Глобальные риски - 2018: 10 причин не спать по ночам

Источник материала:

Накануне стартующего в понедельник Всемирного экономического форума в Давосе его эксперты обнародовали традиционный доклад о глобальных рисках, подстерегающих человечество в 2018 году.

Список катаклизмов, способных испортить нам жизнь в новом году, весьма разнообразен: от неуправляемой инфляции до экстремальных погодных условий, от инфекционных заболеваний до кибератак, от терроризма до падения правительств.

Глобальные тренды, грозящие проблемами, тоже многочисленны. Самые значительные из них — это изменения климата, растущая киберзависимость человечества, увеличивающееся расслоение по уровню доходов и возрастающая поляризация общества.

Чуть менее значимые тенденции — рост урбанизации, стареющее население, деградация окружающей среды, рост националистических настроений и изменение баланса в системах государственного управления и межгосударственного регулирования, — тоже не стоит сбрасывать со счетов.

Наиболее опасное проявление вышеперечисленных трендов — это глубокая социальная нестабильность. Интересно отметить, что общая картина рисков, трендов и их последствий с прошлого года изменилась незначительно. Однако их интерпретация в этом году выходит за привычные рамки «спасем планету, построим капитализм с человеческим лицом».

Будущие потрясения

1. Голод

Деградация окружающей среды и усложняющаяся структура пищевой индустрии — это плодородная почва для внезапных перебоев в поставках продовольствия. Внезапный неурожай или болезнь посевов, политическая нестабильность, природный катаклизм в сельскохозяйственных регионах может вылиться в кризис глобального масштаба с сопутствующим ему скачком цен на продовольствие.

Голод в одной стране немедленно скажется на остальных — географическая мобильность населения планеты все время растет, и авторы доклада включают ее в список потенциальных рисков.

В отдельных регионах соперничество за воду и плодородные почвы уже приводит к приграничным конфликтам, которые в любой момент могут перерасти в полномасштабную войну. Добавьте к этому толпы голодных беженцев — и рецепт кризиса регионального масштаба готов.

2. Искусственный интеллект

В отличие от мрачных прогнозов о порабощении человечества искусственным мозгом в стиле «Матрицы» авторы доклада обеспокоены тем, что они называют «ИИ-сорняками» — кусками машинного кода, не способными обратить людей в батарейки, но вполне могущими медленно, но верно задушить интернет.

Всевозможные боты и самообучающиеся алгоритмы в Сети становятся все более «умными», и можно допустить взрывной рост их количества и уровня сложности в недалеком будущем. Разрыв между нашей способностью производить программные продукты и контролировать их будет расти.

Задыхающийся под весом этих «сорняков» интернет — это тормоз для бизнеса и хорошая возможность для отдельных стран или блоков «отгородить» свой кусок Всемирной сети с тем, чтобы регулировать его самостоятельно. Вдобавок «сорные» куски машинного кода могут быть использованы для мошеннических или военных целей — последствия в обоих случаях будут тяжелыми.

3. Смерть торговли

Сегодня уже можно говорить о том, что последствия финансового кризиса 2008−2010 годов в целом преодолены и мир вновь входит в фазу роста. Однако одним из побочных эффектов кризиса стало растущее недоверие к некоторым главным принципам, формирующим западную экономическую систему.

Глобализация более не считается универсальным благом, политическая приверженность ей в развитых странах ослабевает, а на смену приходят откровенно протекционистские настроения.

В этих условиях торговые конфликты имеют значительный потенциал перерасти в торговые войны с сопутствующими сбоями в работе глобальных цепей производства и поставок. А международные арбитражные механизмы уже сегодня не обладают достаточным весом для разрешения торговых споров. В результате — трения между бывшими партнерами и возврат к «дипломатии канонерок» в торговых отношениях.

Снижение мирового ВВП и экономической активности в этих условиях не будет равномерным. Соответственно, создаются условия для дальнейшего расслоения и усугубления имущественного неравенства и, как следствие, все большего социального напряжения.

4. Обломки демократии

Демократическая система уже демонстрирует признаки неустойчивости под давлением экономических, культурных и технологических изменений. Однако возможен и более мрачный сценарий.

Например, если в стране, где общественное мнение по какому-либо важному вопросу разделено примерно пополам, противоположные точки зрения превращаются в политические программы по принципу «все или ничего», то на смену политическому диалогу может прийти территориальный раскол или даже вооруженная конфронтация.

В странах с хорошо вооруженным населением это грозит гражданской войной, но и в остальных случаях хорошего в этом мало: государству придется применять силу для поддержания порядка, а это означает эрозию гражданских свобод и более глубокое недоверие к демократическим институтам.

5. На безрыбье

Треть потребляемой человечеством рыбы выловлена незаконно. Компьютерные технологии и дроны в рыбопромысловой индустрии становятся общепринятыми, да и браконьеры тоже идут в ногу со временем. Последствия, особенно в международных водах, где контроль ослаблен, могут быть катастрофическими.

Полагающимся на рыболовство сообществам угрожает финансовый коллапс и вынужденная миграция. Растущий спрос на нелегальную рыбу угрожает сложившемуся балансу на рынке.

О том, как неконтролируемый лов с применением высоких технологий отразится на популяции рыбы, которую мы едим, можно и не говорить.

6. Экономический крах

С одной стороны, авторы отмечают, что одно из главных отличий нынешнего доклада от нескольких предыдущих — это заметное уменьшение экономических рисков. Прогноз Международного валютного фонда предполагает рост мирового ВВП в прошлом году на 3,6% по сравнению с 3,2% в 2016 году. Рецессия закончилась, вместе с ней отступили и угрозы мировой экономике.

«Быки» заправляют на биржах уже восьмой год, главные мировые фондовые индексы выросли в 2017 году на двузначные величины. Американские акции за всю свою историю (с учетом поправок на инфляцию) лишь дважды превышали нынешние показатели — накануне биржевых крахов 1929 и 2000 годов. Еще один характерный пример — биткоин, выросший в цене за прошлый год на 1200%.

Любая значительная коррекция на рынке ударит не только по странам, наиболее зависимым от секторов экономики, где надуваются пузыри (например, в добывающей промышленности), но и по странам, где доля владельцев финансовых инструментов наиболее велика, — особенно США и Великобритании.

Высокий уровень задолженности специалисты считают одним из основных триггеров последнего финансового кризиса. Между тем мировое соотношение задолженности к ВВП в 2008 году было лучше, чем сегодня. В странах «двадцатки» суммарная задолженность вне рамок финансового сектора составляла 80 триллионов долларов. В 2016 году — 135 триллионов.

В 2007—2008 году системного кризиса финансовой системы удалось избежать вливанием в нее государственных денег. В случае нового кризиса попытка спасти рушащийся финансовый сектор таким же образом может разозлить общество, а не умиротворить его.

Финансовые катаклизмы могут спровоцировать и кибератаки — и общество будет парализовано страхом их повторения и возможностью лишиться своих накоплений.

7. Неравенство в таблетках

Препараты, улучшающие качество жизни, пока находятся на ранних стадиях разработки и стоят дорого. Но те, у кого есть деньги, готовы пренебречь возможными рисками своему здоровью ради более высокого статуса и возможности жить хорошо.

Если цена «волшебных пилюль» достаточно высока, а эффект от них значительный, социальное неравенство и расслоение, и без того являющееся неиссякаемым источником проблем в мире, еще более усугубится. А если побочные эффекты от этих лекарств окажутся значительными, то система здравоохранения с высокой вероятностью окажется в кризисе.

8. Война без правил

Средства кибернетического нападения развиваются гораздо быстрее, чем наши возможности на них отвечать. Скорость нападения и невозможность немедленно вычислить нападающую сторону потенциально грозят непредсказуемыми последствиями.

Например, кибератака на инфраструктуру государства вызовет ответные меры — которые могут быть направлены не по адресу. В этом случае в конфликт быстро вовлекаются новые акторы и появляются предпосылки для его перехода в конвенциональную, «горячую» стадию.

9. Геополитика с бесчеловечным лицом

В атмосфере геополитической неопределенности национальная идентичность и стремление к самоопределению приобретают значительный деструктивный потенциал.

Мы уже видим государства, изгоняющие этнические меньшинства и избавляющиеся от ограничений своего суверенитета, наложенных международными договорами. Национальные меньшинства все чаще требуют отделения и превращения своих автономий в независимые государства.

Пограничные споры имеют все шансы перерасти в полномасштабные конфликты, вызывая «эффект домино» в ряде регионов.

10. Интернет за забором

Стремительный рост кибератак может стать мощным стимулом для правительств, чтобы разделить всемирную сеть на герметичные региональные или государственные отсеки.

Однако для фрагментации интернета существуют и другие предпосылки: государственный экономический протекционизм, разница регуляторных норм, цензура, ослабление политической власти и излишнее могущество крупнейших онлайн-корпораций.

