Экзит-пол по-нашенски,

Источник материала:

Экзит-пол по-нашенски,

или Черт его знает
Весной 1996 года столичная милиция (общего назначения или какая-нибудь специальная, не помню) покрыла себя вечной и несмываемой славой. В районе ГУМа в ходе зачистки пространства от участников какой-то протестной акции был задержан некто Лесун, учащийся одного из минских ПТУ. Составили протокол, согласно которому этот тип матерился и выкрикивал антипрезидентские лозунги.
Кoнcтантин CКУPАТOВИЧ
На следующий день был суд. Судья с вопросцем: мол, что можете сказать в свое оправдание. А в ответ — мычание. Матерщинник-то глухонемой, оказывается. Конфузливо опустились милицейские очи долу: мол, тот не ошибается, кто ничего не делает. А при конвейерном производстве даже японцы брак допускают.

Вспомнил об этом случае после того, как узнал об аресте и осуждении своего коллеги Вадима Александровича, которому инкриминировали те же выкрикивания и сквернословие. Зная этого человека много лет, могу сказать: не верю! Ни милицейским, ни судейским. А дело в том, что Вадим со всеми разговаривает по-белорусски. Ненавязчиво, но принципиально. Если кто чего не понимает, “потолмачит-патлумачыць”. А поскольку мат — это неотъемлемый атрибут “великого и могучего”, то таким образом он лишил себя возможности эмоционально разрядиться с помощью крепкого матерка. Короче, милиция продолжает покрывать себя несмываемой славой. И если уж совсем без экивоков, попросту лжет.

И в этом деле она не единственная и, может быть, не самая главная. Поясняю на примере проведенного мною эксперимента в день выборов. Накануне прочитал разъяснения Николая Лозовика о том, что выносную урну в день выборов можно доставлять только тем, кто устно или письменно заявит о своей физической неспособности прийти в участком, о том, что нельзя голосовать за родственников, о других строгих с точки зрения регламента процедурах, которые среди прочих должны обеспечить объективность результатов. Комментарий специалиста меня несколько позабавил, поскольку во время последнего референдума я наслаждался ароматом Индии в далеком Дели, а оказалось, что соседка за меня все-таки проголосовала. Короче, полное произвели раздвоение моей личности, и никому не докажешь, что это не я шизофреник. Хорошо еще, что соседка, зная о моей политической ориентации, проголосовала “против”. Но, как я покажу дальше, это никакого значения “не играет”.

Итак, утро 19 марта. Сижу, пью чай, нисколько не сомневаясь, что сейчас вот политика мною заинтересуется. Точно, звонят в 9 утра. Заходят и приглашают проголосовать. И очень удивляются, когда я им объясняю, что поскольку я их не звал, то они нарушают закон и инструкции своих главнейших по выборам начальников. Или у них помимо закона есть и иные инструкции?

Мужичок еще пробовал что-то доказывать, убеждать, дама же, судя по всему, оказалась более умной. Извинилась и подтолкнула коллегу к выходу. Пошли. И тогда вспомнилось это заграничное, ставшее в последнее время очень модным словечко — экзит-пол. Допил чай, покурил — первая утренняя сигарета мало того, что доставляет кайф, но позволяет еще и неторопливо поразмышлять. Уж я ли не обеспечу в своей родной деревне этот самый экзит-пол по репрезентативной выборке? Да я же знаю всех как облупленных!

Короче, следую по улице за выносным избирательным участком. Опрашиваю: — Славик, ты проголосовал? — Проголосовал. — А за кого? — А черт его знает. — Не за Лукашенко? — Нет. За кого-то другого...

Н-да, надо уважать выбор белорусского народа. Короче, опросил я еще 11 человек. Франак был с утра “не в форме”, поэтому не знает, за кого. Голосовала жена-трезвенница. Среди оставшейся десятки 7 отдали голоса Милинкевичу, 3 — Гайдукевичу. Сам же я единственный из деревни сходил на участок (3,5 км), где проголосовал за Милинкевича.

То есть, если считать самого себя, в экзит-поле участвовали 13 человек — 1/3 электорального состава деревни. Согласитесь, репрезентативность очень высокая. И ни один из них не голосовал за “единственного”.

А если бы опросить 1/3 всего электората страны? Какая картинка получилась бы? То-то и оно.

Оснований сомневаться в искренности своих односельчан у меня нет. Я хоть и журналист, но живу среди них, в родных джунглях. И, как Маугли, знаю, по каким законам живет лесной народ.

Поэтому когда они меня спрашивают, откуда появились такие проценты, я столь же искренне отвечаю: “А черт его знает...”.

На самом деле так, ибо философы учили: нельзя иррациональное познать рациональными методами.