Они пережили атомные бомбы в Хиросиме и Нагасаки: три женских портрета

Источник материала:

6 и 9 августа исполнится 75 лет американских атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки в конце Второй мировой войны.

Данные о числе жертв — приблизительные. Принято считать, что в Хиросиме погибли примерно 140 тысяч человек из 350-тысячного населения города, в Нагасаки — по меньшей мере 74 тысячи человек.

Бомбардировки резко остановили войну в Азии. Императорская Япония сдалась союзникам 14 августа 1945 года.

Критики этого решения говорят, что Япония и так была на пороге капитуляции.

Пережившие атомные взрывы известны под именем «хибакуся». На их долю выпали ужасающие последствия, включая воздействие радиации и психологические травмы.

Британская фотожурналистка Карен Ли Стоу всю жизнь занимается тем, что снимает женщин, оказавшихся свидетельницами важных исторических событий, и записывает их истории.

Она сфотографировала и проинтервьюировала трех женщин, живо помнящих то, что случилось с ними 75 лет назад.

Статья содержит шокирующие подробности.

Тэруко Уэно

Тэруко было 15 лет, когда атомная бомба упала на Хиросиму. В то время она была второкурсницей школы медсестер при госпитале Красного Креста.

После взрыва студенческое общежитие загорелось. Тэруко помогала тушить пожар, но многие ее одноклассницы погибли в пламени.

О следующей неделе она помнит только работу день и ночь. Надо было лечить пострадавших со страшными травмами. Не хватало питьевой воды, а еду не доставляли вовсе.

Тэруко окончила школу медсестер и осталась в том же госпитале операционной сестрой. Особенно часто ей приходилось ассистировать при пересадках кожи.

Кожу обычно брали с бедер пациента и пересаживали не те участки тела, где от ожогов возникли келоидные рубцы.

Тэруко вышла замуж за мужчину по имени Тацуюки, который тоже пережил атомную бомбардировку.

Когда она в первый раз забеременела, то очень волновалась за ребенка.

К счастью, ее дочка Томоко родилась благополучно и росла здоровой.

«Я не бывала в аду и не знаю, каково оно там, но ад, наверно, похож на то, что мы пережили. Такое не должно повториться», — говорит 90-летняя Тэруко.

«Есть люди, которые изо всех сил борются за ликвидацию ядерного оружия. Я думаю, главная задача на первом этапе — подключить к этим усилиям руководителей местного самоуправления. Затем постепенно можно будет выйти на национальный и мировой уровень», — считает она.

«Люди думали, что и через 75 лет на этом месте не будут расти трава и деревья, но город Хиросима возродился с прекрасной зеленью и реками, — говорит ее дочь Томоко. — Хотя хибакуся продолжали страдать и до сих пор страдают от последствий радиации».

«Память о Хиросиме и Нагасаки постепенно стирается. Мы стоим на распутье. Будущее в наших руках. Чтобы был мир, нужно иметь воображение, думать о других, постоянно искать, что мы можем сделать, и действовать, без устали и ежедневно», — говорит Томоко.

Внучка Тэруко, Кунико, добавила: «Я не пережила войну и атомную бомбардировку. Я помню Хиросиму уже возродившейся. Я могу только слушать рассказы хибакуся, изучать факты и свидетельства и включать воображение».

«В тот день в городе сгорели все: люди, птицы, стрекозы, трава, деревья», — говорит она.

«Многие из тех, кто занимался после взрыва спасательными работами или вернулся в город в поисках родных и близких, потом умерли. А те, кто выжил, болели», — продолжает она.

«Я наладила контакты не только с хибакуся в Хиросиме и Нагасаки, но и с работниками урановых рудников, с теми, кто жил с этими рудниками по соседству, участниками производства и испытаний ядерного оружия и с пострадавшими от радиации в результате испытаний в атмосфере», — рассказывает Кунико.

Эмико Окада

Эмико на момент бомбардировки Хиросимы было восемь лет. Ее старшая сестра Миэко и еще четверо родственников погибли.

Семейные фотографии пропали, но остались снимки, хранившиеся у родни в других городах, в том числе фото Миэко.

