Прямая линия. Светлана Парамыгина: мы достойны лучшего

Источник материала:

Никогда не писала дневников, не зачитывалась спортивной прессой и не отличалась разговорчивостью. Я просто любила русский язык. В школе и в институте. В книгах обширной папиной библиотеки. А факультет журналистики, на который поступила, когда спортивная карьера стала двигаться к закату и из которого выпускалась как телевизионщик, был скорее средством расшевелить мыслительную деятельность, волей-неволей почти замирающую в процессе бесконечных сборов. Поэтому когда “Прессбол” летом 2002-го пригласил меня, не написавшей ни единой статьи, к себе на работу, стоило ли поражаться неумелости моих первых опытов?

ПАРАМЫГИНА Светлана Вячеславовна. Родилась 5.04.1965 в Свердловске. Отец педагог, мама врач. Образование — факультет прикладной геодезии Новополоцкого политехнического института (1982-87), факультет журналистики БГУ (1997-2002), спецфакультет Минского государственного лингвистического университета (2005-2007). Заслуженный мастер спорта СССР и Беларуси. Серебряный призер ОИ 1994 года. Награды на ЧМ: золото в 1990, 1991, 1994 годах, серебро и бронза в 1993-м. Обладательница Кубка мира 1994 года. Девять побед на этапах Кубка мира. Награды на ЧМ по летнему биатлону: золото в 1997, 1998 и 2000 годах, серебро в 1999-м. Профессиональный журналистский стаж — пять лет: обозреватель “ПБ” с 2002-го.

Светлана Вячеславовна, вопрос к вам как к самой титулованной биатлонистке страны за всю ее историю. Верите ли вы, что ваше серебро Лиллехаммера сможет кто-нибудь из наших повторить, а то и превзойти уже в Ванкувере? (Яков Глипоцкий, Минск)
— Прежде хочу заметить, что в биатлоне событие еще более значимое, нежели олимпийский успех, — победа в общем зачете Кубка мира. Те, кто доминировал на протяжении всего сезона, у нас наперечет: на сегодня таковых среди мужчин и женщин по четырнадцать. Поэтому даже не скрываю гордости от того, что в 1994 году сумела завоевать не только медаль Лиллехаммера, но и Кубок мира, который тогда представлял собой небольшую хрустальную вазу. Кроме того, я подтвердила реноме и следующей зимой, когда выиграла зачет по гонкам на 15 километров, а в общей классификации уступила француженке Анн Бриан всего несколько очков. Сможет ли кто-нибудь из воспитанников белорусского биатлона достигнуть подобного? В ближайшие годы едва ли. Другое дело, если говорим о возможности замахнуться на олимпийский пьедестал. Во-первых, напряженную и уникальную атмосферу Игр легче переносят те, кто прибыл на них не фаворитом, то есть число реальных претендентов ширится. Да и вообще, какую гонку ни возьми, почти в каждой стать призерами могли с полтора десятка человек! Только одному следовало бы не допустить один промах, другому — два и так далее. К примеру, после Олимпиады в Турине приходилось слышать на тренерских советах, что Сергею Новикову, который на “двадцатке” занял 24-е место, не хватило совсем немного, чтобы попасть на пьедестал: всего-то стрелять на три штрафных минуты меньше. Причем это вовсе не абсурдная логика, в биатлоне она в порядке вещей. Поэтому чисто теоретически шансы есть у каждого, кому более или менее удачно подготовят лыжи, у кого в час икс не подкачают здоровье и психика, кто прохрипит и прострадает всю дистанцию. Почему бы таковым не найтись и среди белорусов? В наличие шансов верить легко.

