Прививка от евроцентризма

Источник материала:

ПЛЕСКАЧЕВСКАЯ Инесса

Мне всегда, с самого детства, хотелось в Азию. Сейчас и не вспомню, как и почему это желание родилось, но Восток (не в смысле стороны света, а в смысле глобальном — как символ инаковости) всегда манил. Помню, когда лет десять назад, в рижский период своей жизни, высказала это желание друзьям, они поразились и не одобрили. И через пару дней принесли видеокассеты: «Посмотри — лучшее средство от азиатской мечты». То был знаменитый фильм «Шокирующая Азия». Посмотрела взахлеб за один вечер. «Ну как?» — спросили на следующий день. «Чертовски хочется в Азию», — ответила я. «Ты безнадежна». Тогда я и предположить не могла, что скоро Азия станет моим домом.

Правда, если честно, Китай — не совсем та Азия, которая рисуется перед глазами, когда думаешь о Востоке. Это отдельная планета, о чем я и пытаюсь рассказать в своих «Письмах». Здесь все перемешалось: красное, белое, черное, желтое, роскошь и нищета, социализм и капитализм, светлое послезавтра и удручающее вчера. Именно эта причудливая смесь не позволяет забыть о том, что Китай — все же Азия, пусть и со своими особенностями и потрясающей национальной спецификой.

Поездка в азиатскую страну (любую!) — каждый раз открытие. Моя лучшая подруга называет это «закрыть белую страницу». К сожалению, в книге нашей жизни половина страниц так и может остаться незаполненной: Азия бесконечна. Не в географическом, а в глобально–познавательном смысле.

Каждая новая азиатская страна и вызываемое ею удивление — прекрасное (хотя и неожиданное) средство от евроцентризма. Ведь, согласитесь, мы привыкли жить с твердой уверенностью в том, что Европа — это и центр вселенной, и светоч цивилизации, и вообще все самое лучшее, что есть у человечества. А вот после поездки, например, в Камбоджу (или Вьетнам, или Таиланд, не говоря уж о Китае или Индии) возникает разумный и законный вопрос: а с чего мы это взяли? Вера эта ни на чем, собственно, реальном не основана (впрочем, с любой верой так: верю, потому что абсурд). Вот приедешь в Камбоджу, пообщаешься с людьми и поймешь, как мало мы о настоящей жизни знаем: о людях, которые не разучились улыбаться, о лицах на башнях, которые пронесли свою загадочную улыбку через столетия. И сохранят ее навсегда.

...Великий мир зародился на Востоке — мы все об этом знаем. Но так любим считать себя особенными, а лучше — исключительными, что готовы отказывать в особенности и исключительности всем остальным. О, Европа! — думаем мы, вот где рождается все великое, вот откуда приходит все лучшее. Так думать удобно: мы же европейцы. При этом снисходительно посмеиваемся над техасским фермером, который не то что Беларусь, но и Россию на карте не всегда найдет, невежда. На самом деле все проще: у его мира — иной центр. И никаких комплексов. Европа? Это соседний торговый центр?

Между прочим, вера в собственную исключительность особенно сильна в китайцах, ведь название их страны — Чжунго — переводится как «Срединное государство». Китайцы уже пять тысяч лет свято верят в то, что живут в центре мира, а все остальные страны и народы ютятся на окраинах. А мы думаем — Европа, центр и светоч...

Азия кажется мне более разнообразной, яркой, интригующей и — что важнее — непознанной. Здесь на каждом шагу возможны открытия, тогда как в родной Европе (я ту, которая западнее Бреста имею в виду) — милые деревеньки, ровные дороги, упакованные супермаркеты. Скукота...

Европейцы едут в Камбоджу и Азию за приключениями — они устали жить в своем чистом ухоженном мире, они хотят опасностей, волнений и восторгов. С некоторыми, правда, происходят удивительные метаморфозы — не всегда в лучшую сторону. Вот вы, например, можете себе представить, чтобы итальянец где–нибудь возле родного Колизея прилюдно справил малую нужду? И я не могу. Зато видела итальянца за этой «операцией» на дорожке, ведущей в один из храмов Ангкора. Даже понимаю причину: наверняка начитался в путеводителях о том, что не нужно уходить с проложенных дорожек в джунгли, там, мол, еще неразминированные участки сохранились. В тот момент, когда я узрела этого сына страны с вечной историей (завидев меня, он ничуть не смутился), подумалось: нет, мы — не Европа. Потому что, к чести наших мужчин, я ни на секунду не могу себе представить, чтобы кто–то из знакомых белорусов поступил бы подобным образом. Нет, наши бесстрашные мужчины наверняка пошли бы в джунгли и скорее подвергли риску самое дорогое, чем выставили бы на всеобщее обозрение.

Путешествия учат толерантности. И учат задавать вопросы (подчас не самые приятные) о самих себе. Но только так постигается истина.

sbchina@mail.ru