Генадзь БУРАВКИН: Стихи - это мои цветы жене

Источник материала:

28 августа Генадзю Буравкину исполняется семьдесят. Три месяца назад у поэта был инфаркт и остановка сердца прямо в здании Министерства юстиции. Буравкин пришел туда отстаивать Союз белорусских писателей. Спас Генадзя Николаевича его друг, который своими руками запустил сердце поэта.

Это лето Генадзь Буравкин проводит на своей даче. 25 минут на электричке - и я в Крыжовке. Поэт встречает на станции. Лесная тропинка приводит к просторному деревянному дому.

Деньги на дачу я одолжил у Макаёнка

- Спадар Генадзь, пока ехал к вам, все думал: почему у вас дача здесь, а не на Лысой горе, с остальными писателями.

- Это хорошо, когда твои соседи - не коллеги-писатели, а с одной стороны шофер, с другой - строитель. Здесь недалеко дача Николая Матуковского. Я часто приезжал к нему, мне нравилось это место. И как-то за столом Макаёнок говорит: тебе надо иметь дачу, а денег я одолжу! Подыскали домик, но возникла проблема: как эту куплю-продажу оформить? И вот тут помог Машеров.

- Вы рассказывали случай из детства, как вас с семьей чуть не сожгли в бане каратели. Спас тогда старый немец, который отпер двери, пока остальные ходили за бензином. И вот в этом году - инфаркт, остановка сердца. Но все обошлось. Как думаете, Бог милосерден к вам?

- Бог оберегал меня по жизни. И последний случай с инфарктом - это тоже божья милость, что я остался дальше жить на земле.

- Вы отдаете эти авансы?

- Я стараюсь не изменять определенным принципам, верю в справедливость. А считать, что ты оправдался перед Богом, было бы слишком самонадеянно. Знаете, мой отец был заядлым атеистом, а мамина сестра - искренне верующая. Между ними всегда шли дискуссии. Я был на стороне тёти. А пока папа был на войне, мама окрестила нас с сестрой. Но я никогда, например, не крещусь - и сейчас не осмеливаюсь лицемерить. Я живу с Богом в душе, но без церковной демонстрации этого

Мои чувства к жене остались такими же свежими

- Чего вы боитесь в своей жизни?

- Если вдруг что-то случится плохое с близкими мне людьми, а я буду бессилен помочь, это страшно. И не дай Бог, если Беларуси так и не удастся стать самостоятельным государством с мировым признанием и узнаванием, если белорусы так и не поймут ценность своей истории, языка и культуры.

- Спадар Генадзь, вы вообще чувствуете, что через несколько дней вам семьдесят?

- Я не чувствую, что я другой, чем, скажем, в тридцать лет. Но физически возраст чувствуется. Бывает, по старой привычке хочется рвануться куда-нибудь, и вдруг... и силы не те...

- А вы, как и в 30 лет, признаетесь жене в любви?

- Для меня сегодня важнее глубинное, а не внешнее. Мне кажется, что тот, кто слишком уж демонстрирует чувства - хочет или самого себя убедить, или другим показать. Конечно, сегодня того "юначага кахання" уже нет, но свежесть чувств сохранилась. Про свою любовь я говорю не напрямую, а в стихах. Это мои цветы жене.

- Внуки здесь с вами все летние каникулы проводят?

- У меня четверо внуков. Павлику 16, Ване 12, Арсению 10 и Машеньке 3 года скоро будет. Ходим вместе по лесу, показываю им, какие есть деревья, птицы.... С детьми я не успевал делать этого - была работа. Когда внуки у меня что-то спрашивают, просят о чем-то, я радуюсь, чувствую себя нужным.

Книжек у меня было бы гораздо больше

- Спадар Генадзь, юбилей как отмечать будете?

- С семьей и близкими друзьями, здесь, на даче, сядем за стол, сделаем шашлык, повспоминаем что-то, посмеемся. Бурных празднеств устраивать не собираюсь, да и предложений не было. Обидно, когда ты что-то умеешь, хочешь дать своей стране, а от тебя это не только не требуют, но и не хотят брать. Белорусскому государству я отдал много. Если бы я не служил своей стране, то книжек у меня было бы гораздо больше. Утешал себя тем, что все, что я делал как руководитель телевидения и как представитель Беларуси в ООН, - все во имя Беларуси.

- Но про "каханне" у вас стихов побольше будет, чем про Беларусь.

- Был такой случай, когда вышла моя книжка "вершаў пра каханне" "Пяшчота". Один чиновник из ЦК упрекал, мол, в то время как народ борется над выполнением плана пятилетки, Буравкин пишет «вершы» про любовь...

ПОЗДРАВЛЯЕМ!

Светлана АЛЕКСИЕВИЧ, писательница:

Я могу спорить с ним, могу не соглашаться, но я всегда люблю его

- Буравкин - одна из личностей того времени, когда литература играла огромную роль в жизни. Таких людей мало, это особенно видно после ухода Янки Брыля, и я рада сказать ему об этом. Когда Геннадий Буравкин был председателем Гостелерадио, я написала сценарий о старой белорусской женщине. Мне сказали: ”Кому интересна старуха?” Я прошла к Буравкину. Он прочитал сценарий, и кино было снято.

Это одна из тех сильных натур, которым я по-хорошему завидую. Он слышит время, свою землю. Сегодня в литературе появился тип писателя, который занят только литературой. Но славянской литературе всегда будет не хватать таких писателей, как Василь Быков, Алесь Адамович, Янка Брыль. Можно только радоваться, что они есть.

Эдуард МЕЛЬНИКОВ, журналист, 25 лет проработавший на телевидении:

С его приходом на телевидении повеяло новизной

- Даже в пределах советской системы телевидение могло быть разным. Когда Геннадий Николаевич пришел на БТ в конце семидесятых и принес определенную степень свободы. Это было немало по тем временам. Мы проводили журналистские расследования, часто сопряженные с реальными проблемами и трудностями. Высокопоставленный чиновник мог позвонить и требовать увольнения журналиста. Но если Буравкин давал добро на передачу, мы знали, что он будет защищать нас на всех уровнях. На совещания ходили не только чтобы решить дела, но и чтобы услышать его яркую образную речь. Хочется надеяться, что наше телевидение станет европейским. Чтобы это произошло, стоит многое вспомнить из телевидения времен Буравкина.