В Лиллехаммере-94 из-за двух “габаритных промахов” вы потеряли медаль в гонке на 15 км. Какие чувства возникают по этому поводу сейчас? Исходя из правил биатлона, в частности подачи протестов и т. п., был ли шанс ее вернуть? С уважением, Алекс Солод (Узда — Минск)
— Да, шанс был, но сегодня это не вызывает бурю эмоций, как еще относительно недавно, — только горечь. Горечь потому, что пришлось в двадцатиградусный мороз стрелять из винтовки, от переохлаждения не державшей первую пулю. Просто тогда белорусы еще не тестировали оружие за рубежом в морозильных камерах. Горечь из-за стареньких лыж, которые лучше всего ехали на воду, да и были получены еще в 1990 году в мою бытность членом сборной СССР. Но разве ж они виноваты в том, что в 1994-м тренеры молодой отечественной сборной еще не наладили достойных контактов с фирмачами? Горечь из-за тех, кто после трех моих промахов на первом рубеже бросил меня на дистанции, лишил информации и только на финишном круге вдруг обнаружил, что я, как птица феникс, выбралась из небытия и с багажом в четыре штрафных минуты бегу уже на четвертом месте. Горечь, что на последних двух километрах ликвидировала практически весь проигрыш третьему месту, кроме жалких шести секунд. Горечь из-за глупости чиновников, которые не дали мне восстановиться психологически после такого удара, а безапелляционно потащили на ночь глядя на канадское телевидение, где мне продемонстрировали, что дважды моя стрелковая установка попросту не сработала. Горечь из-за непрофессионализма тех, кто побоялся на первой для Беларуси суверенной Олимпиаде заявить протест...
А потом я вышла и завоевала олимпийское серебро в спринте, уступив победительнице лишь секунду. И позвонила в Новополоцк своему отцу и личному тренеру Вячеславу Степановичу Парамыгину — поблагодарить за то, что он меня воспитал и натренировал так, что не страшны любые передряги.

Некалькi гадоў таму з сумам i жалем прачытаў пра ўкрадзеную ў вас калекцыю медалёў. Цi знайшлi зладзеяў? I цi рашэнне Мiжнароднага саюза бiятланiстаў, якi адмовiў вам у выданнi копiй узнагарод, канчатковае? (Андрэй Караткевiч, Магiлёў)
— Мою квартиру действительно в декабре 1996 года существенно почистили, скрутив даже водопроводные краны. Это случилось как раз в дни, когда я выигрывала на этапах Кубка мира. Это-то и было самым обидным: пока ты славу Родине добываешь, какие-то нелюди копаются в твоем нижнем белье. К великому счастью, до медалей они не добрались. А унесенного не нашли.

Вам есть что рассказать о своей жизни в биатлоне: о достижениях, об интересных околоспортивных моментах. Но от других своих славных коллег-спортсменов вас отличает также и то, что вам еще и “есть чем” рассказывать. Статьи ведь просто замечательные! В общем, к книге все идет. Есть ли такие планы? (Роман Крымовский)
— Нет, поскольку даже каждая моя статья о биатлоне заставляет оживать воспоминания. Когда вижу, как наши ребята и девчата, особенно те, с которыми бегала, промахиваются, неудачно выступают, и вынуждена живописать это, то волей-неволей влезаю в их шкуру. Но тогда начинаю переживать и те же чувства: разочарование, боль, потерянность, обиду на себя, а то и на весь свет. Помните, как на чемпионате мира 2005 года в Хохфильцене наши мужчины в эстафете упустили медаль на последней стойке? Я пришла тогда в номер к Олегу Рыженкову — на него страшно было смотреть. Я понимала все. И почему произошел срыв. И как его имя уже полощут в Беларуси. Но при этом должна была описать событие. Потому ждала, что скажет сам Рыженков. А он и произнес срывающимся голосом: “Ты сама все понимаешь, поэтому пиши, что хочешь. Единственное, что могу сказать, это то, что у ребят еще будет шанс — у меня уже нет”.
Это, поверьте, жутко — постоянно оживлять такое прошлое. А победа — только миг, быстротечный миг парения над миром.

Вы ведь всегда были динамовкой? Остаетесь ли верны родному обществу и по сей день? Кстати, в каком вы сейчас офицерском звании состоите?

Надеюсь, что и в футболе, и в хоккее больше других сопереживаете динамовским одноклубникам. Или есть другие пристрастия? Кстати, как вы относитесь к недавней передаче хоккейного “Динамо” под патронаж ведомства генерала Бородича? И не считаете ли, что и футбольный клуб Чижа давно уже пора вернуть под крышу БФСО “Динамо”?

