Коммунизм и образование

Источник материала:

Коммунизм и образование

Осмысление духовно-исторического феномена
Призыв взять за основу национальной системы образования все лучшее из советской исходит от людей, прошедших среднюю и высшую школу в 60-70 гг. прошлого века.
Алексей КУВАЕВ, педагог
На наш взгляд, это объясняется не только реальными достижениями советской науки и образования, но и субъективными факторами: те годы — это время, когда в быт людей буквально ворвались достижения НТР, когда коренным образом изменились условия труда миллионов работников. Время хрущевской "оттепели" и предчувствие новых общественных отношений, вступление в жизнь чисто "советского" поколения "покорителей космоса", не знавшего ни иной жизни, ни иной идеологии. Поколения, совмещавшего в своем сознании идеологические стереотипы коммунизма с элементами национальной духовной культуры.

Все это вызвало небывалое доверие и уважение к науке и образованию и одновременно привело к неоправданно завышенной оценке формальных признаков образования — дипломов и аттестатов. Недаром именно тогда на смену пролетарскому происхождению пришли "корочки" и "поплавок" как символы и залог карьеры.

Не на пустом месте

Поэтому целесообразно посмотреть на доставшееся нам наследие критически. На родину в своих трудах возвращаются выдающиеся мыслители, русские религиозные философы: Николай Бердяев, Иван Ильин, Петр Струве, Федор Степун, протоиерей Георгий Флоровский и другие. В своих работах они представили поистине всеохватывающую картину и дали глубокий анализ причин и результатов осуществления идеологии коммунизма в СССР. Рассматривать систему советского образования вне духовно-исторического феномена коммунизма — по меньшей мере поверхностно и однобоко.

Основы современной системы образования начали закладываться одновременно с государственностью, частной собственностью и развитием научных знаний. В рамках возникающих государственных образований трансляция этих знаний приобрела системный характер и характерные функции: воспроизводство и расширение знаний об окружающем мире, формирование мировоззрения, социализация обучаемых, развитие их креативных способностей и инкультурация. Будучи одновременно неотъемлемыми и неразделяемыми частями содержания системы образования, эти функции обладают и определенной самостоятельностью. Объем знаний и система их передачи напрямую связаны с уровнем развития производительных сил, мировоззрение в большей степени зависит от общественных отношений и общественно-правовых особенностей страны.

Школа с момента возникновения решает свои задачи в рамках государственной политики и государственной идеологии. При этом идеология выступает как концентрированное выражение культуры правящей элиты, системы ее ценностей.

Белорусская национальная система образования, как и наша государственность, возникла не на пустом месте. Она "вышла" из системы советской. Поспешно созданная на руинах российской системы образования, советская школа (в том числе и высшая) была призвана формировать основу государственной богоборческой лжерелигии с идолопоклонническим почитанием живых и мертвых вождей и героев и пропагандистски обоснованным "откровением" материально-технической базы.

Антихристианская уравниловка

Деятельность школы была направлена на подготовку людей, уравненных в убеждениях и вкусах, в целях и способах мышления, на распространение и закрепление в умах нарождавшейся рабоче-крестьянской интеллигенции интеллектуально суррогатных представлений пролетарской науки и культуры. Вся культура преднамеренно сужалась до уровня хозяйственных потребностей, все сложное сводилось к простому, все духовное — к материальному, все святое — к низкому. В Советском Союзе осуществилось мрачное пророчество Александра Герцена о грядущем "Чингисхане с телеграфами".

Характерной особенностью советского образования стала антихристианская направленность, вытеснение духовной культуры идеологически вымуштрованным политпросветом, что порождало атмосферу лжи и страха, в которой вырастали и формировались поколения советских людей. Созданный в СССР псевдокультурный слой заменил уничтоженную в 20-30-е годы русскую гуманитарную интеллигенцию, а вместе с ней и европейски ориентированную православную культуру, вне которой оказалось невозможным существование подлинно духовной культуры.

Если говорить об идеологической направленности советской школы, то ее определяла классовая ненависть. Классовая ненависть — первооснова марксизма и ленинизма. Из этой ненависти вытекала пропаганда насилия, борьбы, нетерпения, протеста по отношению ко всему миру. Этим буквально были пронизаны и школьные программы, и учебники.

С фельдфебельским изуверством

Наверное, каждый, кому сегодня за 50, может вспомнить висевший в его школе плакат со словами Ивана Мичурина: "Мы не можем ждать милостей от природы. Взять их у нее — наша задача". Этот лозунг (соединение нетерпения, протеста и насилия) — одно из многочисленных свидетельств того, что советская школа, как и государство, вела войну не за тело, а за душу. Строили не столько социализм и коммунизм, сколько нового человека, новый быт, новую этику, новую личность.

