Прогулка по булыжной мостовой

Источник материала:

КОРБУТ Виктор

Репортаж из старого города

Иван Сацукевич, член комиссии по наименованию и переименованию улиц при Минском горисполкоме, согласился провести специально для читателей «СБ» виртуальную экскурсию по столичным улицам позапрошлого века и впервые рассказать их историю. А берет начало наше путешествие у «нулевого километра» на Октябрьской площади.

По следам героя Акунина

...Мы шагаем по булыжной мостовой улицы Красноармейской. Оказывается, в ее названии сохранилась память о 200 годах истории города. Тогда тут была городская окраина. И в Минске проживало от силы семь тысяч человек, а улиц насчиталось бы всего с четвертак.

— Когда в город сразу после присоединения к России прибыл полуторатысячный военный контингент, — излагает историю здешних мест Иван Сацукевич, — остановились солдаты на живописном лугу у изгиба Свислочи (теперь район станции метро «Первомайская», а старожилам это место известно еще как ипподром, на котором в 1944 году состоялся парад партизан, освобождавших город от немцев). Из центра к казармам провели новую улицу и назвали просто — Кошарская, что значит по–польски Казарменная. Позже ее переименовали в Батальонную. Впрочем, и это название не удержалось.

— В конце 1870 года, — продолжает исследователь, — в Минске служил знаменитый генерал Михаил Скобелев, герой русско–турецкой войны, известный сейчас нелюбопытной публике больше как акунинский персонаж Соболев. В честь прославленного полководца Батальонную нарекли Скобелевской — такой она просуществовала до самой революции. Ну а как улица стала Красноармейской — и объяснять не нужно...

Имя собственное

Ульяновскую, на которую мы сворачиваем с Красноармейской, до 1917 года называли Ильинской. Еще в городе были Марьевские, Ивановские, Андреевские, Георгиевские, Николаевские, Сергеевские, Антоновские... Многие из них до сих пор сохранились.

— Минск в конце позапрошлого века рос просто бешеными темпами, — комментирует это разнообразие «именных» улиц Иван Сацукевич. — Не всегда хватало фантазии придумывать оригинальные названия. Недостаток воображения отразился в статистике: более чем из трехсот улиц несколько вообще оставались безымянными.

«Имена» же некоторых до сих пор невозможно расшифровать. Как, например, улица Вирская, недалеко от старого аэропорта. Несколько ветхих деревянных домиков — вот и все, что она собой представляет, пожалуй, одна из самых загадочных...

— Ведь нет на карте города Вирска, от которого эта трасса могла бы получить свое название, нет поблизости и реки с глубокими «вiрамi»–водоворотами, — рассуждает Иван Сацукевич. — Может, в странном имени отразилась память о том, что рядом начиналась, «вiравала» легендарная Немига?

Дорога к коммунизму...

До войны нынешнюю Октябрьскую площадь, откуда мы начинали свое путешествие и продолжим его, но уже в другую сторону старого города, прорезала от современного Минского облисполкома до музея истории Великой Отечественной войны улица Юровская. От нее уцелело лишь два дома во дворе за Дворцом профсоюзов, теперь у них один на двоих новый адрес — проспект Независимости, 27а.

После 1944 года руины переименованной после революции Юровской еще именовались Коммунистической улицей, но скоро на месте некогда густой застройки XVII — XIX столетий устроили Центральную площадь. Чтобы Коммунистическая совсем не исчезла, ей подыскали новое место, пожертвовав улицей Калинина, начинавшейся от дома–музея I съезда РСДРП.

— Пожалуй, соседство дома–музея сыграло не последнюю роль, когда Калинина «отодвинули» в район парка Челюскинцев, — предполагает Иван Сацукевич. — Вот только о Юровской никто не позаботился. А когда–то таких улиц было две...

На перекрестке эпох

В самом сердце средневекового Минска, где мы оказываемся, спустившись от Октябрьской к площади Свободы (Кафедральной), а затем к площади 8 Марта (некогда Низкий рынок), в конце 80–х — начале 90–х годов ХХ века стало немного больше истории. Рядом с хранящими память о прошлом города улицами Немигой и Замковой возродились другие старинные названия...