Что хорошего и что плохого увидели в недавно организованном мероприятии “Снежный снайпер”? Как сделать эти детско-юношеские старты действительно массовыми, полезными и эффективными? (Яков Глипоцкий, Минск)
— Никакого отношения к обществу “Динамо” за время спортивной карьеры не имела никогда. Долгие годы бегала за “Буревестник”, представляя родной Новополоцкий политехнический институт, который дал мне не только прекрасное образование, но и возможность на высоком уровне заниматься спортом. Затем числилась в ДОСААФе, поскольку женский биатлон развивался тогда преимущественно в его системе. Потом стала профсоюзной спортсменкой, а моим боссом, к слову, был нынешний министр спорта Александр Григоров.
Вопрос о верности “Динамо” наверняка возник оттого, что я иногда пишу о БФСО. Однако делаю это исключительно из желания помочь инициативным людям, каковых среди организаторов, аналитиков и других чиновников спортивной отрасли горестно немного.
В том числе и поэтому с воодушевлением встретила предложение поучаствовать в финальной части “Снежного снайпера”, который, насколько я поняла, своим рождением обязан прежде всего обществу “Динамо”. Несколько часов проливного дождя в тот мартовский день отнюдь не испортили впечатления праздника, которое создавали и энергичный голос комментатора Владимира Новицкого, и рвущийся на свободу огромный воздушный шар, и красочные церемонии открытия и награждения, и по последнему слову техники оборудованный “старт-финиш”, и современная экипировка участников. Это были не соревнования — мечта. Естественно, у Президентского спортивного клуба, взявшего “Снежный снайпер” под опеку, возможности практически неисчерпаемы. Но главная заслуга людей, которые являются мотором его акций, на мой взгляд, в том, что они впервые сумели объединить усилия трех федераций (биатлона, лыжных гонок и стрельбы), а также скоординировать действия различных государственных структур. О том же, что порой приходилось непросто, о встреченном недопонимании и проволочках я наслышана достаточно. Поэтому уже первый опыт проведения “Снежного снайпера” достоин быть названным полезным и эффективным.
Другое дело, в силу своей специализации я не могу не заметить кое-какие моменты, которые, наверное, не считают важными люди, пришедшие не из спорта. К примеру, как во время соревнований, так и по сей день ко мне обращались и обращаются тренеры, чтобы рассказать о царящей несправедливости. В положении об этих соревнованиях говорится, что воспитанники ДЮСШ не могут быть их участниками. Однако, с одной стороны, мне приводили факты многочисленных “подстав” в командах и с документами в руках готовы были отстаивать “чистоту рядов”. То есть в широко разрекламированной массовой акции низводился принцип честной борьбы. А с другой — тренеры ДЮСШ недоумевают, почему их ребятишки, выделившиеся из той же самой “массы” благодаря своему азарту да любви к спорту и соревнующиеся не из-под палки, документально лишены права участвовать в “Снежном снайпере”. Об этом, кстати, очень выразительно написал в недавнем обращении в редакцию тренер-преподаватель Сергей Дорожко (“Биатлон по блату”, “ПБ” от 15 июня 2007 г.), я лишь цитирую его слова. Кроме того, доводилось слышать мнения специалистов уже республиканского уровня. Те звали воочию убедиться, насколько велика пропасть между поддерживаемым на высоком государственном уровне “Снежным снайпером” с его “любительским” статусом и заурядными первенствами среди учащихся ДЮСШ и УОРОв с их обязанностью поставлять резерв в национальную команду...
Еще бросилось в глаза на “Снежном снайпере”, как уж больно неуверенно двигались на лыжах многие финалисты. Потом выяснила, что отборочные старты в регионах, по местной инициативе, проводились коньковым ходом, а на финале в Минске пришлось, согласно положению, бежать “классикой”. Вот и мучились иные детки на коньковых лыжах и ботинках да с высоченными палками, жалко было смотреть, тем более что оказалось: “классикой” они и не тренировались... Это, к слову, высветило и еще одну проблему нашего биатлонного резерва. Классический ход, основа основ лыжной подготовки, вытесняется из детско-юношеского тренировочного процесса! Детей можно понять: они, едва став на лыжи, стремятся копировать Бьерндалена. Но разве не следует наставникам помнить, что тот же Оле-Эйнар не только начинал с лыжных гонок, но и до сих пор использует “классику” как одно из главных средств подготовки?..
Устранить дисбаланс, поставить во главу угла принципы честной игры и справедливости, простимулировать тренеров, дабы они находились в неустанном поиске, — сформулировать постулаты легко, да претворить в жизнь сложно. Но начинать с чего-то надо, правда? Вот, к примеру, БФСО “Динамо” и пытается двигаться, причем заявляет о себе сразу на многих направлениях. В том числе и на хоккейной стезе. И учитывая то, что Юрий Бородич был успешным руководителем федерации хоккея, не думаю, что в случае с хокейным клубом “Динамо” он ввязался в незнакомое ему и заведомо проигрышное дело.
Что же касается футбольного “Динамо”, то, признаться, не вижу причин, по которым необходимо оторвать у Юрия Чижа его детище. Тем более что БФСО, на котором висит ряд нерентабельных предприятий, вряд ли потянет еще и футбольный клуб.
Теперь о футболе-хоккее вообще. Никогда не скрывала, что смотрю по этим видам спорта только топ-турниры да иногда игры национальной сборной. Поэтому каких-то клубных пристрастий не может быть в принципе, тем более что никто из моих близких внутренним чемпионатом тоже не увлечен. В “Прессболе” из интереса читаю лишь аналитику-публицистику да интервью с интересными мне личностями, а отчеты — исключительно во время дежурств по номеру. Что наиболее впечатлило из последних публикаций? “Парни из пула” Сергея Новикова.

