ГОРЯЧАЯ ТЕМА. Сергей Горбок: надрыв

Источник материала:

Он уехал прочь на ночной электричке... Почему-то который день навязчивый припев прилипает к сознанию, стоит подумать о незавершенном интервью с Сергеем ГОРБОКОМ. Хотя электрички не было. Ее заменил субботний киевский поезд. А уже в украинской столице Серега пересел на самолет — до Любляны. Такой маршрут оказался дешевле других. Он мог, впрочем, лететь в Минск и обратно удобным транзитом через Вену или Москву. А потом предъявить билеты для оплаты в белорусскую гандбольную федерацию. Ведь это оттуда, сославшись на регламент ЕГФ, потребовали прибытия Сергея по вызову в национальную сборную, невзирая на диагноз клубных эскулапов “Целе”, запретивших парню играть в январе. Теперь, когда надрыв его паховых связок полностью подтвердил и минский томограф, у Горбока были все основания вспомнить другие положения того же регламента — о компенсации дорожных расходов. Однако “качать права” он не стал — уехал по-английски. А в ответ на наше недоумение по этому поводу грустно опустил очи долу: “Не хочу давать еще один повод говорить обо мне плохо...”
В этой истории нам до поры, пожалуй, не стоит принимать чью-либо сторону. Ибо в сомнениях клерков БФГ и тренеров сборной относительно “стерильности” его теперешней травмы читался простой житейский резон. Это был третий кряду отказ играть за главную команду страны ее лучшего на сегодня левого полусреднего — и все с медицинским подтекстом. Когда-то подобными ссылками на нездоровье готовили развод с национальной дружиной Беларуси Александр Тучкин и Сергей Рутенко. И потом, к моменту получения ими паспортов других стран, от обязательного в таких случаях карантина перед выходом на площадку под новым флагом оставались крохи, а то и вовсе ничего.
Мы встретились назавтра после домашнего поединка сборной с бельгийцами, который Горбок наблюдал с трибуны. Согласие на интервью Сергей дал, как показалось, с радостью. И главная тема разговора была ясна заранее. Он начал без наводящих вопросов и обиняков:

— Оказаться героем слухов и сплетен — в этом, конечно, нет ничего приятного. Тем более что поводов для них я, по большому счету, не давал. На все звонки из Минска отвечал одинаково: приеду в сборную обязательно, несмотря на травму. Я ведь и на последний перед отъездом матч за “Целе” вышел под свою ответственность, вопреки мнению врачей. Хотел себя проверить. Боль мешала. Сыграл ужасно. Хуже, чем ужасно. И потом еще выслушал немало нелестного в свой адрес от клубного начальства. А здесь, в Минске, зная о возникших подозрениях и разговорах, сразу согласился на еще одно обследование, чтобы снять все вопросы. Хотя, думаю, можно было вполне довериться диагнозу словенских врачей. Поверьте, если бы я просто не хотел играть за сборную, то так бы и сказал.

— Выходит, обиделся?
— Да. Не на вас — у журналистов работа такая: выслушивать всех. На людей, которые мне не верят. Ведь даже летом, когда перед плей-офф против исландцев у меня случился аппендицит, нашлись знатоки, уверявшие, что я и это инсценировал. Мол, и трубки после операции у меня бутафорские, и шрамы тоже. Хотя на самом деле операция была довольно сложной, продолжалась три часа. Кстати, после нее никто из тренеров и работников федерации в больницу не наведался. Только доктор позвонил и спросил: “Сможешь сыграть?” Выступать за сборную, конечно же, хочется. Но в то же время понимаешь, что ты не нужен здесь никому. Нужны только твои голы. И это самое страшное разочарование. Знаете, уже давно после выигрышей сборной не вижу на лицах настоящей радости. Последний раз она была, наверное, года два назад, после ничьей с хорватами. Почему-то запомнил, как Александр Владимирович Каршакевич прыгал тогда на скамейке от радости. А теперь... нет искры. Мне, во всяком случае, так кажется.

— Сергей, пожалуй, стоит воспринять ситуацию философски, попытаться понять других. Ведь после аппендицита был еще и твой отказ приехать на октябрьский турнир в Вену.
— Причиной была та же травма. И я о ней предупредил.

— И что же это за напасть такая?
— История с продолжением. Первый раз пах дал о себе знать в октябре, на тренировке, когда играли в футбол. Мне порекомендовали не выходить в выездном матче Лиги чемпионов против шведского “Севехофа”. Но я всерьез опасность не воспринял и на первой же минуте надорвал связку. После этого и отказался ехать со сборной в Вену, немного отдохнул. Потом возобновился чемпионат Словении. Играли против “Тримо”, команды Сереги Убоженко. Сидел на лавке, но когда пошла сеча мяч в мяч, меня подняли. Снова заболело. Ну, а потом была декабрьская домашняя встреча с “Колдингом”, где мы спаслись в концовке. Можете посмотреть в замедленной записи мой последний гол, заброшенный в прыжке. В момент толчка по лицу видно, какая была боль. Порвалось выше, чем прежде. И все. Теперь вернусь в Целе, там пройду реабилитацию. Для клуба крайне важно вернуть меня в строй в конце февраля, к четвертьфиналу Лиги чемпионов. Играем против “Сьюдад-Реаля”. Это очень ответственный матч, сложный в психологическом плане. Ведь в этот испанский клуб уехали из “Целе” и Алеш Пайович, и Серега Рутенко...

