Полет и служение

Источник материала:

ШАДРИНА Анна

Завтра главному телеканалу страны, взрастившему всех без исключения нынешних профессионалов телевидения, носящему сегодня гордое имя Первого национального, а некогда просто БТ, исполняется 50 лет. Чтобы отметить юбилей, нам хотелось пригласить на обложку человека, чья личность ассоциировалось бы с судьбой БТ, чья фамилия звенела бы в медийных кругах 1960–70–80–х, чье лицо было бы так же знакомо нашим родителям, как нам теперь лица популярных ведущих ток–шоу. И такой человек, конечно же, нашелся. Это, без преувеличения, легенда Белорусского телевидения Мая Ивановна ГОРЕЦКАЯ. За десятилетия, отданные БТ, Мая Ивановна создала не один десяток знаковых циклов. Поэтому мы беседуем сегодня с ней, вспоминаем прошлое и пытаемся заглянуть в будущее нашего телевидения. Кстати, завтра в праздничной программе «Телесад», посвященной 50–летию канала, среди почетных гостей будет и наша сегодняшняя героиня.

— Мая Ивановна, что такое для вас БТ?

— Дмитрий Дибров однажды сказал фразу, которая, на мой взгляд, выразила точно суть нашей профессии: «С моим приходом на телевидение в моей жизни появилось нечто важнее самой жизни». Я получила диплом газетчика с редкой специальностью — очеркист. И телевидение долго не любила. А потом уже не представляла без него своей жизни. Мы живем в век Интернета. А ХХ век называли веком телевидения. Представляете, для нас было чудом, что можно провести телемост и увидеть из Москвы, что происходит во Владивостоке. Это было чудо. И мы — первые, кто над этим чудом работал. Я бы даже сказала, что это была не работа, но — служение. Которое, несмотря на адские трудности (то пленка размагнитится, то звук во время эфира исчезнет, то камера пятитонная упадет), сопровождалось постоянным ощущением счастья.

— Вы ведь начали работать на БТ практически с самого его основания. Выходит, все те, кто сегодня делает телевидение, — ваши ученики?

— Я оказалась на БТ на седьмом году его существования. И сразу попросилась в литературно–драматическую редакцию, потому что специализировалась на театральной критике. Я была первой женщиной, которая смогла надолго задержаться в литдраме. До меня там работали только мужики–зубры, которые не переносили «чужаков». Было жутко интересное время. Это не то, что нынешние сериалы, в которых актерам нечего играть. У нас была возможность смотреть и снимать лучшие спектакли Советского Союза. Мы были настоящими трудоголиками. Помимо спектаклей, мы делали огромное количество циклов. Это и «Творческие портреты», «Актеры и роли», «Будьте знакомы». Кстати, именно в «Будьте знакомы» мы впервые вытащили на экран отрывочек из пьесы студента актерского факультета театрального института Алексея Дударева. Из Бобруйска мы выписали для съемок юного Гену Давыдько, который теперь известный человек, заслуженный артист и депутат. Ужасно жалко, что большинство пленок не сохранилось! Это ведь живая история белорусского искусства ХХ века. У нас в фонде были невероятные шедевры. Например, «Дядя Ваня» со Ступкой и Ивченко. Когда этот спектакль получил Госпремию, я думала, что это награда «по разнарядке». Но, увидев постановку, была потрясена. Там работало все. Даже воздух звенел как натянутая струна.

— Мая Ивановна, говорят, настоящая известность приходит к человеку тогда, когда о нем начинают сочинять анекдоты. Я знаю, что в свое время вы были героиней «устного народного творчества»...

— Было такое. Помните, когда по ЦТ прошел мексиканский сериал «Богатые тоже плачут», в Москву приезжала Вероника Кастро. Это было настоящее безумие, истерия у миллионов телезрителей. У нас на БТ после этого ходила шутка, что Кастро сошла с ума от такого неистового приема. И заболела манией величия: ей кажется, что она — Мая Горецкая. И еще одну шутку из капустника помню: «У Горецкой спросили, знает ли она, кто лучший тележурналист в мире? Она ответила: «Нас несколько». Да, телевидение — великая сила. Оно может вознести до небес. Но может прожевать и выплюнуть, несмотря на прежние заслуги.

— У БТ на всесоюзном пространстве было свое лицо, как вы думаете?

— Не то слово! Мы ставили потрясающие спектакли и славились этим на всю великую державу. Сейчас произошла жуткая девальвация телевизионных профессий — редактора и режиссера.

Теперь редакторов нет. Все теперь продюсеры. Организаторы. Среднее между помрежем и администратором. А редакторы читали все лучшее, что выходило в Советском Союзе еще в журнальном варианте. И каждый из нас практически ежедневно совершал в профессии какое–то открытие. Мешки писем приходили к нам со всего СССР. Интереснейшие творцы считали за честь сняться в наших передачах. У меня есть записи, например, программы со Смоктуновским, последнее прижизненное интервью с Мироновым. Наша творческая энергия всех завораживала. Никто не мог отказать Белорусскому телевидению. У нас было ощущение, что мы выполняем мессианские задачи, — да, и не улыбайтесь, это не натяжка, так оно, очевидно, и было. Сейчас все снимается ради формы. Чтобы все кружилось и переливалось. А у нас было содержание. К главному несчастью современного телевидения я бы отнесла полную потерю человека. Помните, какие были фильмы, какие были люди?

— Но ведь наверняка и в современном телевидении есть что–то, что может претендовать на вашу высокую оценку.

— Мне чрезвычайно нравится то, что делает Олег Лукашевич. Нам бы такие возможности — ездить по всему миру, окунаться в самую гущу событий и иметь возможность самому так прекрасно выглядеть... Мы могли бывать только в пределах своей страны. А он — сегодня в Париже, завтра — в Берлине. Завидно до слез.

— Ваш рецепт настоящего, интересного телевидения?

— Посмотрите, чем сегодня заполнен телеэфир. Это сериалы, игры и ток–шоу. Человек сам по себе, его нутро, его макрокосм никому не нужны. Я бы хотела напомнить коллегам, что рейтинг и деньги — это еще не самое главное. Не хочу выглядеть ворчуньей, которая жалуется, что в «наше время солнце ярче светило». Но мы считали, что наша профессия требует самоотдачи, служения. Поэтому я желаю всем читателям «СБ», независимо от того, где они работают, чтобы в жизни каждого было нечто более важное, чем только сама жизнь в физическом смысле слова. Пусть будет еще и полет, и служение — любви, ребенку, семье, увлекательной работе. Иными словами, пусть у бытия появится высший смысл. С Новым годом вас! Счастья, здоровья и удачи!