— На какой стадии бесконечного процесса совершенствования нынче находится комментатор Светлана Парамыгина? Кто, на ваш взгляд, из женщин-спорткомментаторов более всего приблизился к идеалу: Нина Еремина, Анна Дмитриева, может, Иоланда Чен или кто-то еще?
— Я новичок и испытываю азарт к освоению неизведанного. Идеал же сознание еще не создало. Притом мне, как комментатору, так и газетчику, явно не хватает эмоций — именно тех, которые можно почерпнуть только на крупных спортивных форумах и которых я практически полностью лишена после завершения спортивной карьеры в 2001 году. Выезды на чемпионаты мира в Ханты-Мансийск-2003, Хохфильцен-2005 и Антхольц-2007 за счет федерации биатлона, которая каждый сезон берет на себя командирование представителей прессы, безусловно, позволили мне сделать новые шаги в журналистском творчестве, но кого устраивает движение с двухгодичным зависанием?

Не планируете ли вы выезжать на этапы Кубка мира и Европы, чтобы иметь более полную картину проиходящего в биатлонном мире и представлять ее зрителям? (Анна Пушнякова, Минск)
— Моя зарплата, Аня, не позволяет такой роскоши.

Если вдруг так случится, что журналистская жизнь поставит вас перед категоричным выбором: газета или телевидение, что предпочтете вы сегодняшняя? (Яков Глипоцкий, Минск)
— Не могу представить ситуации, чтобы именно “журналистская” (!) жизнь поставила меня перед категоричным выбором. Уверена, в угол меня не загонит ни главный редактор Владимир Бережков, ни руководство Белтелерадиокомпании.

