Не отрекаются, любя...

Источник материала:

ЖДАНОВИЧ Валентина

Дней прервалась связующая нить,

Как мне обрывки их соединить.

Уильям Шекспир, «Гамлет»

На улицах родного города его узнавали, здоровались, как с матросом Гамаюном, любимым героем советского телесериала «Государственная граница». И Александр Денисов, заслуженный артист и лауреат Госпремии, чувствовал себя счастливым... Он не был в Минске 16 лет.

Когда я узнала, что Денисов приезжает из Америки, обрадовалась: наконец–то! В силу житейских обстоятельств давно была причастна к судьбе этого актера и его жены — народной артистки Ольги Клебанович. И два года тому назад на страницах «СБ» рассказывала о случившемся в их семье несчастье.

В 1990 году Денисовы сделали все возможное, чтобы включить тяжелобольную десятилетнюю дочку (ей, по словам врачей, оставалось жить месяца полтора) в группу детей, которых Ольга Корбут вывозила на лечение в США. С Дашей поехал в Америку отец, в то время занятый в репертуаре театра им. Я.Купа-лы... Нашлись добрые люди. Поначалу помогла белорусская диаспора, был создан небольшой фонд помощи. Девочку взяли в экспериментальную группу детей с аналогичным заболеванием. Препараты от очень редкой болезни Гоше находились тогда еще в стадии разработки. Апробация прошла успешно, здоровье Даши улучшилось. И казалось, пройдет месяц–другой... Однако у жизни свой сценарий: чтобы преодолевать болезнь, понадобились годы вынужденной эмиграции, лечение дорогостоящим лекарством затянулось. Семья Денисовых разделилась. Дочь и отец и сегодня живут в Нью–Йорке. Этим летом впервые после разлуки с матерью и братом прилетала в Минск Дарья. И теперь вот побывал и отец.

Когда–нибудь сценаристы с кинорежиссерами, друзья Денисова (в кино он снимался более 20 лет), возможно, создадут фильм по мотивам этой драматичной истории. А я попытаюсь набросать штрихи к одному ее эпизоду.

Штрих 1. Встреча в Володьках

Поздний ноябрьский вечер. (Везем с мужем Денисовых к старому другу в гости в деревню Володьки, неподалеку от Радошковичей.) Сворачиваем с трассы. Александр замечает: «Ремни рано отстегнули. За это в Штатах схлопотали бы 80 долларов штрафа, разговаривать не станут». Останавливаемся возле дома агронома Виктора Жартуна.

Нас ждали.

«Тут никто не верил, что ты, Сашка, приедешь... А я верил... Помнишь...» Виктор ведет гостя показать свою пасеку. 20 ульев! Накануне отъезда в Америку Денисов подарил другу улей с пчелиным семейством. Теперь радуется: «медовое» хозяйство не пропало...

Мы с Ольгой накрываем на стол. Картошка — на подходе. «А сало, Витя, где сало?» — спрашивает Денисов. «Да не ем я его особенно, желудок барахлит...» — грустит хозяин. И переводит разговор:

— Как ты там, Пятровiч, змагаўся?

— Не передать, Витя...

(Я успеваю поймать потяжелевший взгляд Денисова.)

Штрих 2. Не прошло и 16 лет...

«Вот и встретились. Не прошло и 16 лет», — шутят Денисовы. Но в их интонациях, о чем бы ни шел разговор, ощущаю некое сердечное «онемение», бесстрастность.

Впрочем, в праздничном застолье человек хоть ненадолго, но расслабляется. Легче говорятся фразы и чувства, кажется, оживают, освобождаются из упряжки разума. И тогда представляется: все проблемы легко разрешимы. Первый тост «За встречу!» поднимаем ровно в 21.00, когда настенные часы в доме устраивают перезвон. Вот и Денисов улыбается, рассказывает: вчера какой–то сосед во дворе подошел и вспомнил о спектакле «Рядовые»... (Между прочим, роль Дугина, которую играл Александр, — одна из самых ярких в его творческой биографии.)

Вот и Ольга подшучивает над сентиментальностью мужа, тот пытается ей ответить. (В прошлом мне очень нравилось их остроумное подтрунивание, «фенечки» в адрес друга друга.) Хозяин дома достает альбом. Среди снимков находит старые фотографии Денисова, театральные программки с автографом от него... (Денисов в молодости — хорош, и я понимаю, почему журналисты сравнивали его с Аленом Делоном.)

Среди прочих тостов звучит и тост за Александра Петровича — гражданина Беларуси: он получил новый паспорт.

«Да на што табе цяпер тая Амерыка, Сашка, вяртайся!» — Жартун говорит тихонько, чтобы не слышали дамы. (И я того же мнения, пусть и не высказанного вслух.) «Отогреться ему надо... На хуторе отсидеться у печки, кедром надышаться», — Ольга будто отвечает на мои безмолвные вопросы. Шепчемся, что Саша теперь совсем как герой сказки Андерсена «Снежная королева» — Кай. Денисов же время от времени напоминает: скорее бы к кедру... Ближе к полуночи туда и направляемся.

Штрих 3. Кедры живут долго

Крепкий бревенчатый дом, купленный лет 20 тому назад супругами под дачу, — в двух минутах ходьбы от деревни. Здесь на пригорке возле бани прижился самый настоящий сибирский кедр. 18 лет назад купаловцы были на гастролях в Томске. Оттуда Саша и привез четыре саженца, из которых укоренилось лишь два дерева: одно пошло вширь, другое — в высоту.

