Защищая небо Вьетнама

Источник материала:

2  сентября  Социалистическая  Республика  Вьетнам  отмечает  свой  очередной  День  независимости 

К сожалению, в последние годы  нечасто можно услышать о том, что в свое время белорусы, наряду с другими советскими специалистами, оказали существенную материальную, техническую и прочую помощь народу Вьетнама в борьбе за независимость. За годы войны вьетнамский фронт прошло более 6000 советских военнослужащих (из них около 2000 ракетчиков), а также различных специалистов из числа гражданского персонала. Общие потери составили 16 (шестнадцать) человек. В то же время советскими зенитными установками (с 5 августа 1964 года по 31 декабря 1972-го) был сбит 4181 самолет ВВС США. О том, как наши соотечественники сражались за свободу и независимость вьетнамского народа, вспоминает генерал-майор Александр Яковлев, воевавший в конце 1960-х годов во Вьетнаме: 

— В Ханой прилетели утром. Инструктаж в посольстве, подготовка. И уже буквально на пятый день за нами приехали из полка. Зенитный ракетный полк, в котором нам предстояло служить, был частью особой. Его так и называли — полк-герой. Достаточно сказать, что до нашего прибытия (а мы были первыми советскими военспецами в этой части) ракетчиками полка было сбито шесть бомбардировщиков В-52, не считая самолетов других типов. В момент прибытия советни­ков полк после тяжелых потерь был выведен из южных районов на до­укомплектование. Шел май 1969 года... 

Местом наших боевых действий был определен район реки Голу­бой, 250 км южнее города Виня, в провинции Куангбинь. Здесь нахо­дился один из важных узлов коммуникаций. С максимальной секретно­стью и маскировкой мы прибыли сюда. Развернулись и... уже на третий день услышали по американскому радио о том, что в районе провинции Куангбинь развернуты ракетные установки ПВО. 

Люди приспособились к этой войне. Днем в небе безраздельно гос­подствовала американская авиация. Штурмовики уничтожали все без разбора, будь то санитарный автомобиль или крестьянская упряжка. Вообще, оценивая противника, хотелось бы особо отметить каче­ство его разведки. Она велась с такой тщательностью, что любое наше перемещение буквально за несколько дней становилось известно амери­канцам. Много информации давала, конечно, воздушная разведка. Но мне кажется, что не меньше работала и агентурная... 

Своеобразным было и отношение американцев к присутствию со­ветских советников в частях народной армии. Пока не велись активные боевые действия, оно было панибратски-снисходительным. Хорошо зная месторасположение нашего лагеря, американские летчики не раз, воз­вращаясь с заданий, пролетали над нами, покачивая крыльями, — привет, мол, русским! Были даже случаи, когда выбрасывались листовки с указа­нием времени бомбежки какого-либо объекта и предложением совет­ским советникам покинуть опасную зону. Но, когда начались активные боевые действия и потери авиации резко возросли, добродушие как ру­кой сняло. Ранним майским утром лагерь подвергся жесточайшей бом­бардировке и в считанные минуты превратился в большой костер. Лишь по случайности в нем в эти часы никого не было... 

Начались бои. Основным и единственно возможным методом борь­бы с американской авиацией в этих условиях стали засады. Дивизионы скрытно уходили в джунгли, там разворачивались на заранее подгото­вленных позициях и... замирали. В течение нескольких дней изучались воздушная обстановка, районы полетов авиации, готовились данные, и лишь после этого проводилась стрельба. 

...Над небольшой долиной, зажатой между двух гор, скользил легкий сто пятый. Без подвесок, максимально облегченный, он был и раз­ведчиком, и приманкой. Где-то за ним шла ударная группа. Спустя не­сколько десятков секунд над долиной из облаков вывалилась пара «фан­томов». И ожила засада. Первой ракетой был уничтожен ведущий. Его самолет ярким факелом рухнул в джунгли. Ведомый, круто развернув­шись, атаковал позицию дивизиона. 

Вот он все ближе. Еще немного — и бомбы уйдут вниз, но неожи­данно прямо перед ним в небо ушла зенитная ракета. Решив, что это и есть место расположения дивизиона, «фантом» обрушился в пике на ложную позицию, подставив себя под удар артиллерии. Короткий залп зениток. Самолет просто развалился в воздухе и гру­дой обломков рухнул на землю. В опустевшем небе одуванчиком распу­стился купол парашюта. Через несколько минут был уничтожен и вер­толет, посланный на помощь летчику... 