— Вы являетесь членом НОКа, членом исполкома Белорусской федерации биатлона. Что для вас означают эти должности: дополнительную общественную нагрузку, почетные регалии или возможность внести свой вклад в спортивную жизнь страны?
— Раньше казалось, что мои знания обеих — парадной и затрапезной — сторон спорта, умение сопереживать и встать на место собеседника, будь то спортсмен, тренер, медицинский работник или чиновник, моя нынешняя журналистская профессия, любовь к работе с документами и многое другое пригодятся в олимпийском движении. Теперь я не заблуждаюсь.
Кстати, после того как членом НОКа меня оставили только благодаря поддержке президента, я была включена в международную комиссию НОКа. Спустя какое-то время пришла, спросила, почему не вызывают на заседания. Генеральный секретарь Георгий Катулин ответил, что ее председатель Александр Медведь болеет. Оставила телефон, попросила сообщить, когда начнем работу. Поинтересовалась, чем занималась комиссия прежде. Получила пару листиков, в которых и читать-то нечего. На том все и закончилось...
Так что действую исключительно по своей инициативе. В качестве свежего примера скажу, что с удовольствием исследовала деятельность Сергея Бубки, президента НОКа Украины. Добавила бы больше любопытных в проекции на нашу почву подробностей, да сверх пятнадцатиминутной пресс- конференции возможности пообщаться со звездой нам, журналистам, не предоставили. А в случае с президентом НОКа Китая общение и вовсе было урезано, поскольку основная пресс-конференция прошла в Минспорта, куда “Прессбол” по обыкновению последнего времени пригласить не удосужились.
А самая для меня животрепещущая тема, которая волнует каждого, кто причастен к спорту, — это допинг. Ладно еще, когда атлеты да их тренеры начинают жаловаться, дескать, на нас охотятся, ай, мы бедные. Так еще и в высоких кабинетах приходится подобные стенания слышать. А я говорю: ВАДА только-только разворачивает свою деятельность! Директор Национального антидопингового агентства Николай Кручинский недавно подарил мне свежий номер журнала “Play true”, являющегося печатным органом ВАДА. Там Ричард Паунд заявляет о новых направлениях в борьбе с допингом, о том, что традиционная модель — тестирование, исследования и образование — изрядно проигрывает новым формам в эффективности. Нынче впервые в истории борьбы с допингом веское слово молвил Интерпол. Роналд Ноубл, генеральный секретарь полицейской организации, насчитывающей 186 стран-членов, декларирует возможность использования своих обширных информационных систем в интересах чистоты спорта. И здесь уже не делается акцент на заботу о сохранении здоровья спортсменов, ибо допинг не только искажает соревновательную суть. Он сейчас объявлен экономическим преступлением, так как ведет к нечестному завоеванию огромных денежных призов и прибыльным контрактам. В России, кстати, к антидопинговым программам, проводимым ВАДА и Советом Европы, присоединилась Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков. Потому едва ли у тех из наших, кто плачется, должна быть уверенность, что подобные подходы вскоре не начнут действовать в Беларуси. Не лучше ли уже сейчас воспринимать антидопинг как неотъемлемое правило игры?
К слову, на эту тему, а также о том, как СМИ, освещающие олимпийский спорт, должны подавать тему допинга, шла речь на недавнем международном совещании спортивных журналистов (возраста не старше сорока пяти), которое состоялось в мае в Афинах. Главный редактор “Прессбола” заблаговременно подал в НОК заявку, обозначив мою кандидатуру. Позвонил пресс-атташе НОКа Петр Рябухин и сказал, что единственного белорусского делегата решили отбирать, исходя из уровня английского. Не стану преувеличивать свои знания, скажу лишь, что в январе сдала экзамен в лингвистическом университете, темой избрав как раз борьбу с допингом. Так что в терминах не потеряюсь. В НОКе журналистов различных изданий и телеканалов проверяли по отдельности, в роли экзаменаторов выступали сотрудники международного отдела. Результатов не огласили, но на вопрос мне ответили, что уровень у всех примерно одинаковый. Итог же таков: после неоднократного обсуждения кандидатур единственный в их числе член НОКа и по совместительству известная спортсменка осталась дома. А кто и что почерпнул в Греции на самую больную тему спорта, наверное, и для вас осталось за кадром. Вот потому и говорю: это я нашему НОКу в нагрузку, а не мне мое членство в нем.
Что касается президиума Белорусской федерации биатлона... Вскоре после Олимпиады в Турине состоялось его очередное заседание. Меня там привычно не ждали, поскольку даже в заготовленном заранее постановлении фамилии Парамыгина не было. Но я пришла без приглашения. Присутствовали министр Александр Григоров и помощник президента Геннадий Алексеенко. Я подробно изложила происходившее в статье “Деньги на ветер, или В дырку от бублика” (“ПБ” от 31 марта 2006 г.). Под конец зашла речь о развитии биатлона на 2006-2010 годы. Зачитали подготовленный список лиц, которые составят рабочую группу и займутся программой. Уж не помню, кто из названных руководителей спросил, почему в нем нет меня. Включили. После раздумий изложила свое видение и послала по электронной почте в федерацию. Перезвонила затем координатору группы Николаю Манкевичу (сейчас он гостренер по лыжным гонкам) и попросила пригласить меня, когда документы от разных лиц будут обсуждаться и сводиться в единую программу. Не пригласили. Выждав время и справедливо предположив, что мои бумаги положили под сукно, попросилась на прием к члену президиума федерации Юрию Бородичу. Он ознакомился с моим творением и в тот же день передал его руководителю федерации, председателю КГБ Степану Сухоренко. Состоялась беседа. Именно с тех пор меня регулярно приглашают на заседания президиума.
Как я понимаю свои задачи члена президиума, ответственного за информационное обеспечение? Конечно, первое, что приходит в голову, — это проведение пресс- конференций. Пыталась в прошедшем сезоне. Согласовали примерный срок — конец декабря, когда команда вернется домой после многомесячного отсутствия и можно будет подвести итоги трех этапов Кубка мира да поговорить о ближайших перспективах. Но когда намеченная дата стала неумолимо приближаться, когда пора было заказывать помещение и информировать журналистов, мне было сказано гостренером и генсеком федерации Александром Беляевым, мол, никакой конференции. Впрочем, чиновника можно понять: в декабре вдруг последовали одно за другим неприятные события, которые наверняка вызвали бы шквал вопросов у народа. Это и шокирующие провалы мужской команды, и сверхстранное противодействие тренеров национальной сборной возвращению Елены Зубриловой. В общем, несмотря на мое обращение к руководителю федерации, который подтвердил данное ранее добро, ничего так и не состоялось... А потом, уже весной, все замерли в ожидании: усидит или нет на своем месте главный тренер Александр Попов? Впрочем, такой же мертвый триместр случился и после Турина. Какие могли быть пресс-конференции в это время? Не зря же олимпийский чемпион-88 в эстафете Попов, выступая недавно на отчетно-выборной конференции спортивной прессы Беларуси, попросил писать о спорте как можно больше положительного. Вот я, памятуя о Сашиных заслугах на лыжне, пока и не подступаю к нему, как с ножом к горлу, с просьбой об интервью. Даю время прийти в себя от испытанного им 28 мая на аттестации в Минспорта шока, когда Александра Владимировича внезапно понизили до мужской команды. Той самой, которая рухнула при его непосредственном участии. Или неучастии — как кому нравится, ибо формулировка сути дела не меняет...
Чем как журналист могу помочь родному биатлону? Без сомнения, рассказом о нем в эфире и в газете. Причем полагаю, что если наши не рвутся на пьедестал, то не следует весь телевизионный репортаж сокрушаться. В таком случае лучше уж заняться популяризацией нашего замечательного вида спорта. А насколько это получается, судить не мне. При этом считаю необходимым поддерживать заслуженных людей, как делала нынче по отношению к Елене Зубриловой, Олегу Рыженкову, Владимиру Драчеву, Вадиму Сашурину. Они только-только завершили свои долгие карьеры, и им необходимо время, чтобы адаптироваться к жизни в другом качестве. Я должна поддерживать тренеров национальной команды, как поступала в минувшем сезоне по отношению к Андриану Цыбульскому и Евгению Колокольникову, за что оба меня благодарили. Честно говоря, я была против приглашения последнего из России, аргументируя это руководству федерации и министерства тем, что человек приезжает ради того, чтобы находиться рядом с Натальей Соколовой. И требовать, чтобы шестидесятилетний специалист нашел в себе и растратил требуемую для реанимации нашей мужской команды недюжинную мощь, невозможно. Однако Попов и К° аргументировали, видимо, иначе, раз Евгений Васильевич приступил-таки к работе. В этом случае надо было отбросить личные соображения. А поскольку контакт у нас с Колокольниковым существовал еще с советских времен, то и общаться труда не составило. (Тем более что он уже к осени многое из белорусских реалий понял и обронил в разговоре: “Мой приезд дал возможность Попову прикрыться еще на какое-то время”.) Но потом-то от Колокольникова все отгородились, вы были непосредственными тому свидетелями. Мне же приходилось доносить до аудитории и точку зрения ставшего вдруг опальным наставника — чтобы лишить информацию из сборной однобокости...
Кроме того, я обязана отражать мнение тренеров из регионов: они не так часто рискуют его высказать, за последние годы попросту смирившись со своим бедственным положением. А если и отбрасывают смирение, то на их головы тотчас обрушиваются обвинения, часть из которых вызвана заурядным начальственным раздражением. Так было, например, на последнем заседании президиума, когда я озвучила вопрос Владимира Махлаева, в чью бытность старшим тренером мужской команды ребята трижды становились чемпионами мира, — о конкретной помощи со стороны федерации его родному Витебскому УОРу. Мало того что с Махлаевым за его недоумение (конкретнее в статье “Кто есть кто: Попов или Плаксин?”, “ПБ” от 22 мая 2007 г.) по-хамски обошелся Беляев на тренерском совете. Так еще и на заседании президиума один из больших чинов только и нашел, что пренебрежительно бросить в адрес недавно справившего пятидесятилетие наставника: дескать, от старости ум за разум заходит! У меня до сих пор не хватает слов для возмущения. Россиянин пенсионного возраста их, видите ли, устраивал, а со своим земляком (почти ровесником!) можно не церемониться?!

