Великие и их мечты

Источник материала:

РУБЛЕВСКАЯ Людмила, СБ

Утро. Понедельник. Поздняя осень со всеми вытекающими последствиями. Моя подруга, милая, талантливая и успешная девушка, озвучивает очередную понедельничную мечту: все бросить и уйти в экономки. На миг представляю себе соблазнительную ситуацию: уютный богатый дом, может быть, даже замок, никуда не надо бежать, только проследить, чтобы кухарка не забыла испечь к ужину ванильный пудинг... Как говорил Станислав Ежи Лец, подбрось свои мечты врагам, может, погибнут при их исполнении...

А вот на моем столе письмо школьницы, которая в данное время мечтает только об одном: чтобы ее стихотворение опубликовали в газете. Возможно, параллельно у девочки есть и другие мечты: например, о любви прекрасного принца или новой шубке... Кто скажет, что осуществится скорее? Александр Дюма–отец считал, что легче всего осуществимы те мечты, в которых не сомневаются. Впрочем, этот исторический персонаж отличался по жизни оптимизмом. А вот Гете предупреждал мечтателей: «Большое множество простых умов/ Живет постройкой карточных домов, /Хотя при жизни даже самый стойкий /Доводит редко до конца постройку».

Вообще–то творчество предполагает в человеке мечтательность, способность к построению воздушных замков. «Крыльев! Чтобы воспарить над горами, долами, над жизнью и смертью, над всем!..» — восклицал лирический герой из стихов Рюккерта, положенных на музыку Шуманом. Приблизительно о том же мечтал Сымон–музыка из одноименной поэмы Якуба Коласа. А вот юнец из стихотворения Янки Купалы «Хлопчык i лётчык» мечтает конкретно — чтобы товарищ–летчик взял его полетать. В результате именно его мечта и сбывается. Как говорил Михась Лыньков, «отец» Миколки–паровоза, фантазия — хорошо, но она должна быть как правда, ибо мать всякой фантазии — реальность.

Нет, не во все эпохи уважалась мечтательность. «От множества мечтаний много тщетных слов», — считал мудрый царь Соломон. Мудрый баснописец Крылов изрек: «Мечтой тоже надо управлять, а то ее, как корабль без руля, занесет бог весть куда». Американский философ Ральф Уолдо Эмерсон, исповедовавший единение с природой и приобщение к извечному труду, считал, что крохотный факт стоит целого сонма несбыточных грез. Революционеры–практики тоже отвергали маниловщину. Например, Николай Гаврилович Чернышевский, вымечтавший царство будущего из стекла и алюминия: «Воображение строит свои воздушные замки тогда, когда нет не только хорошего дома, но даже сносной избушки. Оно развивается тогда, когда не заняты чувства; бедность действительной жизни есть источник жизни в фантазии». Помните, как разбивается в романе «Золотой теленок» «хрустальная мечта» командора Остапа Бендера о Рио–де–Жанейро, городе, где все ходят в белых штанах? Это потому, что оторван командор от советской реальности... Так что реабилитация мечты стала нелегким делом для энтузиастов. «Мечта могущественнее реальности. И может ли быть иначе, если сама она высшая реальность? Она душа сущего», — взывал Анатоль Франс. «Мечты — не уход от действительности, а средство приблизиться к ней», — говорил Сомерсет Моэм. Романтики сделали мечтательность модной, но в рабочий инструмент ее превратили все же практичные революционеры. «Здесь будет город–сад», — мечтают под грязной телегой рабочие из стихотворения Владимира Маяковского. «Мечта для строителя людского счастья такой же действенный инструмент, как знание или идея», — формулирует советский писатель Леонид Леонов. Немалую долю в оправдание мечты внесли ученые. Например, Григорий Ландау, называвший мечты воспоминаниями о будущем. А Циолковский сказал: «Сначала неизбежно идут: мысль, фантазия, сказка. За ними шествует научный расчет и уже, в конце концов, исполнение венчает мысль». Что созвучно древней китайской мудрости: «Мечта — это не то, что уже существует, но и не то, чего не может быть. Это, как на земле, — дороги нет, а пройдут люди, проложат дорогу». Что ж, как сказал белорусский писатель Змитрок Бядуля, кто умеет летать в мыслях, у того вырастают крылья. Главное — помнить предупреждение Эдмона Гонкура, что бесчисленные планы человека редко завершаются удачей, в них есть что–то общее с рыбьей икрой: из миллионов икринок лишь несколько десятков удачливы. Ну а если ваши мечтания хронически невоплотимы — ни в экономки, ни в поэты, — стоит утешиться рецептом Станислава Ежи Леца: «Даже из мечты можно сварить варенье, если добавить фруктов и сахару».