Разгром ТАВIЗа

Источник материала:

Разгром ТАВIЗа

Ведай, свет, што я сын мужыка-беларуса, Якi доўга ў няволi стагнаў... Михась Чарот
Кoнcтантин CКУPАТOВИЧ
По стандартным в те времена
обвинениям — принадлежность к национал-демократическим организациям — 29 октября 1937 года в Минске органами НКВД были расстреляны 20 молодых белорусских писателей, 30-го — еще трое.

Разумеется, были слежка, доносы, "разоблачительное следствие", признание вины и неизбежная, применяемая к врагам строящего новую жизнь народа, высшая мера социальной защиты. Позже, после кончины (сейчас спорят — естественной ли?) и поныне многими обожаемого Сталина, когда общество вынужденно встряхнулось от всепоглощающего чувства страха (поскольку иначе было и не выжить), расстрелянные поэты, как и вообще многие репрессированные, были названы невинными жертвами. В этом определении присутствует известная неточность: жертва по определению невинна. А требования к жертве представить доказательства своей невиновности безнравственны.

От палача тоже не ждут оправданий.

Разумеется, каждый хочет выжить. Но уже в 1917-м многие понимали, что сделать это в новой России невозможно или невозможно, не потеряв себя. Большинство же обреченных не понимали своей вины. Крестьяне, например, которых поманили разделом помещичьих земель по справедливости (по числу душ в семье), которым разрешили трудиться, но запретили продажу хлеба. И в чем же их вина? В том, что они прятали хлеб от реквизиций? Нормальная реакция нормальных людей на ненормальные требования. Представьте себя на их месте.

Власти прежней России так глубоко не копали и самозабвенной лояльности не требовали. Поэтому жили и выживали разные люди. Как оказалось, на свою беду. Дочь Пушкина имела неосторожность дожить до 1921 года. И попала в категорию "лишенцев". Бог с ними, с политическими правами, но ей вообще отказали в праве жить. Опешившая от социальных новаций, еле живая от голода и старости, она по совету знакомых отправилась к главному среди большевиков "культурнику" Луначарскому. Тот не отказал, пообещал "решить вопрос", но не пожелал обойти инструкцию, по которой эта старая дворянка не имела права на продпаек.

Луначарский даже созывал гостей к очередному ее визиту, чтобы показать своим пролеткультовцам "настоящую живую дочку Пушкина". В 1921 году Мария Александровна умерла в большевистской Москве от голода.

Ленин тоже знал, "как пишутся книги". Например, о сотрудниках журнала "Новая Россия" сообщал, что "не все сотрудники этого журнала — кандидаты на высылку за границу. Вот другое дело — питерский журнал "Экономист". Это... явный центр белогвардейцев. Напечатан на обложке список сотрудников... почти все кандидаты на высылку за границу. Надо поставить дело так, чтобы... изловить и излавливать постоянно и систематически и высылать за границу".

Интересен сам факт приравнивания редакции научного журнала к политической организации. Никто из изгнанных не участвовал в них. Критиковали Писарева за утилитаризм, Чернышевского — за социальный примитивизм.

Расстрелянные белорусские писатели тоже "не участвовали". Они были в той или иной мере талантливы (искра божья), были конъюнктурны по-ремесленнически. Например, писали "рыбы" на случай смерти кого-либо из вождей и другие случаи, а когда это происходило, спешили опередить друг друга, спихивая их в редакции минских газет. Попробовала бы какая отказать!

Поэты тоже люди — понимали, где и в какое время живут. Когда в 1934 году был образован Союз писателей Беларуси и критика еще больше навалилась на "нацдэмовцев", те из них, кто был помоложе, объединились в организацию ТАВIЗ ("таварыства аматараў выпiць i закусiць"), которую можно считать прообразом минской советской богемы, образования аполитичного по определению.

Коль были Моцарты, были и Сальери. Но доносы играли подчиненную роль, поскольку поэты ("сыны мужыкоў-беларусаў") не могли стать пролетарскими. Это было очевидно и для такого "оглобельного" критика, как Лукаш Бендэ, который, вполне вероятно, искренне разносил их творения.

"Купала не понимает Октябрьскую революцию", — писал Бендэ. Не понимает и не принимает. А кто в наше время скажет, что понимал и принимал?

Как не могут принять нынешнюю действительность "писатели-националисты", чьи произведения выброшены из учебников по высочайшему распоряжению.

История повторяется.
Теги: Минск