрожает всем: «Не дай Бог, жаловаться на меня пойдёте!»

Другой таксист проклинает заправку, мимо которой мы проезжаем.

- А ты знаешь, кому она принадлежит?

- Нет.

Фамилию я не уточняю.

Очевидно, что коррупция – явление двунаправленное. С 18-летним Мусой мы говорим о взятках при получения прав:

- А как сделать, чтобы взятки не давали?

- Сразу купить за 15 тысяч, - моментально соображает Муса.

Вайнахи: ислам и адаты.

Быть гостем у вайнахов одновременно и приятно, и тяжело. С одной стороны, вас принимают на славу. С гостеприимством вайнахов вряд ли сравнится чье-либо другое.

В ресторанном дворике «Грозного-сити» пытаюсь заказать греческий салат.

- Сейчас, уважаемый, я посмотрю, есть ли ингредиенты… есть. Сделаем.

Рубят прямо при мне, доставая фету из новой коробочки. Возвращаюсь к сделавшим заказы прежде меня чеченским друзьям.

- А нам сказали, что вообще салатов нет. А для тебя специально сделали.

С другой стороны, наблюдать, как в ответ на вопрос «где можно взять тапочки?» пожилая женщина, как Усейн Болт, срывается на собственную стометровку в подсобку, весьма сложно для совести. Равно как и видеть, как все старики резко встают, когда я захожу в комнату, подчёркивая своё уважение. В такие моменты хочется провалиться под землю.

То же чувство европеец испытывает, когда понимает, что именно из-за него, гостя, женщины не могут сесть с мужчинами за общий стол (с мужчинами-родственниками это было бы возможно). Совсем уж неуютно становится, когда вайнах-приверженец адатов (родовых обычаев, нередко вступающих в жёсткую конфронтацию с традиционным исламом и «выигрывающих» у него) спокойно говорит: «Место женщины – на кухне».

В европейской культуре мужчина не может сидя говорить с дамой. Здесь всё наоборот. В развлекательном центре «Грозный-сити» есть женский бассейн и мужской. Женский каток и мужской. Не раздевалки, а именно разные бассейны и разные льды. У «Грозненского моря» будут раздельные пляжи.

Русские женщины часто грезят о том, чтоб их носили на руках. Местным мужчинам это строжайше запрещено. По адатам не может быть никаких «ми-ми-ми» - ни с детьми, ни с жёнами. Хочешь носить на руках – носи, но только задраив двери и зашторив окна.

Адаты и ислам вместе налагают запреты, которые, конечно, обходятся. Местные мужчины и курят, и головы выворачивают из окон машин, чтобы разглядеть очередную красотку на тротуаре. Не просигналивших вдогонку красивым дамам мужчин я не увидел ни разу. И телефоны мусульмане у мусульманок стреляют, знакомясь прямо на улицах. И жёнам, бывает, изменяют. Все-таки природа человека неизменна – борьба со страстями и пороками идет с переменным успехом.

Парадоксально, но когда женщин нет, вайнахи сами себе стелют кровати, готовят еду, вытирают со стола, моют полы и стирают. Без женщин местные мужики, равно как русские – вполне самодостаточны. Я прошу кистинца сделать мне чай. Он гостеприимно встаёт, взяв чашку, направляется к закипевшему чайнику… При появлении женщины моментально садится, ставя чашку на стол:

- Мадина, сделай гостю чай!

Обычаи vs законы

Столкновение ислама и адатов происходит на фоне нервно курящего в сторонке федерального права. Если мужчина имеет внебрачные связи, это не страшно. Но если загуляла женщина, то, во-первых, её род ждёт позор (сёстры не выйдут замуж, родители будут обесчещены до конца жизни). Во-вторых, её могут и убить. Причём отец и братья должны это сделать, если не сделала семья мужа или сам муж. Не сделают – позор падает на них. Это совершенное, на взгляд европейца, средневековье происходит и сейчас. За столом мне рассказывают несколько случаев, когда стало известно о женских изменах.

Сохраняется местами и обычай кровной мести. Семья убитого должна убить убийцу, либо кого-то из рода убийцы (невиновного брата или близкого родственника). Кровная месть продолжается из рода в род. Пока кровная месть не осуществлена, роды не могут общаться - вплоть до необходимости переходить на другую сторону улицы, если увидят кровников. Ужас кровной мести в том, что она распространяется на весь род. За столом чеченец Давид объясняет:

- Представь, что ты живёшь с ощущением, что кого-то из твоих детей или братьев убьют, потому что 50 лет назад твой предок убил кого-то из семьи твоих нынешних кровников? Часто, чтобы кровную месть не объявляли, отец сам убивал сына-убийцу.

