Пикник на обочине белорусской оппозиции

Источник материала:

Пикник на обочине белорусской оппозиции

Слово “самоорганизация” не случайно входит в моду в отечественной публицистике
Почему посещаемость оппозиционных мероприятий начала 90-х не идет ни в какое сравнение с нынешней? Ответить на этот и подобные вопросы невозможно без анализа изменений в социальном капитале.
Сергей НИКОЛЮК
Принято считать, что при коммунистах уровень взаимного доверия между людьми был чрезвычайно низок. Ни о каком единстве советского народа не могло быть и речи, не говоря уже о единстве народа и партии. Все это так, тем не менее сама советская система с ее сверхцентрализованной бюрократией и тотальным дефицитом заставляла людей создавать неформальные горизонтальные сети. Отсюда — блат с его принципом “ты — мне, я — тебе”. Помните у Райкина: “Я через товаровед, через завсклад достал дефицит”. Без взаимного доверия подобные цепочки отношений выстраивать было бы невозможно.

Маятник доверия

Перестройка разрушила социальный капитал, порожденный борьбой за существование в условиях дефицита. Кстати, на остатках социального капитала советского образца неплохо заработали творцы финансовых пирамид. Привыкший доверять печатному слову “совок” обогатил многочисленных мавроди на десятки миллиардов долларов. Произошел своеобразный бартер: деньги в обмен на всеобщее взаимное недоверие.

Отказ от централизованного планирования привел к формированию индивидуальных стратегий выживания. Пути-дороги бывших участников КСП и прочих неформальных объединений разошлись. Друзья детства и юности (одноклассники и однокурсники) перестали доверять друг другу. Кто-то из них разбогател. Кто-то, наоборот, опустился. Материальные барьеры усилили недоверие.

Но процесс деградации не может продолжаться бесконечно, и социальный маятник буквально на наших глазах начинает обратное движение. Чьей-то персональной заслуги в этом нет. Склонность к самоорганизации — одно из фундаментальных свойств homo sapiens. Хотим мы этого или нет, но внутри общества нарастает определенное взаимодействие, нарабатываются новые обычаи, следовательно, возникает доверие. Естественно, в первую очередь в молодежной среде.

“Социальный капитал может двигаться по-разному. Я бы подождал радоваться тому, что доверие восстановится. Потому что любая мафиозная группировка — это пример высокой концентрации социального капитала. Там внутри люди очень неплохо доверяют друг другу. Они друг другу спину прикрывают. Поэтому когда обычно говорят о том, что социальный капитал обладает характеристиками плотности, радиуса доверия, я бы сказал, что он обладает еще одной характеристикой — вектором” (А. Аузан, российский экономист).

Если кто-то еще не понял, поясню: за самовосстанавливающийся социальный капитал (точнее, за придание его вектору “правильного” направления) в Беларуси уже разворачивается настоящая война. Один лишь пример — БРСМ. Не о молодежи думает власть, выделяя “лукомольцам” очередную порцию ресурсов. БРСМ для власти — одна из точек опоры, о чем говорится открыто. Перечитайте любое выступление Лукашенко по данному вопросу.

Остановимся на причинах, которые воздействуют на вектор накопления социального капитала. Начнем с радиуса доверия. Понятно, что рассчитывать на массовое взаимодействие сегодня нереально. Однако не стоит отчаиваться. Воспользуемся подсказкой экономиста М. Олсона: в отличие от широких групп, малые группы способны сами по себе устанавливать кооперацию. Для этого нужны стимулы, либо положительные, либо отрицательные. С положительными стимулами, как всегда, возникают проблемы. Другое дело — стимулы отрицательные. Тут сама власть приходит нам на помощь, генерируя отрицательные стимулы для объединения.

Социальный капитал, формирующийся в малых группах, способен приводить к двум противоположным результатам. Он может отгораживать группы от внешнего мира (типичный пример — кредитные союзы), но может и помогать перебрасывать мосты от одной группы к другой. Не последнюю роль в “мостостроении” играют коммуникации. Отсюда все возрастающая роль Интернета в жизни современного общества . Обратимся к цифрам. По данным социологов, в 2004 г. “рост пользователей Интернета в Беларуси стабилизировался на уровне 15-16%, что составляет примерно 1,5 млн. человек. Бурный рост, который наблюдался за предыдущие пять лет (почти в 4,5 раза), приостановился. Зато происходят заметные изменения в структуре пользователей. Возрастают интенсивность и разнообразие пользования: если в марте 2003 г. регулярные пользователи составляли 40,1% от общего числа пользователей, то в июне 2004 г. — 55,3%”.

Не случайно исследование, посвященное современным средствам коммуникаций, вышло под столь политизированным заголовком: “Интернет как фактор демократизации в Беларуси”. Если руководители оппозиционных партий не сумеют в самое ближайшее время стать активными субъектами виртуального мира, то формирование вектора социального капитала пройдет без их участия.

Виртуальный мир — это не мир бизнеса, где власть обладает рычагами для перераспределения активов, где сама угроза перераспределения заставляет предпринимателей подстраивать свое поведение под действия власти. Активов здесь нет, и поэтому уровень независимости субъектов совершенно иной. Здесь официальные угрозы вызывают противоположный эффект, порождая мощные стимулы для формирования доверия, которое позволит в нужную минуту вывести людей на улицы. Понятно, что не доверяющие друг другу люди не станут доверять и призывам лично не знакомого им претендента на роль политического лидера.

