Владимир Орлов: 1000-летняя история народа не может начинаться с 1941 года

Источник материала:

Читая книги Владимира Орлова, мы открываем настоящую Беларусь — историю европейского народа, которую от нас десятилетиями скрывали. "Імёны Свабоды", новая работа одного из самых успешных литераторов страны, стала результатом полуторагодичного радиоцикла на волнах белорусской "Свабоды". Критики уже окрестили увесистый том, состоящий из 261 исторического портрета белорусских героев 18—21 веков, "первой белорусской национальной энциклопедией третьего тысячелетия".

Визитка "Труда"
Владимир ОРЛОВ родился 25 августа 1953 г. в Полоцке. Выпусник истфака БГУ. Автор более 30 книг прозы, поэзии, эссе и исторических очерков, переведенных на 25 языков. Среди них — национальные бестселлеры "Таямніцы полацкай гісторыі", "Адкуль наш род", "Дзесяць вякоў беларускай гісторыі", "Краіна Беларусь".

Двести лет борьбы

— Книга "Імёны свабоды" — мой ответ расхожему мнению, будто независимость свалилась белорусам с неба. На самом деле, наши предки боролись за нее с конца 18 века. Книга начинается с эссе про Тадеуша Рейтана — одного из немногих в тогдашнем Сейме Речи Посполитой открытых противников ее первого раздела, в результате которого восточные земли Беларуси были инкорпорированы в состав России. Кстати, Рейтан был первым политиком в нашей истории, объявившим политическую голодовку.
Белорусские повстанцы 1794-го и 1831 годов с оружием в руках бились за восстановление Речи Посполитой Двух народов, составной частью которой была родина наших предков — Великое Княжество Литовское. А начиная с восстания 1863 года, в котором участвовали классики отечественной литературы Франтишек Богушевич и Винцент Дунин-Мартинкевич, наши соотечественники сражались за будущую Беларусь, которую Кастусь Калиновский с единомышленниками уже тогда видели в исторической перспективе демократической республикой.
Национальное возрождение конца 19 — начала 20 веков вернуло белорусам статус государственного народа. Напомню, 25 марта 1918 года была провозглашена независимость Белорусской Народной Республики, без которой, безусловно, не было бы ни БССР, ни теперешней Беларуси.

— В список "Імёнаў Свабоды" вы занесли не только идеологов возрождения и отцов БНР, но и их политических противников — национал-коммунистов…

— Всего через две недели после провозглашения 1 января 1919 года в Смоленске БССР республика лишилась Витебской, Могилевской и Смоленской губерний, отошедших к РСФСР. В 1921-м БССР состояла из 5 районов с территорией 52 тыс. кв. км и населением менее 1,5 млн. Белорусские коммунисты не только проводили в жизнь "белорусизацию", но и боролись за возвращение отрезанных земель. В результате двух укрупнений (1924, 1926 гг.) территория республики выросла до 126 тысяч кв. км, население достигло 5 млн. человек. Руководил этими процессами председатель Совета народных комиссаров Язэп Адамович, ставший одним из героев книги. Именно он с соратниками вернул Беларуси Витебск с Могилевом, Гомель, мой родной Полоцк и Борисов, где есть улица, названная в его честь.
Расплата за "белорусизацию"

— Судьбы деятелей и БНР, и БССР оказались в равной степени трагическими…

— В 1920-е годы, именуемые периодом "белорусизации", белорусский язык и культура получили такие благоприятные условия для развития, каких, вероятно, никогда не было в нашей истории. Правда, очень скоро за это пришлось расплачиваться. Волна репрессий отобрала жизни чуть ли не всех представителей нашей литературы, искусства, науки. В России никогда не судили за российский национализм, а белорусская "нацдемовщина" была одним из самых тяжелых обвинений. В РСФСР репрессировали 20 процентов писателей, а в Беларуси — более 90! Если в 1930 году их было 700, то в 1939-м на свободе остались всего семеро членов Союза белорусских писателей.
Но писателей не только уничтожили — сделали все, чтобы лишить потомков даже памяти о них. В учебниках вы не найдете, например, имени поэта Павлюка Шукайло. Колоритная фигура, он носил "боярскую" бобровую шапку и пальто с кенгуровым воротником, а в рабочем кабинете в Россонском райкоме партии рядом с портретом Карла Маркса повесил не ленинский, а свой. Шукайло трижды арестовывали, сделали инвалидом, бомжом и в конце концов расстреляли.

— Чья жизненная линия показалась вам самой необычной?