При этом все возможные оппоненты рассматривались в качестве еретиков, не имеющих права на социально-политическое, а значит, и физическое существование. Вспомните знаменитую фразу Иосифа Сталина: "Кто не с нами, тот против нас!".

Эти слова недоучившегося семинариста Джугашвили на первый взгляд тождественны библейским. В Новом Завете подобная фраза звучит дважды. "Кто не со мною, тот против меня и кто не собирает со мною, тот расточает" (Мф. 13,30) и далее: "Посему говорю вам: всякий грех и хула простятся человекам; а хула на духа не простится человекам".

А вот что касается людей, то Иисус так ответил Иоанну, запретившему человеку, не ходившему с апостолами, изгонять бесов именем Христа: "...не запрещайте: ибо кто не против вас, тот за вас." (Лк. 9,50).

С фельдфебельским изуверством Сталин произвел подмену понятий. В результате человек, впитавший в школе идеологию большевизма, не может жить без врага. А если врага нет, то его нужно выдумать. А чтобы образ выдуманного врага воспринимался как реальный, в школе воспитывался человек, не способный к самостоятельному мышлению, заполнивший умственную пустоту чужими шаблонами и формулами.

Воспитание зависти, ненависти и мести сочеталось с формированием жажды власти, господства, командования с одновременным освобождением от всяких законов и моральных запретов. В рамках тоталитарного государства школа создавала иллюзию всемогущества этого государства, за которой, как писал Иван Ильин, скрывалось "подлинное рабство — рабство вверх и рабовладение вниз".

Распознать, а тем более преодолеть эту иллюзию всемогущества государства и себя как его неотъемлемой частицы можно было лишь ответив на вопросы: кто я? Для чего живу? Чему служу? И не много путей было перед человеком, а всего лишь два: к Богу и против Бога. Почему же подавляющее большинство людей выбрало путь против Бога?

Дело не только в страхе и не только в том, что "...если ты против Бога, то оставят тебя жить; ...и будут кормить и ублажать; и наградят; и позволят обижать других; ...и дадут власть, и наживу, и всю видимость позорящего почета" (Иван Ильин). Существовал и существует притягательный для народной души соблазн коммунистического тоталитаризма, обещающий всечеловеческое равенство.

Что не по силам дьяволу, сделает антихрист

В основу идеологии, пропагандируемой советской школой, были положены как принципы социальной корысти, так и постоянно попираемые чувства социальной справедливости и братской любви. Именно их смешение, а в итоге подмена возвышенных чувств низменной страстью приводила к коммунистическому утопизму самых бескорыстных и самоотверженных молодых людей, надеявшихся обрести уже на земле истину, добро и справедливость. Освобожденный от религии человек пошел семимильными шагами не вперед, к царству разума, свободы, равенства и братства, как учили лживые пророки, а назад, к временам пещерного быта и звериных нравов.

Этому способствовала, как верно заметил Николай Бердяев, особенность мировоззрения русского народа, заключавшаяся в сочетании боязни "очевидного и жуткого" диавола с доверием к "лукавому и добренькому" антихристу и готовностью обоготворять полуязыческий восточный деспотизм московских самодержцев. "...Диаволом не соблазнить русскую душу, антихристом же ее легко можно соблазнить. Диавол предполагает различие, антихрист же основывается на смешении и подмене".

Антихристианские идеи ложились, как писал Иван Ильин, на "...слабое, поврежденное чувство собственного духовного достоинства" русского человека, который "не видит и достоинства духа, и духовной культуры вообще... измеряет в жизни все не достоинством, а силою... Как гражданин он считает преступление не постыдным, но делом удали; на протяжении всей истории он легок в клятвопреступлении; он сочетает чванство с раболепием; он то льстиво покорен, затаив обиду и месть, то впадает в бессмысленный и беспощадный бунт. Вот почему русский человек как гражданин искони идеализировал преступление и разбой и строил государство в опеке и надзоре".

Вот одна из причин того, что даже в наиболее благоприятные для культурного развития страны 50-80 гг. XX века система образования успешно решала задачу укрепления тоталитарного господства государственной власти над умами подданных. Завершившаяся военным разгромом фашизма вторая мировая война только способствовала дальнейшему укреплению и распространению коммунистического тоталитаризма. Это укрепление не могло быть достаточно длительным и заметным без использования элементов технического прогресса (что впоследствии доказал опыт маоистского Китая и особенно Кампучии Пол Пота). Именно на решение сугубо технических и индустриальных задач было направлено развитие советской школы в этот период.

Между наукой
и пропагандой

Для сохранения коммунистического строя необходимо было упрочить его экономический фундамент достижениями научно-технической революции. Прежний специалист, получивший диплом в годы первых пятилеток, был совершенно лишен общей культуры и напоминал служаку времен Николая I, но без христианского и европейского образования, сподвижника Петра, но без фанатичного западничества, без национального самоотречения.