«В то утро сестра ушла, крикнув мне: „Пока!“. Ей было 12 лет, и она всегда была такая жизнерадостная!» — рассказывает Эмико.

«Она не вернулась. Никто не знает, что с ней стало. Родители отчаянно разыскивали ее. Тело так и не нашли, и они верили, что Миэко где-то жива. Мама была беременна, и у нее случился выкидыш», — продолжает она.

«Нам было нечего есть. Мы понятия не имели о радиации и подбирали все, что удавалось найти. Еда была главной проблемой. Вода стала лакомством! От голода люди принялись воровать. Вот как мы жили в первые дни, но об этом сейчас забыли», — говорит Эмико.

«Вдруг у меня стали выпадать волосы. Десны принялись кровоточить. Я все время чувствовала усталость, только и думала, где бы прилечь, — вспоминает Эмико. — Никто не знал, что такое радиация. Только через 12 лет у меня диагностировали апластическую анемию».

«Несколько раз в год небо на закате бывает ярко-красным — настолько, что на лица людей ложатся красные тени. Тогда я вспоминаю заход солнца в день бомбардировки. Город полыхал трое суток. Я ненавижу закаты», — добавляет она.

«Многие хибакуся ушли, не поделившись воспоминаниями и переживаниями. Я говорю за тех, кто промолчал, — объясняет она. — Многие говорят про мир во всем мире, но мне хотелось бы, чтобы люди больше делали. Я хотела бы, чтобы каждый начал делать, что может».

«И мне хочется сделать что-нибудь для того, чтобы наши дети и внуки жили в мире, где каждый день улыбаются», — мечтает Эмико Окада.

Рэйко Нада

Рэйко Нада жила в Нагасаки. Когда в 11.02 9 августа 1945 года над городом взорвалась атомная бомба, ей было девять лет.

Утром объявляли воздушную тревогу, и Рэйко оставалась дома.

Когда дали отбой, она пошла в близлежащий храм, где учились дети из округи. Школа была довольно далеко, а сигнал тревоги звучал часто.

В тот день был только один 40-минутный урок. Учителя распустили класс, и Рэйко пошла домой.

«Я как раз подошла к дому. Кажется, даже сделала один шаг вовнутрь», — рассказывает она.

«И тут в глаза мне ударил ослепительный свет, в котором перемешались краски хаки, желтая и оранжевая. У меня не было времени подумать, что это. Спустя мгновение свет сделался ярко-белым. Помню, у меня возникло чувство, будто я осталась одна на свете. Затем раздался оглушительный рев. И я потеряла сознание», — продолжает Рэйко Нада.

«Через некоторое время я пришла в себя. Наш учитель постоянно говорил, что в случае любой чрезвычайной ситуации следует немедленно идти в ближайшее бомбоубежище, но я сперва нашла в доме маму, а уж затем мы вместе пошли в убежище», — уточняет Рэйко.

«На мне не было ни царапины. Меня спасла гора Конпира. Но люди, находившиеся по другую сторону горы, пострадали ужасно. У тех, кто кое-как добирался оттуда, были вылезшие из орбит глаза и всклокоченные волосы, почти все были голыми, потому что их одежда сгорела, а обожженная кожа свисала с них лоскутьями», — вспоминает она.

«Мама захватила из дома полотенца и простыни и вместе с соседками принялась отводить пострадавших в большую аудиторию находившегося неподалеку коммерческого училища, где они могли лечь. Они просили пить. Мне велели этим заняться. Я нашла какую-то миску с отбитыми краями, пошла к реке и набрала воды. Сделав несколько глотков, они стали умирать один за другим», — продолжает она.

«Стояло лето. Из-за ужасного запаха и личинок насекомых тела надо было кремировать немедленно. Их сложили в груду в пустом бассейне училища, обложили дровами и сожгли. Не было возможности даже установить их имена. Они ушли из жизни не так, как положено человеческим существам», — признает Рэйко.

«Надеюсь, что будущие поколения не испытают ничего подобного. Ядерное оружие никогда не должно быть пущено в ход, — подчеркивает Рэйко Нада. — Мир создают люди. Мы живем в разных странах и говорим на разных языках, но воля к миру у нас одна на всех».