TUTэйшыя. Павел Данейко: Приватизация – это выбор политических компромиссов

Источник материала:

Справка
Павел Данейко

Родился 3 апреля 1961 года в Минске. Окончил исторический факультет (отделение политэкономии) Белорусского государственного университета, специализация - макроэкономика (1986).

Работал младшим научным сотрудником в НИИ технической информации и экономических исследований), Институте экономики Академии наук Беларуси. Был директором финансовой компании ФИКО, затем - консалтинговой компании СБК. В 1993 году инициировал создание Института приватизации и менеджмента.
Сейчас председатель наблюдательного совета СП ООО "Институт приватизации и менеджмента". С 2007 года ректор Moscow Business School.

С декабря 1996 года по ноябрь 1997 года - депутат Верховного Совета Беларуси, секретарь комиссии по экономическим реформам. Не признал итоги ноябрьского референдума 1996 г. по изменению Конституции. Член Политсовета Объединенной гражданской партии (до 1 января 2007 года).

Автор более 50 научных публикаций в белорусской и российской печати, касающихся проблем трансформации плановой экономики в рыночную. Женат, трое детей.

В последнее время много говорится об изменении белорусского бизнес-климата, интеграции белорусской экономики в мировую, проведении приватизации. Об этом мы решили побеседовать с известным экономистом и бизнес-тренером Павлом Данейко.

- Каким образом бизнес-образование стало вашим видом деятельности?

- Как и все, в начале 90-х попытался заниматься бизнесом в прямом значении этого слова. Однако оказалось, что мне это не очень интересно. Мне были больше по душе академические вещи. В 1993 году вышел из проектов, в которых участвовал, и стал искать возможности создать институт. В итоге Институт приватизации и менеджмента открылся спустя год. Мы быстро сфокусировались на частном секторе, тем самым привлекли самого требовательного клиента. Это вынуждало нас усердно работать. Я думаю, что сегодня мы предлагаем максимальную линейку услуг для нынешних потребностей частного бизнеса в Беларуси. Если отбросить скромность, то можно сказать, что мы постоянно вводили пионерские продукты на белорусский рынок, тем самым формировали, генерировали этот рынок.

- Насколько сложно работать в стране, в которой власть проповедует рыночный социализм?

- Мы работаем с частным сектором, а он во всем мире имеет общие стандарты. В последнее время представители государственных компаний приходят к нам учиться. Но это не наш клиент. Поэтому у нас каких-то проблем с адаптацией программ не существует.

- Говорят, что "Милавица" преобразилась во многом за счет прихода нового поколения менеджеров, которые получили образование МВА…

- Безусловно, наличие степени МВА сыграло свою роль. Два топ-менеджера были выпускниками наших МВА-программ, а Дмитрий Дичковский был в свое время директором ИПМ и имеет канадский МВА, еще один из членов команды закончил английскую программу. Эта команда творчески реализовала те стандарты управления, которые широко используются современным менеджментом. Стоит отметить, что предшествующая команда управленцев создала все условия, чтобы новая команда подхватила знамя успешного предприятия и стала успешно работать в новой конкурентной среде.

- Подобные примеры в Беларуси еще есть?

- Я так сразу и не припомню. Зато в России это сплошь и рядом. Молодые ребята до 40 лет, которые закончили МВА-программы, так "по-рабочему" строят хорошую систему управления. И таких команд очень много. Конечно, они имеют мощную материальную мотивацию, что делает их работу более эффективной.

- Сегодня на белорусском рынке много компаний, которые предлагают курсы, семинары, различные программы по бизнес-образованию. В этой связи два вопроса. Как их отличить, чтобы не попасть впросак? Не обидно, что ваши бывшие сотрудники являются сейчас вашими конкурентами?