— Часто смотрю гандбол по словенским спутниковым каналам. Тамошние комментаторы не устают проводить параллели между двумя Сергеями, называют Горбока чуть ли не наследником Рутенко в “Целе”...
— Есть такое. С одной стороны, приятно за Сергея, за его звездный имидж. Это и мне на руку. Но есть и минусы. Хочу, чтобы меня знали как Сергея Горбока, а не второго Рутенко. Значит, надо играть лучше его. Тем более что мы довольно разноплановые гандболисты. Серега больше действует индивидуально, у него характер эгоцентричнее. Я же стараюсь не только тянуть одеяло на себя, но и, если надо, играть на команду. Прозвучит банально, однако мне действительно не важно, сколько заброшу. Главное, чтобы команда двигалась к цели. А цель у нее — выиграть Лигу чемпионов.

— Таких задач перед тобой не ставили ни в Беларуси, ни на Украине...
— А в Словении много такого, чего не видел, не испытывал ни в Минске, ни в Запорожье. Там ты отчетливо понимаешь, что нужен людям. Когда приходит полный зал, когда зрители плачут на трибунах. С матча против “Колдинга” некоторых болельщиков увозили на “скорых”. Конечно, это не повод для радости. Но показатель степени переживания за нас. Ты волей-неволей ощущаешь себя заложником этой любви. Понимаешь, что на тебя равняются дети. Что взрослые узнают на улицах. Когда “Целе” играет в Лиге чемпионов, ты сливаешься с огромным залом, становишься его частичкой. Наверное, в такие моменты не имеет значения, за кого ты играешь: только за клуб или за всю эту страну. Любовью к гандболу Словения сильно меня удивила.

— Самое время спросить о главном. Тебе уже действительно предлагали сменить гражданство?
— Да. Но сегодня обсуждать такой шаг бессмысленно. Из чужого опыта знаю, как тяжело дается такое решение. Ведь это значит изменение среды обитания, круга общения. Ты отдаляешься от родины, отказываешься от встреч с близкими людьми, теряешь друзей. Было бы смешно утверждать, что за полгода я обжился в Словении и пустил корни на новом месте. Разве это происходит так быстро? Хотя и зарекаться от чего бы то ни было глупо. Не знаю, как сложится жизнь. Многое будет зависеть от моего положения в будущем.

— Что ты имеешь в виду?
— Например, интересы семьи. Мы с Вероникой хотим детей. И кто знает, в какой стране они будут расти и учиться жизни, каково потом им будет куда-то переезжать. Это больной вопрос для многих легионерских семей. Или, к примеру, свой бизнес, который со временем может привязать к какой-то точке на карте. Но повторюсь: пока для всплеска интереса к моим планам нет никаких оснований. Менять гражданство на сегодня не собираюсь.

— Как возник вариант продолжения твоей карьеры именно в “Целе”?
— Когда завершал второй сезон в ЗТР, получил приглашения и из Германии, и от французского “Монпелье”. А потом позвонил Рутенко с идеей поехать на его место в Словению. Честно говоря, долго не раздумывал. Потому как знал, что там очень хорошая молодая команда. Она многим давала путевку в большую гандбольную жизнь. Все трансферные вопросы решали уже мои немецкие менеджеры.

— Советы Рутенко для тебя по-прежнему важны? Насколько значима была его помощь при адаптации в Словении?
— Могу назвать Серегу другом. Мы перезваниваемся не реже раза в неделю. Встречались, когда он приезжал из Испании играть за словенскую сборную. Конечно, мне интересны его мнения по многим вопросам. Как, впрочем, и мысли других людей. Но принимать решения и делать выбор всегда буду сам. Что касается Словении, то это небольшая страна с населением как у нас в Минске. Там очень красивая природа, отличный климат и открытые добрые люди, ментально напоминающие белорусов. Разве что более уверенные в себе, сочетающие качества славян и западноевропейцев. Первое время было тяжеловато из-за языкового барьера...