А еще через некоторое время на расположение ракетчиков обру­шился ракетно-бомбовый удар большой группы штурмовиков. Но бом­бы рвались на пустом месте. Дивизион был уже в пути. Все здесь реша­ли минуты. Если после пуска ракеты в течение сорока минут установки не покидали район, то шансов уцелеть практически не оставалось. Бом­били американцы снайперски. 

Наш полк прикрывали батареи ствольной зенитной артиллерии. И делали это отлично. Артиллеристы имели удивительную подготовку. 

...Вообще, надо отметить, что противник у вьетнамцев был сильней­шим. Великолепная подготовка летчиков, четкая организация боевых действий, глубокая разведка, настойчивость в достижении задач — все эти качества в полной мере проявились во Вьетнаме. И малейшая ошиб­ка, неточность оборачивались поражением. Воевать американцы умели. Но факт и то, что учили их этому вьетнамцы. Огромные потери застави­ли командование ВВС США пересмотреть большинство своих устано­вок, изменить тактику, повысить ставки пилотам за риск... 

Разведке была противопоставлена маскировка. Да такая, что просто потрясала своей необычностью. Один пример. Однажды пусковые уста­новки были поставлены среди густой пальмовой рощи, где стрельба бы­ла просто невозможна. Но когда до пуска остались считанные секунды, в секторе, куда развернулись ПУ, веревками были раздвинуты пальмы, и ракеты ушли в небо по узкому коридору среди стволов... 

За плечами этих низкорослых, худеньких людей в пробковых шле­мах и неизменных зеленых рубашках без погон было то, чего не было у нас: опыт, годы боев с сильным противником. И нам порой остава­лось только учиться у них.            

Вьетнамцы очень ценили наши помощь и знания. Но доверяли нам не сразу, а лишь убедившись в мастерстве каждого. Не случайно они устраивали новичкам проверки. Прибудет к нам новый специ­алист — его уже через день просят приехать проверить систе­му. А неисправность такая, что иначе, как нарочно, ее не вызвать... Так проверяли качество нашей подготовки. Может быть, чуть обид­но, но зато к признанным специалистам доверие было полное. И это по­нятно. Будет исправен комплекс — будут сбиты самолеты противника. Это почувствовали и американцы. Всего за несколько месяцев наши ракетчики уничтожили восемь самолетов США. Это не считая придан­ной нам зенитной артиллерии прикрытия, которая изменила взгляды многих военных авторитетов на пушку как на устаревшее средство борь­бы с авиацией. Признанием наших заслуг был и тот факт, что после каждой удачной стрельбы к нам приезжал командир полка, а у партий­ного секретаря провинции устраивался прием. 

Называли нас только по именам. Особенно почему-то вьетнамцам пришлось по душе сокращение моего имени Александр — Саня. В нашей груп­пе  было два Сани — большой и маленький. Маленький был я. А при­чина любви к имени выяснилась скоро. «Са-ня», оказалось, по-вьет­намски — «далеко от дома». И было что-то символическое в этом перево­де. Саня —далеко от дома. До дома действительно было очень далеко. Жили мы в бунга­ло—легких деревянных строениях. Климат очень тяжелый. Жара под сорок, влажность, джунгли. Без топора или специального ножа ша­гу не сделаешь. В такой обстановке работоспособность падает. А ведь надо часами сидеть в кабине управления, где еще жарче. 

Основное развлечение — кино. Помню, как наша группа первой пе­рехватила только прибывший в посольство фильм «Бриллиантовая ру­ка». Крутили его больше месяца. Часто смотрели и другие новые филь­мы из Союза. Конечно, читали. Играли в теннис, волейбол, шахматы. Отмечали даже Новый год. Правда, вместо елки ставили сосну или что-то вроде местной пихты. Сами делали игрушки. У вьетнамцев же Новый год отмечался по лунному календарю. И был это год Петуха. Материальное положение? Выслуга — год за два, как в Союзе на Се­вере, только с той разницей, что у нас-то еще и война шла. Одна зарпла­та шла семье в Союзе. Не такую уж большую сумму получал и во Вьет­наме… 

...Мы покидали Вьетнам со смешанным чувством радости, грусти и неудовлетворенности. Радости оттого, что впереди встреча с Родиной, с близкими и дорогими людьми. А грусти и неудовлетворенности пото­му, что на этой земле оставалась часть души. Оставались друзья, сослу­живцы. Оставалась война. А мы улетели. Унося опыт и мастер­ство... 

Для нас, советских военных советников, Вьетнам был и остается Вьетнамом — страной, которой требовались на­ша помощь, наши знания, наше мастерство. Где остались друзья и това­рищи. Где остались часть души и сердце. Где опалило нас огненным кры­лом той далекой войны...