«Ну, здравствуй, дружище... Ах, какой же ты красавец... И шишки появились, — Саша поглаживает кедр руками. — Надо же, под 8 метров будет... Я уйду, а кедр останется. Он же 500 лет живет... Скажут: жил тут артист один, кедр посадил...» Денисовский российский говор плавен, с самарским оканьем. Когда–то его, совсем юного артиста Кировского ТЮЗа, привез в Минск Александр Бутаков, режиссер–педагог театрально–художественного института, взял без экзаменов на 2–й курс актерского факультета.

«Видел ли я Бутакова? С Александром Ивановичем встречаюсь завтра», — отвечает на мой вопрос Денисов, но «завтра» его не цепляет: весь он, как говорится, «здесь» и «сейчас». «Слава Богу, хутор стоит. Оля постаралась... Приеду — все подкрашу, подделаю чего надо...» «Сашка, крыша, наверное, протекает», — замечает Ольга. — Вот твои инструменты... И коса на месте...» Заходим в баню. Ее Денисов своими руками обустроил. По–белому банька. Правда, давно не топилась. «Сашка, твоя мочалка, узнаешь?» — звучит вопрос жены. В интонациях — грусть. «Да... моя... спасибо... Висит, надо же...»

Ночь просветлела: полная луна за облаками. Невдалеке на опушке леса темнеют огромные ели, белеет «Дашина» береза... «В июле Дашка здесь гуляла, подберезовиков набрала, — говорит Ольга. — Кстати, ее и в фильме моем снимали...» (Фильм–портрет Ольги Клебанович «Свет и тени моей судьбы», режиссер В.Скворцова, Первый Национальный канал БТ.)

Мы снова у экзотического кедра: пора возвращаться... Обходим заросшую травой, а кое–где и мелким кустарником усадьбу. (Ей–богу, дом прямо–таки из чеховских пьес, правда, под огромными липами.) Денисов оборачивается, останавливаемся. «Косил я здесь траву и картошку сажал, — это он мне рассказывает. — Помню, как репетировали «Рядовых», и было уже понятно: спектакль получился. Я и говорю Раевскому: «Валерий Николаевич, дай хоть на денек передышку, на дачу надо... картошку посадить».

Штрих 4. Вам нужен артист Денисов?

Большой актер и через годы простоя остается актером. Сегодня Денисов предпочел бы забыть о том страшном времени в Штатах, когда существовал он, по его словам, как зомби, хватаясь за любую работу, далекую от театральных подмостков: только бы спасти дочь. Но человеческий организм уникален, способен к физической и душевной регенерации, была бы к тому воля. Во всяком случае, сам Александр признался, что очень хотел бы играть на купаловской сцене. Есть у него шанс?

Позже я поговорила с людьми, которым небезразлична судьба артиста Денисова. И вот что они ответили на вопрос: «Вам нужен артист Денисов?»

Валерий Раевский, художественный руководитель Национального академического театра имени Я.Купалы: «Да, Саша мне позвонил, начав с этих слов, мы разговаривали. Да, он совершил подвиг, пожертвовав своей актерской судьбой, карьерой. И мы будем стараться найти возможность более близких творческих контактов с ним. И поддержим его».

Арнольд Помазан, народный артист Беларуси, купаловец: «Наша старая гвардия — и народные, и заслуженные — встречала Сашу в театре с восторгом, как героя, ведь его очень любили не только как актера, с которым легко было работать, но и как человека. Для ребят помоложе он — живая легенда. Думаю, что Сашка, наш талантливый артист, восстановится, он всегда по натуре был активным, подвижным. Такой человек, как Денисов, не способен отречься от театра. Надеюсь сыграть с ним как с партнером не один спектакль».

Алексей Дударев, драматург, художественный руководитель Драматического театра Белорусской Армии: «Я верю в Сашино возвращение в театр и всячески ему помогу».

Николай Пинигин, режиссер (БДТ им. Г.Товстоногова, Санкт–Петербург): «Для Александра Денисова у меня есть пьеса».

Не стану продолжать список мнений театральных асов, не сомневающихся в профессиональном возрождении Денисова. Правда, некоторые говорили, что выглядел он слегка ошеломленным, может быть, в чем–то даже «задержался в прошлом». Но, по–моему, это объяснимо: ведь Денисов уезжал совсем из другой страны, из другого театра...

А как он восхищался красотой Минска! И даже изобилием в магазинах. (Он еще в начале 90–х, мы–то уж давно забыли об отоваривании по талонам.) Многие улицы и проспекты Саша открывал для себя заново, один раз даже заблудился. И дорогами как автолюбитель восхищался тоже — и на Радошковичи, и в городе: «Светло, не так, как раньше».

Второй час ночи. Возвращаемся в Минск.

«Ну спрашивай же, вот он, Саша, — смеется Ольга, — живой, настоящий». А я не могу спрашивать. Сердце заходится: два таких близких друг другу человека и чужие?.. Мне больно, каково же было им все эти годы? Можно только догадываться, основываясь на бросаемых Денисовыми репликах, взглядах. И завтра Александру — снова за океан. К дочери. И разве тут спросишь в лоб: когда же ты, Саша, вернешься, почему медлишь, дочь–то уже взрослая? Или подбодришь типа все будет о’кей?! Ведь речь идет о хрупкой, трудно определимой субстанции, которую мы называем душой человека.

И я невольно вспоминаю сына. Когда он был маленьким, свято верил, что все в жизни можно исправить с помощью пластилина: замазать в полу трещины, слепить рваные нити. И построить лодку, чтобы переплыть море. Но в мире взрослых людей, чтобы достичь желаемого, как известно, нужно что–то посущественнее пластилина. Впрочем, думаю, Денисов разберется: жизнь подскажет. Ведь она умнее нас.