Обеднеет море без капли

Источник материала:

РУБЛЕВСКАЯ Людмила, СБ

Генрих Гейне говорил, что художник — дитя, о котором сказка рассказывает, что у него всякая слеза превращается в алмаз. Злая мачеха — жизнь — немилосердно бьет это дитя, для того чтобы оно выплакало как можно больше алмазов.

А может ли случиться, что эти слезы вдруг будут все выплаканы разом? Или художника запугают так, что он и плакать не посмеет?

История знает такие случаи... Особенно история белорусской литературы.

Жизнь после таланта... После творчества... Как это грустно. Иные сами выбирали такой путь. Кто–то, подобно Рембо, выгорев изнутри в юном возрасте, оставил доживать пустую оболочку... Кто–то, не выдержав веса собственных крыльев, предпочел спешиться. Правда, имена последних остаются в большинстве случаев неизвестными. Есть любопытные случаи в нашей литераторской тусовке: поэт Леонид Голубович, издав сборник «Апошнiя вершы Леанiда Галубовiча», объявил, что со стихами покончено. Все, что мог, сказал, зачем повторяться? Есть и иная сторона явления. Те, кого заставили замолчать, как деревенского мальчика Павлюка Багрима или Тараса Шевченко, прятавшего во время своей принудительной солдатчины за голенищем карандаш... Происходили такие трагедии и не так давно... Белорусские литераторы, которым удалось пройти через сталинские репрессии и остаться в живых, уже никогда не были теми, кем когда–то, — восторженными юношами и девушками, верящими в то, что создают новый мир, открытый для них и белорусского слова.

Забыть о том, кто ты

Одним из тех, кому удалось вернуться к творческой деятельности, был Янка Скрыган. Долгие годы в лагере, а потом в ссылке он не имел права держать при себе ни карандаша, ни бумаги. За этим специально следили. Почти 20 лет он не мог записать ни строчки. Между его сборниками «Сустрэчы» и «Апавяданнi» — 21 год. Жена, с которой познакомился в ссылке, где работал по новой профессии — бухгалтером, долгое время не знала, что ее муж — белорусский писатель. Скрыгану удалось совершить почти невозможное: при поддержке друзей, ставших за время его отсутствия влиятельными личностями, он вернулся к творчеству уже в немолодом возрасте, начав практически с нуля.

А вот еще судьба... Змитрок Виталин — настоящая фамилия Сергиевич, из семьи железнодорожника города Калинковичи... В 1932 году вышел сборник его стихов «Будзем жыць!». А в 1933 году 23–летний поэт попал в Сиблаг возле Томска. Согласно мифу произошло редкое событие: юноше удалось убежать, и с тех пор следы его потерялись. Еще недавно в энциклопедиях и справочниках значилось, что Виталин или пропал без вести во время Великой Отечественной войны, или умер. И вдруг белорусские исследователи узнают, что Змитрок Виталин из лагеря не сбегал, по возвращении домой работал на фанерной фабрике в Мозыре, потом попал на фронт, после Победы остался в армии. Демобилизовавшись в 1961 году, жил в Украине, в Одессе, даже писал — только на русском языке и тоже всячески скрывал, что он был белорусским поэтом.

Три музы, три судьбы

В 1926 году вышел сборник поэзии трех молодых поэтесс — Евгении Пфляумбаум, Зинаиды Бондариной и Натальи Вишневской. Это был достаточно заметный дебют... Единственная, у кого литературная карьера получила продолжение, это Зинаида Бондарина. Впрочем, нельзя сказать, что ее имя стало громким... Евгения Пфляумбаум тоже писала всю жизнь, но в ящик стола, добровольно отказавшись от публикации и вообще всяческого вынесения своего творчества на люди во имя жертвенной любви к мужу, поэту Максиму Лужанину. Следующий ее сборник вышел только через 63 года. А для Натальи Вишневской первый коллективный сборник остался единственным. Хотя ее приметил как поэтессу сам Якуб Колас, помог войти в состав «Маладняка», стать студенткой педтехникума, где он сам преподавал. В 1928 году первый муж Вишневской, поэт Алесь Дударь, был репрессирован. Наталью перестали печатать, ей пришлось уехать в Москву. Там познакомилась со своим вторым мужем, поэтом Алесем Звонаком... И того репрессировали. Уехала в Украину, потом в Ленинград... Стала женой третьего белорусского поэта, Янки Бобрика... Началась война. Янка Бобрик умер в блокадном Ленинграде. Сама Наталья выжила. Работала библиотекарем. Воспитала двух детдомовских мальчишек — оба стали капитанами дальнего плавания. Но сама она никогда больше ничего не писала.

