Деление без остатка

Источник материала:

КОЛЬЧЕНКО Игорь

Воскресный референдум по вопросу превращения Черногории в независимое государство стал лебединой песней необычного межгосударственного объединения СиЧ, в котором объединенными–то были только внешняя и оборонная политика, и логическим продолжением той линии, которую все последние годы проводила Подгорица, поддерживаемая Брюсселем. При необходимых 55 процентах бюллетеней за отделение проголосовали 55,4 процента черногорцев.

В субботу вечером в Афинах полыхали фейерверки «Евровидения». Однако один из самых певучих, если не самый певучий европейский народ — сербы — на этом празднике песни не присутствовал. Дело в том, что во время национального отборочного тура Сербия и Черногория, формально объединенные в одно государство — в сообщество, так и не определились с кандидатурой своего представителя. У сербов был свой фаворит, у черногорцев — свой, и определялись они вовсе не из музыкальных предпочтений, а по национальному принципу. Собственно, уже тогда, где–то месяц назад, стало ясно, что жить вместе у них не получается.

Происходящее в эти выходные в курортной экс–югославской республике сильно напоминало очередную «оранжевую» революцию. Яркие билборды, маечки–флажочки, шоу–митинги, красавицы–студентки с цветами — та же атрибутика, те же технологии: праздновать свою победу сторонники отделения начали еще до официального объявления результатов, и если бы чаша весов качнулась в другую сторону, скорее всего, они остались бы на площади отстаивать свою победу. Все эти очевидные факты заставляют задуматься: то ли черногорцы просто воспользовались чужим изобретением, то ли не обошлось без помощи владельцев авторских прав на «оранжевые» революции.

Впрочем, объективности ради следует отметить, что эта крошечная балканская республика уже давно живет собственной жизнью, имеет собственную полицию и налоги. То, что сообщество Сербия и Черногория, или, как его еще называли, Солания (в честь автора этого внешнеполитического проекта верховного представителя ЕС Хавьера Соланы), существовало лишь формально, лучше, чем что бы то ни было, доказывает наличие таможни между двумя частями тогда еще единого государства.

Не сомневаюсь, что изысканные адриатические пляжи прокормят 650–тысячную страну, жителям хватит не только на хлеб, но и на масло с икрой. И лишь одно удручает во всей этой истории: то, что должно было стать сугубо внутренним делом сербов и черногорцев, таковым вряд ли можно считать. Евросоюз прямо и косвенно, зримо и незримо, вольно и невольно подталкивал Черногорию к независимости.

Можно долго рассуждать, на кой Европе, у которой есть баски, фламандцы, североирландцы и еще целый ряд народов, стоящих в очереди за независимостью, было поощрять Балканы к дальнейшему дроблению. Но факты остаются фактами. Начать нужно с того, что условие независимости, пресловутые 55 процентов, сформулировал уже упомянутый Солана. Подгорица давно отказалась от «деревянного» динара в пользу респектабельного евро. А главной приманкой, если так можно выразиться, стала перспектива вступления Черногории в ЕС отдельно от Сербии. За месяц до референдума Брюссель наказал Белград, прекратив переговоры с СиЧ ввиду недостаточного сотрудничества с Гаагским трибуналом. Сербия для Черногории стала балластом, который жители республики сбросили во время голосования.

Ну и, конечно, нельзя забывать о международном контексте, в котором проходил референдум. Кое–кто поспешил заявить, что теперь–то уж развал Югославии завершился. Увы, дезинтеграция, как ядерная реакция, необратима, и у Белграда теперь практически не осталось аргументов, чтобы удержать Косово. Сепаратисты по всей Европе также будут апеллировать к прецеденту Черногории.