В поисках утраченного

Источник материала:

ЛИЦКЕВИЧ Светлана

У Мира весьма славное расположение: аккурат посередине одного из самых старых трактов страны, дороге из одной коронованной столицы, Новогрудка, в другую, некоронованную, но не менее величественную — в Несвиж. В средние века здесь проходил легендарный «замковый пояс» — оборонительные укрепления стояли на расстоянии «полудня езды» друг от друга. В современном понимании — минут тридцать езды на авто. От замков тех уж ничего не осталось, а старая дорога Слуцк — Копыль — Клецк — Несвиж — Кореличи — Новогрудок — Лида и по сей день бежит зигзагами, будто зубцы старой замковой стены. «От Минска до Мира 13 миль», — писали путешественники средневековья. Напомним, в Великом княжестве Литовском дороги мерили милями: одна миля — почти 7 современных километров.

Человек несведущий, однажды побывавший в Мире, легкомысленно скажет: поселение к замку приросло. И будет не прав. Местечко первый раз упоминается в 1395 году в немецкой хронике о набегах крестоносцев. Значительно раньше, чем у его «гасцiнца», начали строить замок. Сегодня Мир — всего лишь поселок городского типа. Хотя знавал он и лучшие времена. У него все–таки замечательное географическое положение: в XVII — XVIII веках Мир славился «кiрмашамi». Сподвижник Петра I стольник Толстой, побывавший в Мире в 1697 году, отмечал, что «в том городе домы мещанские богатые». И правда, в ту пору много было ремесленников. Что, впрочем, было естественным для города, наделенного Магдебургским правом в 1579 году.

Сегодня поселок практически не сохранил тех милых местечковых черт, которыми был так привлекателен еще в начале прошлого века. Обычные усадебные домики, как во многих малых городах Беларуси. Поселок необычайно ухожен — преобразился за последние годы благодаря многочисленным праздникам как общегосударственным типа Дня белорусской письменности, так и местным. Еще бы, ведь скоро, когда завершится реставрация замка, у поселка будет совершенно особая миссия: стать первым в стране объектом новой туристической инфраструктуры, возрожденным уже в наши дни.

Большинство домиков в Мире — послевоенной постройки. Но сохранилась старая городская планировка. Такая же, как и у всякого белорусского местечка. Дорога, на которую «нанизаны» домики, обязательно выводит к площади, где друг напротив друга — два храма: православный и католический. Один из них — Троицкая церковь, «ровесница» замку, построена еще в XVI веке. Немногим моложе и костел Святого Николая — его строительство завершено в самом начале XVII века. Сохранились и здания мирской синагоги и иешивы (учебного заведения для раввинов). Когда–то город был обнесен крепостным валом, а на четыре стороны света выходили ворота — брамы.

Жители Мира особенно любят предание о том, что именно здесь, в корчме, стоявшей на старой площади, сиживал путник Людовик Кондратович, известный нам как Владислав Сырокомля. Однажды крепко выпивший ямщик рассказал ему горькую историю своей любви, которую мы сегодня знаем как песню «Когда я на почте служил ямщиком». Сырокомля вообще очень любил Мир — о нем он писал в «Странствованиях по моим бывшим околицам». А в 1860 году опубликовал в «Виленском курьере» письмо в защиту разрушающегося замка.

Конечно, замок вот уже 5 столетий был и, даст Бог, еще столько же будет главной достопримечательностью Мира. Считается, что построил его магнат Юрий Ильинич. Во всяком случае, замок впервые упоминается в Литовской метрике, в тяжбе его сыновей за имущество. И было за что: это самый красивый из всех средневековых замков, сохранившихся до наших дней. Без ложной скромности: один из символов Беларуси. Многие годы — с конца XVI столетия — замок был собственностью Радзивиллов.

У него столько легенд, что о них написано множество книг. Одна из самых симпатичных, на мой взгляд, — о каменной голове барана, которая торчит у подножия одной из замковых стен. По преданию, если однажды найдется силач, который сможет вытянуть ее, весь замок сложится, будто карточный домик. Еще одна легенда гласит, что когда–то на цепях в замке были подвешены гигантские кости. Не то дракона, не то великана. Любопытное предание хранит и замковый пруд. Он появился на месте яблоневого сада. Когда делали запруду, сад стоял в цвету. Рубили цветущие деревья. С тех пор местные жители рассказывают, что каждый год в этом пруду непременно кто–то тонет. Такова, мол, месть погубленного сада.

Всякому приличному замку полагается иметь и собственных призраков. Есть такие и в Мире: не то Белая панна (как антипод несвижской Черной), не то даже целый сонм радзивилловских супружниц, коротавших здесь свой вдовий век (есть версия, что в XVII — начале XVIII века сюда ссылались вдовы ординатов Несвижа). Правда, сейчас здесь идет настолько масштабная стройка, что едва ли кому из привидений придет в голову болтаться по грудам строительного мусора и пытаться завывать, перекрикивая рев дрелей и пил–«болгарок».

Как–то довелось услышать от одного реставратора версию, что и сам замок — своего рода легенда, стилизация под средневековую крепость. Мол, в ту пору, когда его строили, каменные стены не могли уже быть надежной защитой — оружие уже легко их «преодолевало». Такой замок не мог быть серьезной преградой для неприятеля. Впрочем, многие исследователи архитектуры эту версию не поддерживают.

Конец XIX века — время упадка замка. Первый раз его серьезно обожгла русско–шведская война, после, отстроенный с сильными упрощениями, он еле пережил войну 1812 года. В конце XIX века романтическая руина, которая прежде звалась Мирским замком, досталась князю Николаю Святополк–Мирскому. Он построил новый дворец, разбил сад, а вот развалины замка трогать не стал — неподъемные траты.

В 1914 году новый дворец сгорел. Наследнику имения Михаилу Николаевичу ничего не оставалось как заняться реставрацией замка. Впрочем, начал этим заниматься он скорее от безысходности. Еще в 1915 году историк Йодковский писал, что «нельзя даже и мечтать о сохранении, так как Святополк–Мирский уже вел переговоры о продаже замкового кирпича».

Как знать, если бы не робкие попытки реставрации, предпринимаемые Михаилом Святополк–Мирским, современным архитекторам, быть может, уже нечего было бы восстанавливать. Он жил отшельником в единственной целой башне замка и на собственные средства, буквально по одной комнате в год, отстраивал замок.

После воссоединения с Западной Белоруссией в замке XVI века была создана артель по бытовому обслуживанию населения. А во время войны в этих стенах было гетто. Для нескольких тысяч мирных жителей, которых расстреляли фашисты в «итальянском саду», замок, быть может, был последним, что они увидели перед смертью. Когда война закончилась, каменная громадина превратилась в большую коммунальную квартиру — в первые месяцы после освобождения здесь нашли приют те миряне, чьи дома были сожжены. Говорят, в годы послевоенного восстановления замок пострадал не меньше, чем в саму войну, — стройматериалов не хватало, и замковый кирпич лежит сегодня в «падмурках» многих хат.

Впрочем, жизнь прекрасна своими переменами. Сегодня в историю старого местечка вписываются новые главы. Более оптимистичные, чем предыдущие. И каждый может их прочесть. Ведь от Минска до Мира всего–то 13 старолитовских миль...

Открытки из коллекции Владимира ЛИХОДЕДОВА.