— Как тут не упомянуть про участников послевоенного антисоветского сопротивления! На Поставщине и Глубоччине, к примеру, была создана молодежная организация "Саюз беларускіх патрыётаў", на Новогрудчине — "Саюз вызваленьня Беларусі", на Слонимщине — "Чайка"… Конечная цель их борьбы — не только возрождение национальной культуры, но и выход Беларуси из состава СССР. С помощью провокаторов организации разгромили, а молодым ребятам, многие из которых не достигли совершеннолетия, дали от 8 до 25 лет концлагерей. Как рассказывала мне одна из участниц СБП Алеся Фурс, во время следствия с ней работал профессиональный гипнотизер. Под внушением девушка "созналась", что была британской и американской шпионкой и даже нарисовала план Бреста, где никогда не была.

Активист Слонимской "Чайки" Владимир Соловей от зверских пыток лишился рассудка и последующие 40 лет провел в сумасшедшем доме. Самое страшное, что все эти годы родные даже не знали, за что его арестовали. Для них он полвека оставался несчастным сумасшедшим, на могиле которого долгое время даже не было памятника…

Про личность в истории

— Спадар Владимир, из ваших книг следует, что белорусская независимость — достижение главным образом незаурядных, выдающихся персон…

— В школе и на истфаке БГУ мне внушали, что движение истории определяют народные массы. В той истории остро не хватало личностей, на которых хотелось быть похожим. Даже в пятитомной академической истории Беларуси не было Ефросиньи Полоцкой и десятков других имен, которые теперь известны каждому школьнику. Все дальнейшие штудии все больше убеждали меня в том, что сами по себе народные массы ничего не определяют. История невозможна без героев и, к слову, лишена без них воспитательной функции.

Часто мы говорим: незаменимых людей нет. Владимир Кормилкин был фотолетописцем демократического движения конца 80-х — начала 90-х прошлого века. Он ушел пять лет назад, оставив уникальный архив на тысячи снимков, но его место по-прежнему вакантно. Как не нашлось замены политику Геннадию Карпенко, который имел все шансы стать вторым президентом Беларуси, редактору легендарной газеты "Свабода" Игорю Герменчуку, музыканту Владимиру Мулявину, который приобщил меня и тысячи других белорусов к национальному космосу…

— В ХХ веке Беларусь пережила три национальные возрождения. Выспеет ли следующее?

— Сегодня наше общество расколото на две части. У каждой из них собственная символика, язык, представление о прошлом и мечты о будущем. Одна ставит кресты в Куропатах, а вторая едет на Линию Сталина к памятнику "отцу народов". Результат этой двойственности — существование параллельных структур. У нас два Союза писателей, журналистов, поляков, два профсоюза…
Разделяю мнение философа Валентина Акудовича: Беларусь никогда не будет монолингвистической или моноконфессиональной страной. Однако раз и навсегда нужно уразуметь: без "беларускай мовы" и культуры наша государственность неизбежно исчезнет. Своеобразное подтверждение этому — фиаско госидеологов с формулированием национальной идеи. Они так и не поняли, что без национальной основы не может быть национальной идеи. 1000-летняя история народа не может начинаться ни с 1917-го, ни с 1941 года!

Очевидно, историческую перспективу независимого государства для нас сохраняет та часть общества, в основе взглядов которой лежат национальные ценности, неразрывно связанные с демократическими. Мы научились издавать газеты, журналы и книги без всякой поддержки государства. Родители сверхусилиями отвоевывают каждый белорусский класс, чтобы сохранить белорусскую школу, символом которой является действующий подпольно Белорусский лицей…
Чтобы остаться на политической карте, белорусам нужно, прежде всего, научиться смотреть на мир через призму своих национальных интересов. Как говорил Черчилль, у страны не может быть постоянных друзей, только постоянные интересы.

— Учитывая, что процент "сьвядомых" белорусов по-прежнему невелик, можно ли говорить о том, что нация еще формируется?

— Безусловно, творческое меньшинство, которое и является двигателем истории, еще не достигло критической массы. В противном случае была бы иная политическая культура, крепче национальная консолидация. Мне очень импонирует мнение английского историка и философа Арнольда Тойнби. Он рассматривал движение цивилизации как диалог наций с Логосом, Богом, от которого нация получает вызов и на который должна дать ответ. Думаю, что у нас хватит сил, чтобы ответить на вызовы уже 21 века. С угрозой потери независимости мы справились, и в сознании абсолютного большинства белорусов произошел перелом. Они осознают себя гражданами Беларуси, понимают, что Путин — не наш президент, что в Чечне служат "не наши", там другая страна, другие деньги, законы.
Есть формула исторического оптимизма, гласящая: "Все будет хорошо, только мы до этого не доживем". Будучи немного большим оптимистом, считаю, что не за горами время, когда наше телевидение станет по-настоящему белорусским, наши дети смогут без помех получать не только среднее, но и высшее образование на "роднай мове", а на столичных улицах появятся памятники Калиновскому и братьям Луцкевичам…

Кастусь ЛАШКЕВИЧ