Окрестина-2006

Маркс искренне верил, что счастье — это борьба. Он профессионально занимался политикой, следовательно, ему постоянно приходилось с кем-то бороться. История учит: в борьбе побеждают те группировки, в которых выше внутренняя солидарность. Так мы опять уперлись в социальный капитал (доверие).

Конфликты и солидарность — две стороны одной медали. Группы часто имеют наибольшую внутреннюю солидарность, когда они мобилизуются против внешнего врага. Для того чтобы попытаться понять последствия массового “хапуна”, организованного властью, откроем книгу американского социолога Р. Коллинза “Социологическая интуиция”.

Согласно Р. Коллинзу, судебные процессы выполняют в обществе важную функцию. “Социальная цель наказания состоит не столько в том, чтобы оказать реальное воздействие на преступника, сколько в том, чтобы разыграть некий ритуал, служащий для выгоды общества”. Прежде чем понять, в чем, собственно, заключается общественная выгода, необходимо определиться с понятием “ритуал”. Ритуал — это “стандартизированное, церемониальное поведение, исполняемое группой людей. Оно включает общие для всех эмоции и создает символическую веру, которая еще сильнее привязывает людей к группе”.

Объединив две цитаты, мы легко получим искомое: общественная выгода судебных процессов заключается в генерации справедливого негодования. Если суд воспринимается как праведный, то субъектом генерации выступает преступник, а если нет, то судья. Но в любом случае все происходит по Р. Коллинзу: “Судебный процесс создает эмоциональные узы, которые вновь и вновь связывают членов общества воедино”.

Понятно, что у каждого своя правда. Согласно официальной версии, большинство осужденных в период президентской избирательной кампании получали стандартные 15 суток за банальное сквернословие. Представляете, какие это открывало возможности для штатных пропагандистов! Но золотые перья и золотые голоса государственных СМИ почему-то не воспользовались подарком судьбы. Не их это оказалась правда, а потому судебный конвейер формировал вектор социального капитала совсем не той направленности, которой желали бы организаторы процессов.

Правда оказалась на стороне осужденных, на стороне их родственников и друзей, а вместе с ними всех тех, кто не поверил в справедливый подсчет голосов. Разрабатывая стратегию, лидеры оппозиции должны помнить об этом и не отказываться от подарка, преподнесенного властью. Моральная правота дорогого стоит. Она дает возможность отдельному гражданину почувствовать себя членом группы, награждая его ощущением принадлежности.

Почувствуйте разницу

Но вернемся к Р. Коллинзу. “Если юный правонарушитель действительно арестован по обвинению в преступлении, это оказывает решающее значение на его карьеру. Те, кто раньше расценивал себя так же, как и другие, теперь считает себя чем-то иным”. А если молодой человек оказался за решеткой в результате стандартного обвинения в сквернословии? А если рядом с ним коротали свои 15 суток такие же “матерщинники”? Станет ли он после этого считать себя “чем-то иным”? Безусловно! На Окрестина привозят. Из Окрестина выходят. Почувствуйте разницу.

Большинство из нас, независимо от того, осознают они это или нет, идут по жизни в колее. Далеко не у каждого она своя. Гораздо чаще колея формируется под воздействием обывательских ценностей: не высовывайся, не перечь начальству, будь как все. Программа “Окрестина-2006", задуманная и осуществленная людьми в фуражках и без, сформировала принципиально иную колею. Люди, которые в ней оказались, — это золотой фонд белорусской оппозиции.

Власть обвинила их в преступлении. В чем оно заключается? В нелояльности. В условиях авторитарного режима, который по определению не допускает политического плюрализма, это серьезно. Поэтому программа “Окрестина-2006" возникла не случайно. Она будет иметь продолжение, генерируя все новые порции протестного социального капитала.

Но то, что у власти получается бессознательно, оппозиция обязана усилить за счет продуманной целенаправленной работы. Что способствует формированию социального капитала? В первую очередь — общие ценности и ритуалы.

И здесь мы опять возвращаемся к М. Олсону и его идее малых групп. “Каковы же компоненты ритуальной машины? Прежде всего, группа должна быть собрана вместе. Ощущение физического присутствия других людей создает заразительную энергию... Именно общее действие дает людям возможность почувствовать себя группой”. Кто был на последнем “Чарнобыльскiм шляху”, возможно, обратил внимание, что молодые люди практически всегда приходили группами. И это не случайно, только так, через взаимодействие с хорошо знакомыми людьми, можно постепенно увеличивать радиус доверия вплоть до подключения к общенациональным проектам.

Попытка выстроить очередное “мощное” единое движение — это путь в никуда. Время бюрократических иерархий прошло. Неэффективна не только единая структура, но и единая идея. Для подключения людей к работе необходимо, чтобы люди почувствовали, что работа — это часть их собственной личности, что они вносят свой собственный вклад в дело группы, к которой они принадлежат.

Три основных субъекта белорусского общества порождают три направления оппозиционной деятельности: можно бодаться с властью (бюрократией), можно заниматься просветительством среди обывателей, но куда эффективнее в настоящий момент направить усилия на мобилизацию своих сторонников. Именно в их среде происходит активный рост социального капитала, а потому важно не оказаться чужими на празднике жизни.