При том, что сдержать технологический прогресс, скорее всего, не удастся, скорость его замедлится, а траектория изменится. Не лучшим образом отсутствие системы международного мониторинга отразится и на соблюдении прав человека, особенно в странах, где они и так не соблюдаются.

Геополитический сумбур

По мысли авторов доклада, мир вступает в новую тревожную геополитическую фазу, когда он является не только многополярным, но и мультиконцептуальным. Представление о том, что существуют некие нормы и институты, к которым постепенно придут все крупные мировые державы (а вслед за ними — и государства поменьше), перестало считаться аксиомой.

Все это несет новые опасности: военное напряжение, сбои в экономике и торговле, дестабилизацию обратной связи между меняющимися международными отношениями и внутренним политическим ландшафтом отдельных стран.

В этих условиях концепция национального государства вновь обретает вес и популярность. Внешняя проекция государственной мощи становится эффективной правительственной стратегией, в том числе и для исправления исторических несправедливостей, как настоящих, так и выдуманных.

Вариации на тему «сильного национального государства» заметно отличаются в разных странах и, как следствие, ведут к различным осложнениям во внутренней политике. В международных отношениях возникают два крупных риска: в отсутствие ясных правил поведения и сложившегося баланса сил возрастает возможность неверной оценки своих и чужих возможностей и увеличивается вероятность взаимопроникновения государств во внутренние дела друг друга.

Меняющиеся отношения между крупными мировыми и региональными игроками, в свою очередь, отражаются на малых государствах. Сдвиги в сложившихся блоках и альянсах вынуждают тех заново калибровать отношения с крупными центрами силы, и далеко не всегда это происходит безболезненно.

Глобализация — не панацея

Наиболее заметным и значимым в экономической части прогноза представляется признание меняющегося отношения к глобализационным процессам. То, что раньше было уделом анархистов и леваков, сегодня высказывается серьезными экономистами и политологами: глобализация — не панацея, во всяком случае, пока.

Экономическая взаимосвязанность развитого Запада и «всемирной фабрики» во главе с Китаем ранее считалась безусловно полезной и для тех, и для других.

Помимо прямой выгоды для западных компаний и потребителей, предполагалось, что экономический рост в странах, куда переехало производство, постепенно подтянет их до уровня «золотого миллиарда» как в экономическом, так и в политическом плане (по сценарию «конца истории» Фукуямы). Таким образом снизится вероятность геополитических трений.

Сегодня это уже отнюдь не очевидно, а главной политэкономической тенденцией последних лет на Западе можно считать эрозию поддержки глобализации и рост протекционистских настроений.

Похожая ситуация и в других регионах. Например, китайская инициатива «Один пояс, один путь» включает в себя более 60 стран и суммарный инвестиционный портфель под триллион долларов. Помимо нее, есть еще проекты региональных торгово-экономических коридоров, например, между Китаем и Пакистаном, Индией и Японией, Индией, Ираном и Россией.

Новые торговые пути и взаимное экономическое присутствие должны, по логике сторонников этих проектов, снизить региональную геополитическую напряженность и предоставить странам-участницам новые возможности для сотрудничества.

Однако, по словам известного американского политолога Роберта Каплана, таким образом «Евразия объединяется в систему единой торговли и единого конфликта». Иначе говоря, любой спор между двумя участниками единого торгового пространства сразу же становится проблемой для всех остальных.

Подобное взаимопроникновение не только активов и людей, но и финансовых инструментов и задолженностей выходит далеко за рамки обычных торговых соглашений: оно гораздо более устойчиво к внешнему давлению и его сложнее демонтировать.

Так что окончательная победа глобализации, по всей видимости, откладывается. Однако риск сбоев и цепной реакции в уже существующих глобально-экономических цепочках в последние годы заметно возрос.

Оргвыводы

Собственно, полезных советов по борьбе с грядущими неприятностями доклад не содержит, да и не должен: это опрос экспертного сообщества, а не справочник по управлению кризисными ситуациями.

Авторы обращают внимание на то, что человечество достигло значительных успехов в разрешении обычных, «одноступенчатых» кризисных ситуаций, которые легко изолировать. Между тем риски, обозначенные в докладе, носят комплексный характер и угрожают очень сложным системам с множеством взаимосвязанных компонентов, от современной экономики до окружающей среды и климата.

Когда кризис настигает столь комплексные системы, главная опасность не в постепенно нарастающем ущербе, а в скачкообразном переходе этих систем в новое состояние, которое авторы скромно именуют «субоптимальным».

Говоря проще — в пещерный век.