Ведают, что творят?

Источник материала:

СТАРОДУБ Павел

Убиенную большевиками семью Николая II оплакивают вот уже 90 лет. Но сейчас к этой скорбной теме все ближе и ближе придвигается холодная юридическая тень. Речь идет о возможной реабилитации убитого царя. На этом, после 1991 года, настаивали многие российские монархические группы, затем к процессу подключились проживающие на Западе близкие и не очень родственники Романовых. Но генеральная прокуратура России проявляла неизменную твердость. И военные, и «гражданские» прокуроры на многочисленные реабилитационные обращения отвечали приблизительно так: расстрел в Ипатьевском доме не может быть квалифицирован как политическое убийство. Прокуроры ссылались на отсутствие архивных свидетельств о том, что тогдашние руководители (Ленин, Свердлов, Сталин, другие) официально санкционировали казнь императорской семьи. Таким образом, выходило, что «революционная инициатива» екатеринбургских партийцев и чекистов была делом самостоятельным, о чем они задним числом и уведомили центральное руководство. С юридической точки зрения, при отсутствии ясного политического приказа ситуация приобретала сугубо криминальный смысл. Поскольку «инициаторы» и исполнители давно ушли из жизни (кстати, некоторые из них отнюдь не «добровольно», а сами стали жертвами политических репрессий), то привлечь кого–то «к ответственности» невозможно, как и изменить квалификацию произошедшего.

Пока российская прокуратура оттачивала свои аргументы, за границей все настойчивее стали стучать в кремлевские и иные двери. Особенно настойчиво хлопотала о политической реабилитации Николая II великая княгиня Мария Владимировна. Ей 52 года, она родилась и живет в Испании, и хотя многие считают, что Мария Владимировна не имеет никаких династических прав, великая княгиня видит себя императрицей всея Руси. Впрочем, в своих официальных заявлениях на имя генпрокурора Мария Владимировна кротко указывает, что в своем подвижничестве она руководствуется не династическими мечтами, а исключительно гуманитарными и культурологическими целями. Ее газетные интервью, телевыступления и иные публичные деяния проникнуты одной мыслью: России необходимо избавиться от наследия прошлого, она же горит желанием внести ясность в историю. Кроме того, что Марии Владимировне активно оппонируют аристократические родственники (они считают, что М.В. — явная самозванка), ее деятельность подвергается критике со стороны менее знатных, зато весьма прагматично мыслящих комментаторов.

Дело в том, что недавно великая княгиня подала очередной иск и один из московских судов вынес вердикт, согласно которому генпрокурор Ю.Чайка должен пересмотреть дело для решения его «по существу». Это означает, что настойчивость Марии Владимировны приоткрывает дверь к политической реабилитации последнего русского царя.

Кое–кто считает, что сделан первый шаг «по направлению к справедливости». Критики, в свою очередь, полагают, что великая княгиня, комментирующая свою активность ссылками на сугубо культурологическую подоплеку, имеет иную цель. Указывается, в частности, к чему может привести реабилитация Николая II, — в этом случае Мария Владимировна, несомненно, пойдет дальше. Опираясь на «справку о реабилитации», М.В. получит законные основания для притязаний на фантастическое по своему богатству наследие царя. Это не только, скажем, золотая с бриллиантами корона или пасхальные яйца Фаберже. Указами Временного правительства, а затем Совнаркома государством были конфискованы десятки дворцов (от Варшавы до Новосибирска), сотни имений, по существу, целые города, вроде Петергофа, и многое другое, чья цена — неисчислимые миллиарды. Сможет ли нынешнее российское правительство (а также правительства других стран) вернуть все это Марии Владимировне? Что вообще станет с такими городами, как С.–Петербург и Москва, где наиболее значительные здания в большой степени принадлежали династии Романовых? Во всяком случае, в Кремле таких «строений» тоже немало...