Вызвали ли хоть какую-то реакцию в федерации последние интервью Цыбульского и Дорожко? Одни заголовки чего стоят, да и темы подняты болезненные для нашего биатлона. (Борис, Минск)
— Что касается интервью с Андрианом Цыбульским, то здесь можно быть уверенным: позиция старшего тренера согласована с начальством, иначе она не попала бы в печать. Алексеич заранее скрупулезно вычитал материал (всегда даю своим героям эту возможность), вычеркнул несколько острых мест в своих высказываниях.
С Сергеем Дорожко ситуация иная. До того как тренер столичной ДЮСШ прислал свое письмо в редакцию, мы не были даже знакомы. Однако в прошлый четверг после тренерского совета ко мне возмущенно подлетели несколько человек, чьи непосредственные интересы затрагивала эта статья. Они были уверены, что писала я. Но, во-первых, я никогда не боюсь поставить подпись под собственным творением. Во-вторых, меня возмутила мотивация одного из собеседников: он считал, что его коллега по тренерскому цеху не в состоянии так ясно и четко выражать свои мысли, дескать, “я же не могу”!.. Какова была реакция федерации? Могу пока сказать, что в компании с Николаем Захаровым, наседавшим в четверг на Дорожко, находился и генсек Александр Беляев. Да еще то, что в ДЮСШ звонили, чтобы узнать, сколько именно инвентаря числится на человеке, посмевшем обрисовать реальное положение дел там, куда руководству просто недосуг добраться. Причем как раз в школе, где трудится Дорожко, благодаря энергии ее директора дела обстоят еще более или менее благополучно.