Впрочем, существует и институт замирения. В Ингушетии Юнус-бек Евкуров взял это под своё крыло, чтобы люди возвращались «из леса», создав примирительные комиссии, когда собравшиеся старейшины тейпов (общин) прощают друг друга.

У Давида месяц назад было замирение:

- Теперь мой род не должен мстить этому, и я могу прийти к ним домой.

Тот дом, где я ночевал, был домом его кровников. Слава Богу, бывших.

- Сначала собираются старейшины, договариваются о принесении извинений. Если договорённость достигнута, весь род тех, из числа которых должны были убить, становится на колени перед тем, кто должен убить. Даже старики перед детьми, чтобы дети запомнили, что мстить не надо.

Есть и добрые обычаи, направленные на примирение вайнахов. Если два человека спорят, тот, кому первому надоело, может сказать «пурм датс» («наотрез»). Если кто-то «пурм датс» сказал, то спор должен прекратиться. Чеченец-таксист, однажды услышавший от русского, из благодарности дававшего на сотню больше счета, «пурм датс», долго смеялся, сразу же взяв деньги, хотя поначалу вежливо отказывался.

Похищение невесты пока тоже практикуется. Жених просит друзей похитить, ибо сам не может касаться женщины – иначе позор. Кистинец Алик рассказывает, как неоднократно похищал «ради друзей».

- А они плачут?
- Плачут.
- Кричат?
- Кричат.
- Брыкаются?
- Брыкаются.
- А тебе их не жалко?
- Так это ж по большой любви. Потом они жить будут до старости. Это потому, что он любит её. И потом его родители начинают её уговаривать - мол, давай, соглашайся. И, как она соглашается, они идут к родителям невесты и говорят - мол, одобряйте брак, ибо свободная воля невесты налицо!
- И ты утверждаешь, что вы уважаете женщин?
- Конечно. Нередки случаи, когда женщина сама говорит, дескать, укради меня, ведь родители против.

Вечер. В одном из домов на улице Мира в станице Нестеровской женщина гладит бельё. Когда утюг начинает нагреваться, лампочка тускнеет. Заходит студент МГИМО Адлан Маргоев и с порога бросает матери:

- Привет, мам.

- Это что такое? Я тебя как учила?

Молодой вайнах подходит к матери и обнимает её сбоку – так они всегда здороваются со старшими.

У хозяйки Лейлы красивые смоляные волосы. Через пол-минуты после моего появления надевается платок (после замужества его обязаны носить все женщины). Лейла говорит:

- У нас невесту во многом выбирают по тому, как мало она сидит. Женщина вообще не должна сидеть. Готовить, стирать, убирать должна. Сидеть не должна. Если в гостях увидят, что женщина сидит, то это почти крест на её репутации как невесты. Зато наш мужчина никогда не скажет: «Иди сама зарабатывай деньги!» - с гордостью продолжает Лейла, и я не могу в этот момент с ней не согласиться.

Потом я узнаю, что внутри этого общества, вне публичных разговоров (особенно с русскими), всё мало отличается от центральной России. Женщин и бьют, и изменяют им, и кричат на них. А они терпят и не жалуются. Потому что стыдно. Это общероссийская проблема. Разница - в публичном отношении. У вайнахов оно подчёркнуто вежливое.

С этой публичной вежливостью может сравниться только публичная смелость, дерзость, лихость, бравада или бахвальство (акцент тут зависит от отношения). На улице Сайханова при выезде из Грозного множество молодых людей обступили «Приору», передок которой всмятку.

- Авария, - флегматично замечает мой водитель Салаудин и жмёт на газ. Через 20 минут наша «Приора» на федеральной бакинской трассе едет со взлётной скоростью «Аэробуса».

Салаудин, в полглаза глядящий на дорогу, говорит:

- Вот ты спрашиваешь, что Кадыров построил? Да вот эту дорогу, мечеть, Грозный-сити, дома. Да всё кругом – он.

Семья Кадыровых – Ахмат-хаджи и Рамзан – безусловно, является стержнем нынешней внутричеченской политики. Иногда кажется, что жизнь простых чеченцев кружится вокруг этой фамилии. Об отношении к власти, к чеченской милиции и – главное – к семье Кадыровых, отнюдь не однозначном, читайте в следующем репортаже.

Алексей Токарев