— Не скажи. Еще в октябре поразился, как шпарил ты по-словенски, давая телеинтервью в параллель с Рутенко.
— Вам показалось. Понимаю все. Но говорю пока не очень правильно, процентов семьдесят от идеала. Вот в январе закончим с Вероникой специальные курсы, сдадим экзамены и получим дипломы. Для жены это важнее. Она сможет трудоустроиться. Пока же ей нелегко. В Минске Вероника училась, в Запорожье имела работу, постоянно чем-то занималась. А здесь оказалась в четырех стенах. Город-то небольшой — сорок тысяч. Круг общения узковат. Дружим с семьей россиянина Эдика Кокшарова. Рутенко-младший гостит чуть ли не каждые выходные. Словень-Градец, где он играет за “Превент”, всего в сорока километрах. Денис у нас уже как член семьи.

— Чисто визуально ведущие игроки “Целе” производят впечатление непростых ребят с взрывными характерами. Чего стоит хотя бы норовистый Зорман. А Натек, Козлина... Да и тот же Кокшаров, по-моему, бывает суров не в меру. Как ты вписался в эту компанию?
— Если откровенно, с Зорманом первое время были проблемы. Урош — замечательный, но своеобразный парень. По натуре общественник, постоянно говорит. Я поначалу многого не понимал. А он пользовался этим и регулярно подкалывал. Вот и пришлось как-то вывести его из зала и по-русски объяснить, что мне понятно гораздо больше, чем он думает. Этого оказалось вполне достаточно для полной нормализации отношений. Наверное, в любой команде важно сразу о себе заявить, не сломаться. В принципе мы ведь приезжаем играть за границу не для того, чтобы нас там любили. Нравиться каждому там не обязательно. Главное, чтобы все видели: позвали тебя не зря. Миладин Козлина — мой прямой конкурент на позиции левого полусреднего. Но, считаю, здесь все доказывается игрой. Юре Натек на площадке непредсказуем, парень-пулемет. Поэтому стараемся больше играть нашей левой стороной, а справа только завершать атаки. Что касается Эдика Кокшарова, то он на первых порах мне здорово помог — как Ваня Бровко в Запорожье. И с языком, и в житейских вопросах. А еще в защите. Я ведь до этого в обороне, можно сказать, не играл — ни в сборной, ни в ЗТР. А там меня с первых дней поставили и защитником. Причем тренер, по-моему, доволен.

— Миро Пожун, мне кажется, человек неконфликтный в принципе.
— Да, очень добрый, с необычным для тренера характером. Для игроков он больше приятель, нежели начальник. Помню первую встречу с ним. Мы сидели с директором клуба в кафе и обсуждали детали контракта перед подписанием. А Пожун появился позднее — раскованный, улыбчивый, импозантный. Я не сразу понял, кто этот человек. Не мог представить, что тренер может быть таким. Как выяснилось, он очень хороший психолог. Например, мне не навязывает никаких изменений в манере игры. Просто мягко подсказывает, как сыграть лучше. И в очень многом доверяет команде. Ребята признают, что без Пожуна “Целе” не выиграл бы Лигу чемпионов в 2004-м.

— Для меня показатель его тренерского волшебства — тот самый матч против “Колдинга”, о котором ты вспоминал. За двадцать минут до сирены при “минус семь” он взял тайм-аут и за минуту преобразил команду, которая выиграла в итоге мяч. Что это было?
— Матч получился очень тяжелым. Соперники отлично настроились, у них фантастически играл в воротах швед Оландер. А у нас кое-кто вышел расслабленным. Перед этим выиграли мяч в гостях. Думали, трибуны заревут, минут десять — и все станет ясно. А оказалось по-другому. Греческие судьи отчего-то жестко нас прихватили. Очень плохо играли в обороне, а в нападении — не играли вообще. Чего-то особенного в том тайм-ауте, если честно, я и не приметил. Тренер просто кардинально перестроил защиту. Мы стали использовать схемы 4-2 и 3-3. Выложились на двести процентов и загоняли соперников. По справедливости ту концовку вырвали не столько мы, сколько публика. В какие-то мгновения сил уже не оставалось, и только трибуны не позволяли сдаться.

— В словенском чемпионате бывают матчи, схожие по накалу?
— Таких не было. Перепад в уровнях класса между национальным первенством и Лигой чемпионов довольно существенный. Впрочем, приблизительно таков он, но уже в другую сторону, между чемпионатами Словении и, к примеру, Украины. У словенцев серьезный турнир. Хватает амбициозных команд, с которыми иногда очень тяжело соперничать, особенно на выезде. “Целе” недолюбливают из-за его долгого бессменного чемпионства. Часто применяют против нас активные формы защиты, обороняются подвижно. У полусреднего там непростая жизнь.

— Но тебе она не в тягость?
— Нет, время пролетает быстро. Тренировки, игры, учеба, новые впечатления. В Минске вот побывал. Жаль, что не все здесь сложилось так, как рассчитывал.

— Посоветуй, чем иллюстрировать это интервью. У меня будет выбор между твоими снимками в формах сборной и клуба.
— Сборная все же больше подойдет. Хотя, если удастся добавить и что-нибудь из матчей “Целе”, получится совсем здорово.

Сергей НОВИКОВ