Как вы оцениваете существующее финансирование биатлона: как достаточное? минимальное? отличное? (Максим Кохов, Минск)
— Чтобы ответить на этот вопрос, вновь придется вернуться в весну 2006 года, когда меня включили в рабочую группу по составлению программы развития биатлона. Еще не прошла аттестация национальной команды, не был известен состав, не определены тренеры, еще не дана отмашка сверху, чтобы оставить Александра Попова в должности главного. Я пришла к гостренеру Александру Беляеву с тем, чтобы задать ему несколько вопросов. Он, в свою очередь, высказал пожелание: “Ты, Света, напиши свое видение, какие запланировать сборы национальной команды, на сколько дней, на сколько человек, сколько на это потребуется денег и так далее”. Я была ошарашена: заниматься бухгалтерией? Что ж, я не прочь поучиться. Но поскольку в любом новом деле надо ознакомиться с тем, чем занимались твои предшественники, то и попросила финансовый отчет за прошедший сезон. Естественно, тщетно.
Поэтому при оценке финансирования нашего вида спорта сошлюсь на министерство: на его совещаниях частенько говорится о том, что биатлону жаловаться в этом плане не на что. Тем более что имеется указ президента о государственной поддержке. Да и международная федерация компенсирует затраты на участие в Кубке мира.

