Ольга Вронская: "Алехно пел плохо"

Источник материала:

 Ее удивительный голос можно расслышать в фонограммах многих отечественных исполнителей. Сама же певица, сдается, избегает популярности и титул самой загадочной персоны закулисья в белорусском шоу-бизнесе носит с полным на то основанием… — Ольга, где лежат корни столь успешного выступления юных белорусов на "Евровидении"? — Мне кажется, нам просто везет… Да и дети хорошие попадаются. — А куда они потом деваются? Потому как взрослым белорусам на аналогичном конкурсе не везет хронически и в их неудачах аналитики склонны видеть происки Запада, который к гордой и независимой стране имеет известно какое отношение… — Мне вообще непонятно, откуда ведутся эти разговоры? Считаю, что из всех наших представителей на "Евровидении" более-менее для этого конкурса подходил только Дима Колдун. Он и занял самое высокое — шестое место. Остальным же и рассчитывать на что-то было смешно. — В этом году ты отбор наблюдала? — Я бы отправила мальчика из группы Lightsound. Очень красивое европейское лицо и достойное исполнение. Профессиональным вокалом понравилась Гюнеш, но песня у нее неинтересная. Про остальных и сказать-то нечего. Не знаю, что сделают с Алехно за время подготовки к финалу. Но то, что Руслан показал на предыдущем этапе, было, мягко говоря, плохо. Хотя мой мальчик тоже в Витебске не блеснул, а потом взял, да и выиграл "Евровидение". Так что кто его знает… — А ты принципиально не хотела участвовать в этом космозоо? — Хорошее ты слово подобрал — космозоо. Я примерно так телевизионный отбор бы и обозвала. — Ну, я так просто брякнул, а выяснилось — в точку. Приятно… — Мне кажется, что серьезные артисты на "Евровидение" ехать уже не хотят. Я, например не чувствую себя в хорошей форме. Допустим, меня не устраивает мой вес. Хотя, если вспомнить, то на прошлом конкурсе была мальтийка, по сравнению с которой я — просто девочка — припевочка. Еще меня прибивает то, что у нас бытует мнение — туда надо везти шоу. Но почему-то никто не говорит о вокале. Это парадокс. Вот у кого из наших хороший вокал был? — Полину Смолову выставлю… — Ну, здрасьте. Она что, тебе нравится? — Не особенно, конечно… Но я знаю, кому нравится… — Мы все время пытаемся чем-то прикрыться. То народным фольклором, то какими-то скачками непонятными, то фэшн двигаем. И при этом никто не поет. Так какого результата мы хотим дождаться? Не хочу сказать, что "Евровидение" — это конкурс чистых голосов. Но отталкиваться надо все-таки от вокала, а дальше уже наворачивайте, что хотите. — Помешались вы уже на этом "Евровидении". Смотрел после одного из них ток-шоу на отечественном телеканале, так там наши артисты чуть ли не обращение готовы были написать к президенту. Чтобы их готовили к "Евровидению", как спортсменов к Олимпиаде. Чего думаешь по этому поводу? — А мне интересно. Почему у музыкантов не может быть своих Олимпиад? — Потом такой же чемпионат среди писателей будем организовывать? И как их прикажешь оценивать? — Если с этой точки зрения подходить, наверное, ты и прав. Но почему бы нам не посоревноваться, у кого интересней песня или голос. — Так вы сначала чемпионат страны проведите. Как думаешь, кто мог бы в нем на первенство претендовать? — Я, конечно. Может это нескромно и не совсем корректно, но в этом плане я чувствую себя хорошо. — А дальше? — Хочешь, чтобы меня потом артисты поколотили? Подстерегли у подъезда и ага…  — У вашего подъезда в Олимпийской деревне вообще очень выгодно караулить. Тебя можно дождаться, а заодно Иру Дорофееву, которая живет аккурат под тобой. Как лицо Беларуси она почему-то не всем нравится. — А с чего она должна кому-то нравиться? Это же искусственная вещь и все над этим иронизируют. — Мда… Тяжело с вами. Вот ты высказала свое мнение. Ира прочитала. И подумала соответственно: "Ага…" И как вы потом друг с другом общаться будете? Если, скажем, столкнетесь в лифте. — Да мы нормально общаемся. Поздравляем друг друга с праздниками. Здороваемся на концертах. — Это потому, что вы конкурентки или просто так получается, чисто женский синдром? — Конкурентки? Мне кажется, тут с конкурентками вообще напряг… Я с ней точно не конкурирую. — Обидно мне стало за Ирину. А вот представляешь, как бы она ответила на аналогичный вопрос? — Думаю, она предпочла бы обойти эту тему. — Не знаешь ты женщин, Оля… Они такие… Думаю, Ира нашла бы чем тебя поддеть, тем более, что статус у тебя на нашей эстраде все равно как партизанский. Если Ира — лицо, то Оля — тыл. — Чего??? — В смысле тебя все слышат, но мало кто видит. Малого ты тренировала официально, но других-то, взрослых, подпольным образом. И твой голос украшал их, безусловно, гениальные произведения… Отчего все так получилось? — Ответ прост. Тупое отсутствие финансов. — Откровенно… А почему у кого-то деньги есть, а у тебя — нет? К тому же у нас далеко не всех называют "золотым голосом" белорусской эстрады. — Реально я родилась в очень бедной семье. Отец погиб и троих детей мама воспитывала одна. На зарплату воспитательницы детского сада. И дорогу в жизни я всегда пробивала себе сама. Пускай даже сегодня производство песни в Беларуси стоит смешные деньги по сравнению с Россией, но для меня это все равно очень тяжело. И то, что за 10 лет в моем репертуаре порядка 30 песен, это заслуга людей, которые хорошо относились к Ольге Вронской. — А как же меценаты? — Мне кажется, чтобы иметь спонсоров, надо открыть в себе особенный дар убеждения. К сожалению, у меня его нет. Мне все помогали по своей инициативе. Как говорил Воланд: "Никогда не просите у того, кто сильнее вас, дадут все сами" — так вроде? В Беларуси эта мудрость не точно работает… Я не представляю, как это сделать: прийти и попросить денег. Наверное, надо какого-то специального человека иметь. — Да это надо мужа богатого найти, чтобы потом не ходить не унижаться. — Я уже была замужем. В 18 лет. И любовь, как водится, была страшно большой и ужасно закончилась. Разводом. — То есть замуж по расчету выходить лучше? — Если бы я так думала, то давно бы уже была замужем. Я просто живу. Будет кто-то — будет. Но пока не ёкнет что-то в груди, то вряд ли… Надо жить в гармонии с собой. Чтобы совесть была чиста. — Про гармонию это ты хорошо сказала. А что ты чувствуешь, когда видишь по телевизору выступление артистов, поющих твоими голосами, записанными, разумеется, предварительно в студии? — Да разные эмоции… Иногда злость берет, иногда просто смотрю. Ну а что делать, если так в жизни получается.  — А вот представь, приходит к тебе именитый продюсер, скажем, Максим Алейников с какой-нибудь очередной девчоночьей группой, а ты ему рраз, и заявляешь: "Слушай, а давай со мной проект какой-нибудь замутим, а?" — Я ему такого никогда не скажу. Он не тот человек, с которым бы хотелось работать, хотя к Максу абсолютно нормально отношусь. За какие-то вещи уважаю, за какие-то — нет. Но мы не подходим друг другу. Егор Хрусталев нравится больше. Если честно, я жалею, что когда-то нас не столкнула судьба, и нам не удалось вместе поработать. Он очень хороший человек. — Какую белорусскую программу смотришь с удовольствием? — Новости. — Ждешь с замиранием сердца специального государственного указа о награждении Ольги Вронской за многолетний вклад в искусство. Признайся, хотела бы, чтобы родина поощрила тебя не только грамотой? — Ну да. Если смотреть с обывательской точки зрения, то мне должны были бы после этого "Евровидения" как минимум квартиру подарить. — Так у тебя же есть квартира. — Да не в этом дело — квартиру, машину, космическую ракету. Но если подойти к этому с другой стороны, то, наверное, есть люди, которые занимаются этим не первый год и, наверное, достойны большей награды. Так, попереживала пару дней, а сейчас нормально. — Ничего, ты, говорят, песни записала к российскому сериалу "Идеальная жена", так что без денег все равно не осталась. — 200 долларов. — Яшкин кот. Ну почему белорусам можно платить меньше, чем русским? — Мне это тоже не нравится, а что поделаешь? — Грустно. Везде в стену утыкаемся. Безнадега сквозит в твоих словах. А вот еще заход сделаем. Ты, часом, утром 1 января не заводишь ежегодник с перспективным планом, где с чистого листа пишешь, чего надо сделать, чтобы следующий год встретить богатой, красивой и счастливой? — Нет. Я ничего не загадываю, никаких стратегий не придумываю. Просто живу… Народ меня знает им любит, после "Евровидения" звонит много людей, говорят массу теплых слов и хотят, чтобы я работала с их детьми. — Скажи еще, что это лучшая награда за твой труд и это будет прекрасная концовка для нашего интервью. Хотя и не совсем искренняя… — Ох, Сережа… Да не хочу я быть звездой, голосом, лицом, висеть на каждом шагу и не вылезать из телевизора. Не хочу, чтобы меня узнавали на улицах и показывали пальцем. Человек должен оставаться самим собой. Я, например, очень люблю ходить по улице в спортивной одежде с хвостиком, без макияжа и хоть убей меня, всегда буду это делать, хотя певице появиться на людях в таком виде??? Какой скандалище… — помнишь, как говорил герой Панкратова-Черного в фильме "Жестокий романс"? По большому счету, в жизни меня не устраивает только отсутствие денег. Никогда не думала о том, что понравится заниматься с детьми. Но я оказалась такая терпеливая и спокойная, что сама себе удивляюсь. И я так радуюсь, когда у кого-то что-то получается, что от счастья аж слезы на глазах наворачиваются. Но вы, журналисты, это вряд ли поймете… Сергей Щурко, фото concert.by