На пути к последнему приюту

Источник материала:

На пути к последнему приюту

Александр ФИЛИППОВИЧ
Фото Рамиля НАСИБУЛИНА

В следующем году одно из столичных коммунальных предприятий отметит двадцатилетний юбилей. Но не будет ни поздравлений, ни тостов по случаю круглой даты, никто не станет подводить итоги и рассказывать о перспективах производства. Предприятие будет работать в обычном режиме, ничто не нарушит мрачной торжественной обстановки, царящей в его помещениях. Речь идет о Минском крематории – структурном подразделении Спецкомбината коммунально-бытового обслуживания Мингорисполкома. Корреспондент «МК» посетил сие скорбное место


Вторые ворота Пятнадцать минут в холодном немноголюдном салоне автобуса 109-го маршрута – и я у цели. Северное кладбище. В названии остановки можно уловить двойственный смысл: «Вторые ворота». Через дорогу – небольшая церковь, дальше за высоким забором возвышаются постройки крематория. Работает он без праздников и выходных. Единственный день, когда из трубы не вьется едва различимый дымок, – 1 января.
В Минске кремируется около 30 процентов умерших. Ежедневно в прах превращаются 10 – 12 тел, а за все время существования спецпредприятия было совершено более 60 тысяч кремаций. Самому младшему из обретших здесь покой был всего один день от роду, самому старшему – сто лет.
На территории крематория, которая занимает 24 гектара, расположено несколько зданий. Налево от входа – административный корпус, включающий комнаты регистрации и выдачи урн с прахом, магазин ритуальных услуг. С правой стороны возвышаются многочисленные стены колумбария на 15 тысяч ниш и 19 семейных склепов. Каждый из них может вместить 15 урн. Несмотря на то, что один склеп стоит недешево, пустуют сегодня только четыре. По мере заполнения ячеек в колумбарии строятся новые стены, благо свободных площадей достаточно.
Прямо от главных ворот вымощен широкий тротуар. Он упирается в самое высокое здание. Полукругом расположены трое массивных дверей, окрашенных в черный цвет и обрамленных черным же гранитом. Они ведут в ритуальные залы – один большой, способный вместить до 120 человек, и два поменьше, рассчитанные на 30 человек каждый. В их интерьерах мало различий: преобладают черно-белые тона, возле стен расставлены стулья, в центре каждого зала – мраморный постамент, оборудованный подъемником. Как и на фасаде здания, за каждым постаментом возвышается продолговатая плита, на которой изображены круг и пересекающая его вертикальная линия. Символ вечности и бесконечности. Все из праха произошло и в прах же превратится. После гражданской панихиды крышку гроба заколачивают гвоздями, и он с телом покойного опускается на подъемнике вниз. На тележке по подземному коридору гроб отвезут в холодильную камеру, где он пробудет сутки, максимум – двое. Затем – в кремационный цех.

В огне брода нет Мой экскурсовод, заместитель начальника Минского крематория Анатолий Станкевич, работает здесь восемь лет и относится ко всему происходящему без эмоций. Это – работа. Весь процесс оказания ритуальных услуг – от въезда катафалка с гробом на территорию спецпредприятия и до выдачи урны с прахом – отработан до мелочей. Даже степень измельчения праха имеет свой стандарт, а к мешочку, в котором он хранится, крепится регистрационный номер с указанием фамилии усопшего и времени проведения кремации.
По пути в кремационный цех Станкевич показывает поминальную комнату: «Планируем поставить сюда холодильник и печь-СВЧ», приглашает заглянуть в холодильную камеру: «Она рассчитана на 50 гробов, а температура здесь всегда поддерживается на отметке минус один градус»...
Заходим в кремационный цех. В один ряд расположены четыре большие металлические коробки с дверцами. Это печи. Возле первых двух покоятся на тележках гробы – скоро они отправятся в раскаленное до 1.000 градусов нутро агрегатов. Процесс кремации длится один-два часа, в зависимости от материала, из которого изготовлен гроб, и веса покойного. Все, что остается от умершего, – это мешочек с прахом весом 1 – 1,5 килограмма.
Кремация покойных производится в двух современных печах чешского производства – последнее слово в ритуальном оборудовании. Каждая обошлась в 245 тысяч долларов. Процесс полностью автоматизирован. Малейший сбой в работе, например, превышение температурного режима, и электронная машина отключается. Правда, подобные случаи крайне редки. В качестве топлива используется газ.
После кремации останки охлаждаются. Работник кремцеха при помощи магнита, прикрепленного к обычной деревянной палке, извлекает из них обугленные металлические предметы: гвозди, которыми была прибита крышка гроба, заклепки, коронки и прочее. Прах помещается в кремулятор, где измельчается. В самом кремуляторе, который напоминает металлический сейф, после просеивания остаются расплавленные цветные металлы: немагнитная шихта алюминия, бронзы, золота, серебра… Это – собственность государства, подчеркнул Анатолий Ростиславович. Два раза в год в присутствии специальной комиссии работники крематория «сейф» вскрывают, извлекают сплавы и передают их в лабораторию Белгосуниверситета. Например, в текущем году извлекли 12,5 килограмма немагнитной шихты, из них золота и серебра было выделено 55 и 111 граммов соответственно.
Две другие печи эксплуатируются уже четверть века. В них сжигают медицинские препараты с истекшим сроком годности и биологические отходы после хирургических операций.
В каждой печи на задней стенке имеется небольшое окошко. Анатолий Станкевич предлагает заглянуть. Что ж… Первые секунды трудно что-то разглядеть: сплошное бушующее пламя. Но постепенно в огненной стихии проступает продолговатой формы абрис – процесс кремации начался недавно. Зрелище, конечно, не из приятных. Но ничего сверхъестественного. «Ходят слухи, что в пламени из-за высокой температуры покойный может чуть ли не «сесть» в гробу, или у него внезапно поднимется рука, – говорит мой спутник. – Сказки все это, не более».
Кстати, в цеху, за большими стеклянными окнами оборудована небольшая смотровая комната. Из нее родственники умершего могут наблюдать, как гроб загружается в печь. То есть, они имеют возможность проводить усопшего до самой последней черты, а также убедиться в том, что тело предается огню вместе с гробом (у некоторых по этому поводу возникают сомнения). Однако воспользовались смотровой комнатой, которая открылась летом сего года, только дважды, и оба раза провожающими были вьетнамцы.

Отказники Когда родственники получают на руки урну с прахом, то могут поместить ее в колумбарную стену или подзахоронить в могилу. Нередко урны вывозят из города и даже за пределы страны – на родину усопшего. Но бывает, что их попросту забывают забрать из крематория или не хотят этого делать, что самое страшное. Небольшие емкости с фамилиями умерших хранятся в отдельной комнате спецпредприятия. Месяц, год, два, максимум – 5 лет. Затем захораниваются в общую могилу. С 1986 по 2000 год простояли на полках 58 таких забытых родственниками урн. «Мы звонили по телефону отказникам и даже писали письма, – говорит Анатолий Станкевич. – Но – безрезультатно. Наконец, обратились в средства массовой информации, и пять урн все-таки забрали. Остальные покоятся в общей могиле на Северном кладбище». Проблема осталась. С 2001 года и по сей день накопились 24 отказные урны с прахом. До конца года осталось совсем мало времени, но у родственников умерших есть последний шанс самостоятельно довести ритуал погребения до конца…

Теги: Минск