— Не считаете ли вы, что, вместо того чтобы приглашать легионеров, не лучше ли потратить эти деньги на воспитание резерва?
— Тема приезжих вообще неоднозначна. К примеру, как вы относитесь к тому, что Светлана Парамыгина и ее тренер, которому она обязана своими достижениями, уроженцы Урала? Вместе с тем я благодарна Беларуси, которая меня взрастила, воспитала, обеспечила, дала возможность самореализоваться. К каждому моему успеху причастно множество моих соотечественников. Здесь мой дом, и здесь я хочу жить.
Но когда люди путают страну, за которую выступают, с клубом, который можно сменить, мне это, знаете, не по душе. А все нынешние разговоры, что легионеры никому не мешают и поставлены в равные условия с доморощенными спортсменами, вводят в заблуждение разве что неосведомленных. Вспомните Виталия Чернышева, который появился в Беларуси прошлым летом, но исчез уже к Новому году. Или Светлану Комендантову, о которой рассказывает Дарья Домрачева (“Дашины улыбки”, “ПБ” от 24 мая 2007 г.). Их сразу взяли в команду, экипировали, повезли в горы, на снег. А потом отправили за ненужностью назад. Или возьмите Евгения Степанова, которого то в лыжные гонки сунут, то в биатлон опять вернут. Или Виталия Перцева, к исходу этой зимы уже завязавшего со спортом. Кто в ответе за то, что они не прогрессировали? Откройте календарь Международного союза биатлонистов за 2006-2007 годы: там в графе “личный тренер” у обоих ребят стоит: Николай Захаров. Как и у Комендантовой, чей файл до сих пор висит на сайте ИБУ. И при этом бичуются тренеры из регионов, которые работают себе где-то и ради чего-то, но резерв в национальную сборную почему-то не поставляют. Да веры уже нет! Ни у тренеров глаза не горят, ни соответственно у их воспитанников.
Вспомните, как Александр Попов обосновывал после Олимпиады в Солт-Лейк-Сити привоз Елены Зубриловой и Владимира Драчева. Дескать, в присутствии звезд молодежь избавилась от чувства второсортности (“Александр Попов: сломать психологию второсортности”, “ПБ” от 11 марта 2003 г.). И вот Лена с Володей закончили свои славные выступления, завоевав напоследок и для нас немало наград. Уехала в Америку Катя Иванова, призер чемпионата мира. Так где наш “первый сорт”?! И почему нынешний руководитель юниорской сборной Захаров на совещании докладывает, что дела с резервом у женской национальной команды плачевны? Похоже, пора опять вызывать подкрепление. Чтобы продлить иллюзию. Потому как никто не возьмет на себя ответственность и не станет держать удар в ожидании, пока упущенные поколения возродятся, нальются силой и рванут в бой. Никто. Такое у меня сложилось впечатление.

Меня дико удивила фотография Кати Вильхельм перед стартом минувшего сезона. Неужели среди немок есть такие красивые девушки? Или это фотошоп? (Андрей Воробей, Гродно)
— Безусловно, здесь поработали с помощью всего спектра средств, делающих фотографию гламурной. Вместе с тем едва ли кто откажет большинству немецких (и не только) биатлонисток в привлекательности и обаянии. Я рада, что наша с верстальщиком Мишей Наумиком идея поместить именно это фото вызвала интерес. Надоело смотреть на обезображенные очками и прилизанные шапочками- колпаками девичьи физиономии. Они достойны лучшего.