Подписка о неписании

Судьба, о которой мы сейчас поговорим, пожалуй, еще горше... Этого писателя мы сегодня могли бы знать наравне с его ровесниками и коллегами Михасем Чаротом, Язэпом Пущей, Владимиром Дубовкой, Валерием Моряковым. Но о нем сегодня вспоминают в основном только специалисты, в частности архивист Татьяна Кекелева, которая много лет занимается популяризацией наследия незаслуженно забытых наших деятелей.

Он родился 95 лет назад в деревне Шелеги Титвянской волости Игуменского уезда в бедной крестьянской семье. Но семья все же была необычная: дети обращались к родителям на «вы», в доме собиралась ценная библиотека классической литературы, отец наизусть читал стихи Лермонтова и Пушкина... Кем стал бы единственный сын в семье Рыгор (было еще четыре дочери), если бы не революция, — трудно сказать. Родители стремились, чтобы талантливый мальчик получил образование... Ну а в 1921 году, когда сотни тысяч «кухаркиных» и крестьянских детей бросились к знаниям, 19–летний Рыгор Сапун был направлен учиться на рабфак при Белорусском государственном университете.

Как это, наверное, было здорово, как захватывающе — чувствовать, что перед тобой открыт весь мир, что твои поэтические строки способны взволновать миллионы... После рабфака Рыгор поступает в Ленинградский университет на факультет языка и материальной культуры. На соседнем курсе учится уже знаменитый поэт Язэп Пуща. Сапун, который взял себе поэтический псевдоним Рыгор Папарать, создает ленинградский филиал «Маладняка», печатается, воспевает строящееся счастливое общество... Кумир молодого поэта — Сергей Есенин, и в его строках звучат знакомые мотивы. «Пад васеннiя воплескi клёну/ Прытулi ты мяне да грудзей...», «Не звiнiць сваiм лiсцем бяроза,/ Звонам радасцi п’янай вясны.../ Мо затым, што я сёння цвярозы,/ Што ў сэрцы васенняя стынь...»

За «есенинщину» били нещадно... Но среди написанного Рыгором было одно стихотворение, во многом определившее его судьбу. 4 февраля 1931 года в невыносимом ожидании репрессий покончил с собой известный историк, президент Белорусской академии наук Всеволод Игнатовский. И Рыгор пишет стихотворение «Памяцi Iгнатоўскага». Вроде и не печаталось стихотворение нигде, но, видимо, среди тех, кому поэт его зачитывал, были «доброхоты». Уже с последнего курса университета Рыгора Сапуна исключают «за крамольные стишки, порочащие партию и советское правительство».

Это еще был не конец. Поэт работает на кинофабрике «Белгоскино», которая тогда находилась в Ленинграде, преподает в школе... Да, наверное, до этого многие могли бы назвать Рыгора Сапуна счастливчиком. Он не только учился в престижном университете, начинал добывать славу, но и встретил свою любовь. Романтичную, утонченную красавицу Элеонору Багачунас — актрису, балерину, к тому же дочь влиятельного человека, бывшего «красного латышского стрелка». Поэтому в 1927 году арестовывать поэта пришли в шикарную квартиру его тестя. Среди бумаг нашлось и крамольное стихотворение... Главная улика.

Шесть месяцев допросов... Но история Рыгора Папаратя получилась иной, чем у других жертв... Может, это миф или не вся правда — не знаю... Но Элеонора вместе со своей матерью продала всю обстановку квартиры отца, все картины, драгоценности... Собрал то, что у него было, и отец Рыгора... Поэта выкупили из тюрьмы. Взамен он дал подписку о том, что больше никогда не будет писать.

Рыгор Папарать отправился в ссылку. Преподавал в Краснолукской средней школе Холопеничского района. В 1939 году умерла от туберкулеза красавица Элеонора. Рыгор женился второй раз, на учительнице, тезке известной артистки: Любови Орловой. Родилась дочь Консуэло... Названная, как вы понимаете, в честь героини известного романа. Во время войны Рыгор Сапун стал партизаном бригады «Беларусь», потом — воином Красной Армии... Был тяжело ранен под Кенигсбергом... После войны работал директором Дудицкой школы Руденского района... В 1948 году умер. На 10–м году своего поэтического молчания.

Жена вспоминала: «А калi набягалi паэтычныя думкi, Ён кiдаўся нiц i горка плакаў ад той крыўды, якую ўчынiлi з iм, i толькi крычаў: за што? за што?»

Нерожденные стихотворения, медленно агонизирующие в сознании... Боль, которую трудно представить.

Иногда доводится слышать, что не стоит так убиваться по пропавшим стихам былых лет — не Шекспиры, мол, не Богдановичи писали... Одним неуклюжим стихом меньше, больше... А я вспоминаю письмо юной художницы Ларисы Засимович, в 80–х годах сгоревшей вместе со своими картинами. «Обеднеет море без капли!» — утверждала она, подразумевая творчество, пусть даже самое малое и юное, и море нашей культуры. И нет важнее дела, чем возвращать истории своего народа имена и письмена. Тем более оплаченные такой кровью, такими муками...