Сага о верблюде

Источник материала:

Действительность неистощима. Всякий менее ленивый и, как говорил Пушкин, любопытный человек может это заметить. Ну а поскольку я отношусь именно к категории любопытных, то за последнее время в свой архив записал несколько житейских историй. 

Когда Кузьмич видит по телевизору верблюда, то плюется не хуже этой животины. Потому как сие грибатое, горбатое, пучеглазое божье создание сломало ему судьбу еще тогда, когда он находился в молодых видах. И винить-то, собственно, под старость некого. Разве что собственную глупость… 

Когда Кузьмича назначили руководителем хозяйства, он был молод, горяч и откровенно несознателен, не совсем понимал, какую ему «пасаду» доверили. Колхоз-то он в одном из районов Минщины принял, но состоянием дел в коллективе занимался слабо. Зато личное подсобное хозяйство расширил максимально. На подворье у него с утра до вечера кудахтало, гоготало, мычало, блеяло и хрюкало многочисленное поголовье. От дневных забот у супруги Алины в глазах к вечеру темнело. 

Однажды в гости к Кузьмичу заглянул сосед, опытным взором окинул пестрое стадо, усмехнулся лукаво и, как бы между прочим, обронил: «Все у тебя есть, любезный друг, но верблюд бы тоже не помешал». 

— На кой ляд мне этот губошлеп? Его у нас на Минщине ни одна живая душа не «бачыла», разве что по «ящику». 

— Нет, не понимаешь ты своей выгоды, Кузьмич, — наставительно сказал сосед. – Со всех сторон выгоден в хозяйстве дромадер: жрет раз в месяц, да и то колючки, а дедовника у  нас – пруд пруди; пьет раз в две недели не больше 100 литров, ты за жизнь столько горелки не вылакаешь; опять же молоко дает, из которого лечебный кумыс готовят; прибавь сюда верблюжью шерсть – настрижешь столько, что целая деревня всю зиму нужные вещи вязать будет. А это – рабочие места, зарплата, тебе в семейный бюджет весомая добавка… 

Правильно поэт заметил: «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется». Вроде бы пошутили Ленчик с Кузьмичом и разошлись по хатам. 

Кузьмич после того разговора долго ходил в раздумье и глубоком сомнении. С женой поделиться услышанным не рискнул, зато своей зазнобе, приятной во всех отношениях, в порыве любовных чувств как-то проговорился. Та ошибочно утвердилась в мысли, что верблюд у Кузьмича уже на подворье. «По секрету» разнесла новость всему свету. Колхозники приперли председателя к стенке: «Где прячешь верблюда?!» Не найдя ничего лучшего, он солгал: «Где-где, на товарной станции в Минске. Голодает, бедняга. Две недели везли из Средней Азии. А чем его, черта горбатого, я сюда за 200 километров припру? Специальный транспорт надо заказывать». 

В райцентре на дотошные раcспросы знакомых тоже «заливал»: «Здоровый, бугай. В хлев не проходит, пришлось «Дружбой» балки подпиливать, чуть крыша не рухнула». 

Известное дело, маленькая ложь всегда рождает большую. Насчет верблюда в районе фантазировали, кто как умел. И, что удивительно, верили, будто верблюд у хозяйственного Кузьмича есть и будто прислали ему животное из какого-то кишлака по спецзаказу. Сам носитель бредовой идеи, скрываясь от народа, затаился в охотничьем домике где-то на речке Бобр. Пьянствовал три дня, обмозговывал ситуацию, которая ничего хорошего ему не предвещала. Когда заявился домой, там ждала телефонограмма, в которой черным по белому предлагалось завтра к 10.00 явиться на бюро райкома партии. 

Он прибыл к начальству, посыпая голову пеплом, проклиная свой язык, глупость, ожидая страшного суда. 

К удивлению Кузьмича, заседание проходило в спокойной обстановке, заслушивали по очереди руководителей, недовыполнивших планы по молоку и мясу. Сделали замечание и ему. Наконец первый произнес контрольную и долгожданную фразу: «Все свободны, товарищи». Радостный, наш герой первым бросился к двери, но уже на выходе его остановил властный голос: «А вас, Алексей Кузьмич, прошу задержаться». 

Они сели друг против друга, и райкомовский вождь начал речь издалека, развивая идею создания в регионе верблюдоводства на промышленной основе, намекая при этом, что именно Кузьмичу можно доверить такое важное дело. В конце беседы первый предложил съездить в деревню к Кузьмичу и посмотреть, каков из себя «странник пустыни»… 

Уволили Кузьмича на следующий день. Сегодня он жив-здоров, получает скромную пенсию и по-прежнему разводит «мычащих, блеющих и хрюкающих». Правда, по новому методу — беспривязному. Другими словами, бродит это стадо по всему райцентру без присмотра зимой и летом. «Естественный отбор осуществляю, — говорит состарившийся Кузьмич. – По Дарвину: какая скотина выживет, та и моя». Ну а кличка у него в народе сами догадайтесь какая. Первая буква «в», последняя – «д».