Такой специалист не имел преемственной связи с русской культурой, которую давали и серьезная школа, и среда. Оторвавшись от станка или сохи, он так и не перешел в ряды интеллигенции и оказался не способным эффективно реализовывать достижения НТР.

Для осмысленного копирования, а тем более для создания и внедрения нового были необходимы специалисты, обладающие другим мышлением и солидным общекультурным багажом. Руководство страны было поставлено перед необходимостью реформирования образования. Чтобы решать технические задачи, нужно было обозначить границу между наукой и пропагандой, между агитационной ложью и правдой, существенно и на других основаниях расширить селекцию научно-технических кадров.

С этой целью государство существенно увеличило расходы на образование (В 1950 г. в СССР они составили 10% ВНП, в США — 4%. Но уже в 1989 г. в СССР расходы на образование снизились до 7%. а в США выросли до 12%. В Беларуси эта цифра в последние годы составляет около 6% от ВВП, в Российской Федерации в 2000-2004 гг. — 4%.). Был сделан качественный рывок в обеспечении доступности общего и профессионального образования, отменена плата за обучение, расширились география и номенклатура всех ступеней профессионального образования, введена обязательность среднего образования.

Была осуществлена реальная политехнизация школы, проведена ревизия программ и учебников, откуда были выброшены наиболее одиозные, но идеологически выверенные теории типа учения Лысенко, возвращены "буржуазные и реакционные лженауки" — генетика и кибернетика и т. п.

Качественно расширилось и выросло влияние на формирование мировоззрения и мышления подрастающего поколения русской классической культуры, особенно литературы. Идеологи большевизма, в 20-е гг. убравшие не только из программ, но и из школьных библиотек Пушкина, Гоголя, Достоевского, Чехова, не только восстановили изучение произведений классиков в средней школе в 40-50-е годы, но даже расширили их объем по сравнению с дореволюционной гимназией.

Русская классическая литература гораздо сильнее стала "глаголом жечь сердца людей", воспитывать растоптанные чувства чести и достоинства. То, что раньше было качеством немногочисленного дворянства и части интеллигенции, в эпоху всеобщего среднего образования пропагандировалось и прививалось всему подрастающему поколению. Кстати, это явление 60-70-х гг. было феноменом в истории восточных славян, где тысячу лет культивировались такие признаки византивизма, как пресмыкательство перед властями, поставление себя в заведомо унизительную позу перед вышестоящими (вспомним хотя бы "Капитанскую дочку" Пушкина: "...Цалуй у злодея ручку" было для народа пожеланием сколь обыденным, столь и естественным).

Литература против идеологии

Изучение русской и мировой классической литературы способствовало и пробуждению чувства совести, и осознанию греха у людей послевоенного поколения. Сегодня каждому из нас понятны слова Преподобного Иустина (Поповича): "Вспомните Раскольникова. После того как он совершил убийство, которое прежде совершения считал естественным, логичным и разумным выражением своей человеческой самостоятельности и смелости, нормальным и рациональным человеческим поступком, он с изумлением почувствовал и увидел, что убийство — это страх и ужас для человеческого существа, да и целый ад, а главное — мучитель и гонитель. Везде, в себе и вокруг себя, Раскольников видит только свое Преступление, только свой грех. Он никак не может выйти из него и вне его. Настолько не может, что он в конце концов выходит на площадь и покаянно кланяется на все четыре стороны света, всем объявляя свой грех.

Вспомните Макбета. Шекспир гениально показал, что преступление, грех никогда не может быть чем-то естественным и логичным в человеческом существе, хотя бы человек и старался всеми силами, логикой и разумом оправдать грех как средство человеческой жизни, как естественное выражение человеческого существа. Грех гонит человека из беспокойства в беснование, из беснования в сумасшествие. Макбет показывает это наилучшим образом. Заметили ли вы, что у Шекспира всех преступников преследует дух совершенного злодейства, греха? Всех их мучает этот невидимый и неумолимый мучитель — грех. Каждый из них бросается и задыхается в страшном аду своего собственного греха".

На наш взгляд, и в белорусской литературе есть писатель, глубоко отразивший эту тему. Это Василь Быков и его повесть "Сотников".

Произошло малообъяснимое с точки зрения идеологов коммунизма явление: государство внутри самой школы сеяло зерна, породившие впоследствии крах и самого государства, и его идеологии. Обращение к русской культурно-исторической традиции послевоенных поколений советских людей стало важнейшим этапом на пути духовного возрождения народов как России, так и Беларуси и Украины. Это возрождение проходит уже на основе западноевропейских морально-этических ценностей, суть которых удивительно точно выразил Блаженный Феофилакт, архиепископ Болгарский: "Тот, кто от Бога создан свободным и самовластным, но сам унижает себя как подчиненного, постыжает Христа, который есть глава его".

(Окончание
в следующем номере.)