— Решения о переименованиях, впрочем, не всегда принимались осмысленно, — считает Иван Сацукевич. И приводит массу примеров не слишком удачной «реституции» столичной топонимики. — Даже Немига еще до войны называлась иначе — Немигская. А у отходящей от нее Раковской (в советское время — Островского) — целая родословная. Это та самая «вторая» Юровская, о которой, правда, до недавнего времени почти ничего не было известно. На месте современной Раковской в прошлом существовали две улицы: от Немигской до нынешнего хлебозавода вела Юровская, а Раковская была лишь ее продолжением, подсказывая путнику дорогу к знаменитому местечку.

Мы же подходим к пересечению Немиги с улицами Городской вал — Романовская слобода, за которыми начинается Кальварийская, ведущая к одноименному католическому кладбищу.

— Безупречным мне кажется лишь последнее название, — говорит мой ученый спутник. — Впрочем, и Городской вал (после революции — Урицкого) — довольно удачная попытка напомнить минчанам, что когда–то их город опоясывали земляные укрепления с бастионами, часть которых — городской вал — как раз проходила по нынешней одноименной улице. Вот только Романовская слобода меня смущает. Предместье с таким названием и вправду когда–то существовало, но не рядом с Юбилейной площадью, а в другой стороне — в районе улицы Мясникова. И улицу именовали немного по–другому — Ново–Романовской...

Маршрутов по городу у Ивана Сацукевича — еще не на одну прогулку, разговор. А топонимических парадоксов — на целую книгу. Ее исследователь, кстати, уже написал, осталось дело за малым — найти издателя, которому покажется небезынтересным полное курьезов и открытий прошлое столичных улиц: как ныне не существующая Козьмодемьяновская получила имя Демьяна Бедного, когда Зыбицкая вдруг превратилась в Торговую, почему завод имени Козлова стоит на улице Долгобродской, а не на Козлова... И пусть наша прогулка–беседа станет интригующей прелюдией к будущей большой беседе ученого с вдумчивым и небезразличным к своей истории читателем.

Минск глазами Виталия Кириченко

В новых альбомах можно увидеть, какой была наша столица сразу после войны

Виталий Кириченко, бывший военный, страстно увлекшийся историей, издал уже два альбома фотографий родного города 1944 — 1959 годов. По словам автора, прежний Минск не исчез бесследно под новыми мостовыми.

— Потери столицы во время войны то занижаются, то преувеличиваются. Разные источники называют цифры — от 30 до 80 процентов уничтоженного жилого фонда. Я бы сказал по–другому: у многих зданий были разрушены перекрытия, но в целом они сохранились. Найти следы таких домов — наш долг перед потомками. Чтобы вернуть городу его историю.

По словам Сергея Пешина, заведующего редакцией издательства «Беларусь», после выхода альбомов Кириченко люди стали звонить и даже лично приходить в издательство и благодарить за книги. «Это — успех», — не сомневается Пешин и обещает, что проект будет продолжен.

— Мне кажется, я сделал несколько маленьких открытий, — продолжает Кириченко. — На одной из фотографий заметил, что после войны среди руин неплохо сохранились стены построенного в 1934 году здания Белгоскино по улице Карла Маркса. Я сопоставил планы квартала и фотографии и высчитал, что руины не были снесены, их использовали для постройки здания, где сейчас размещается посольство Великобритании.

По неоштукатуренным дворовым стенам, по старому кирпичу, выглядывающему из–за парадных фасадов, Кириченко удалось убедиться, что многие дома по столичным улицам Карла Маркса, Володарского, Кирова — всего лишь перестроенные дореволюционные здания. Они не учтены ни в каких «охранных» списках, хотя поведать могли бы о многом...

Оба альбома Кириченко «покрывают» историю столицы от 3 июля 1944 года до конца 50–х. Они продолжают книги Захара Шибеко — о Минске дореволюционном, Ильи Куркова — о межвоенном. Самая страшная и одновременно таинственная страница истории — город в годы войны. Здесь, уверяет Виталий Кириченко, труднее всего сориентироваться исследователю. Сохранившиеся фотографии в архивах за 1941 — 1944 годы — большая редкость. Так что многие открытия еще впереди. Их хватит не на одного исследователя.