В поисках утраченного

Источник материала:

ЛИЦКЕВИЧ Светлана

Сложно сказать, откуда она началась, первая дорога на нашей земле. Доктор архитектуры Армен Сардаров уверяет, что самые первые пути предки торили по речным берегам. Днепр да Двина — и есть первейшие наши магистрали, путь «из варяг в греки».

— Это не просто легендарное выражение. Этот путь, путь цивилизации, путь христианства: из Византии, через Киев в Полоцк. Конечно, он не мог быть легким.

«Я шлях, якому век няма спакою», — написал когда–то Купала. Кто только не воспевал, кто не иронизировал над ней, над вытоптанной полоской пыльной земли, убегающей за горизонт. И хотя насчитывает дорога — от нежного возраста лесной тропинки до почтенного века автомагистрали — не одно столетие, остается все равно понятием скорее философским, чем историческим. Прошел себе человек, осела пыль, следы дождем смыло. И поминай как звали...

— Были легендарные Витовтовы, Ольгердовы «шляхi». Но говорить о них как о дорогах в современном понимании невозможно, — рассуждает Армен Сергеевич.

У нее, у дороги, много ипостасей. Древние города нанизаны на тракты, будто бусины. Она же была и первым средством массовой коммуникации. По ней приходили и уходили «жабракi» да «вандроўнiкi». И подавали им не от жалости. Медным грошиком платили за информацию, принесенную из дальних краев.

— Раньше было такое выражение: «публичная дорога». Общественная. Для всех, — продолжает прогулку Армен Сергеевич. — Впрочем, были примеры, когда на арендуемых землях люди делали дороги объектом бизнеса. Скажем, жил на Полесье в XVIII веке важный человек по фамилии Бутримович. Он был арендатором у князя Огиньского. Благоустроил он две дороги — из Пинска на Волынь и на Слоним. Уж какую плату брал этот первый, по сути своей, предприниматель–дорожник, история умалчивает, а вот дороги, которые он отсыпал и благоустроил, сохранились и по сей день.

Особую, неповторимую прелесть поэт–исследователь дорог Сардаров видит в аллеях, которыми обрамлены старые «шляхi»:

— Я бы назвал их символом белорусских путей. Приходилось ли вам слышать выражение «Кацярынiнскiя бярозы»? Так называют любую посадку вдоль дорог. Как, впрочем, и всякий старый тракт норовят назвать Екатерининским. Доказано — никакая конкретная дорога, никакие конкретные березы такого названия не удостаивались — это собирательные образы. Традиция эта — будто память поколений, неписаное правило, передававшееся от отца к сыну. Для чего? При отсутствии снегоуборочной техники, как ямщику дорогу в снежном поле отыскать? Кстати, именно от березы и пошла традиция черно–белых вертикальных ограничительных знаков.

Вот и подошли мы к символу любой старой дороги — верстовому столбу. Несут они дозор на наших путях до сих пор. Впрочем, сильно изменившись. В ВКЛ мерой расстояния была миля (примерно 7 километров). На крупнейших дорогах страны с таким интервалом были сложены пирамиды из камня. После раздела Речи Посполитой дороги наши велено было в верстах перемерять. Впрочем, старые пирамидки ВКЛ не тронули. Во дворе музея дорог при УО ГУЦ «Белдорстрой» можно наблюдать всю эволюцию верстового столба — от «Екатерининского», реконструированного по архивным чертежам, до современного.

Верстовые столбы — самый простой и элегантный памятник бегущему времени. Недаром на месте сгоревшей Кутузовской избушки в Филях стоит верстовой столб со Смоленского шоссе. А на могиле у Чехова — верстовой голубец, придорожный знак с иконой и горящей лампадкой.

Простите мне, современники, подобное утверждение: 100 лет назад дорожный сервис был куда лучше развит, чем нынче. И в мыслях не было обидеть те придорожные харчевни, которые балуют нас горячим кофейком. Только много ли сегодня путнику надо? Когда за шесть–семь часов всю страну пересечь можно. Совсем другое дело — век назад. В путешествие собирались обстоятельно. На недельку–другую. И корчма придорожная такого путника должна была не только накормить, но и спать уложить. Да еще и для дилижанса с савраской гараж предоставить.

— На Беларуси еще сохранились огромные сараи — стодолы, — продолжает Армен Сергеевич. — Туда лошадь вместе с повозкой заходила. Там и телегу подремонтировать могли, и лошадь накормить да подковать.

Позже стодолы и корчмы заменили почтовые станции. В Российской империи всякое перемещение в ведении казенном находилось. Поэтому без подорожной — официального документа, дозволяющего путешествие, на проезжий тракт и соваться не следовало. А с подорожной все чин–чином: на станции заночевать можно, а главное — лошадей сменить. Так и ставились станции с интервалом 20 — 40 верст. Государственным служащим расходы на лошадей, ямщиков и ночлеги на станциях обычно компенсировала казна. Сейчас в Беларуси сохранилось около 50 таких станционных домиков. Армен Сергеевич убежден, что при грамотном подходе их вполне можно сложить в туристический маршрут. А если пофантазировать, то в маршрут не только в пространстве, но и во времени. Впрочем, пока конкретных инвесторов под эти фантазии нет, забывать и забрасывать станции не стоит.

Старейший из сохранившихся в стране трактов — Радзивилловский: от Новогрудка через Мир до Несвижа. И сейчас вокруг него растут реликтовые дубы и сосны, посаженные еще при магнатах.

— У каждой дороги свой сонм легенд и мифов, — рассуждает Армен Сардаров. — Одна из самых любимых в этом плане у путешественников — от Вильно до Минска. Здесь пытливый искатель найдет следы и Наполеона, и Карла XII, и Огиньского, и Сырокомли.

Вот так неспешно подошла беседа к перекрестку. Но не стоит раздумывать, как возам фурманским разъехаться. Все давно определено.

— Самые первые правила дорожного движения написаны не в начале прошлого века, как учит нас Госавтоинспекция, а гораздо раньше, — рассказывает сотрудник музея Елена Лепо. — Уже в 1588 году в статуте ВКЛ дорогам были посвящены три статьи. Одна из них «О дарогах старадаўнiх» гласит: «Воз парожнi павiнен саступаць возу нагружанаму, пешы — коннаму, конны — возу. А ў тым выпадку, калi б дарога вузкаю была, як на мастах i iншых нязручных месцах, а справа была б зiмой, калi снег бывае вялiкi, павiны, спаткаўшыся дарогу напалавiну дзялiць».

* * *

Хранительница музея дорог Елена Лепо звонит в колокольчик ямщика. Прогулка, увы, заканчивается. И лишь где–то далеко звенит–заливается медный ямщицкий колокольчик с залихватской надписью: «Купец! Не скупись! Езди — веселись!»

А и правда, чего грустить? Времена меняются, но дороги-то — остаются...

Открытки из коллекции Владимира ЛИХОДЕДОВА.