- Начну со второго вопроса. Я считаю, это совершенно нормально. У нас очень хорошие отношения со всеми, кто у нас работал и сейчас создает конкурирующие программы. Все они внесли свой вклад в развитие института. Мы им признательны и гордимся тем, что институт причастен к росту рынка. Чем больше хороших тренинговых центров, консалтинговых групп, тем быстрее будет развиваться бизнес. Мы никогда не собирались быть солистами на этом рынке. Ведь белорусский рынок большой, он постоянно развивается. Миссия ИПМ заключается в повышении уровня конкурентоспособности страны.
Что касается отличий, то тут все просто. Во-первых, надо различать долгосрочные программы и короткие семинары и тренинги. Первых на рынке немного, поэтому ошибиться очень сложно. В краткосрочных семинарах и курсах большое значение имеет компетенция преподавателя. Одно дело, если он прочитал книжку и потом ее вам просто пересказал. С таким успехом почти каждый может ее прочитать, благо литературы сегодня немерено. Другое дело, если у этого тренера большой опыт реализации имеющихся знаний на практике, или он сам работал как менеджер, или обладает достаточным консалтинговым опытом.

- Год назад вы стали ректором Московской бизнес-школы. Вам стало тесно в Беларуси?

- Да, можно сказать, что мне стало тесно. Есть много программ, которые я бы хотел развивать, но в Беларуси это сделать невозможно. Из-за узкого рынка мы не можем профинансировать ряд масштабных проектов. Например, программа по обучению персонала в области операционного менеджмента, т. е. как эффективно организовать рабочее место, как организовать поток, как снизить издержки… В Беларуси, как ни странно, это никому не надо. А в России интерес огромный. Представительство "Форда" в Питере сделало заказ на год вперед. Завод "Фольксвагена" еще строится, а они уже заказали программу обучения. Металлургическое подразделение "Северстали" проявило интерес… В общем, в России промышленные компании активно заняты снижением издержек, построением производственных систем.

В Беларуси машиностроительные предприятия находятся в госсобственности, поэтому такая задача, как повышение эффективности, не стоит. Поэтому наши программы в Беларуси и не востребованы. По крайней мере, к нам никто из госпредриятий не обращался. В Москве же - это самая "хитовая" программа, не хватает даже тренеров.

Если бы вся белорусская экономика предъявляла такие требования, как частный сектор, то у нас проблем с развитием программ не было. Однако в Беларуси существует четкое разделение на частный и государственный бизнес, которые существуют сами по себе, живут по разным законам.

- Как вы в целом оцениваете развитие белорусской экономики в период суверенитета?

- Если смотреть на динамику ВВП, то положительно. В частном секторе мы получили целый ряд выдающихся лидеров, которые в этих условиях выйдут на очень серьезные объемы продаж. В Беларуси есть много так называемых скрытых чемпионов, реализующих успешные нишевые стратегии и контролирующих значимые доли рынков, на которых работают. Мне кажется, что это очень интересный феномен.

Крупный госсектор хорошо функционирует в рамках тех установок государства, которые сейчас существуют. Если сравнивать с подобными предприятиями в России и Украине, то наши выглядят неплохо. Но сейчас оба сектора начинают отставать от наших соседей. Частный бизнес ограничен отсутствием развитой финансовой инфраструктуры в Беларуси. Пока ты маленький, хватает, скажем, и банковских кредитов. Когда ты вырос из этих штанишек, то нужен более широкий спектр финансовых инструментов, начиная от фондовой биржи и заканчивая более сложными системами кредитования. Хотелось бы иметь и более дешевые деньги.

В госсекторе проблема в принципе такая же. В России начали формироваться долгосрочные стратегии развития крупных компаний. Надо понимать, что в условиях глобализации монорыночная ориентация того же МАЗа может сильно аукнуться. Надо конкурировать во всем мире и со всем миром. Через 5-7 лет в России рынок грузовых автомобилей будет интернационален. Там будут представлены многие компании. Если ты можешь с ними конкурировать, то ты конкурентоспособен на международном рынке. Если нет, то нет. Это и есть стратегия развития. Поэтому в крупные компании в России приходят интернациональные команды управленцев, которые и строят стратегию и бизнес-процессы по международным принципам. Второй момент, о котором я уже говорил, - это наличие финансовой инфраструктуры, которая помогает решать такие стратегические задачи.

- Вы упомянули чемпионов, а не хотите их назвать?

- Нет. Я всегда привожу такой пример, который позволяет понять белорусскую специфику. У вас на портале был опубликован список 100 успешных белорусских менеджеров. На западе, когда бизнесмен попадает в такой рейтинг, вечером он получает по телефону сотни поздравлений, у нас - сотни "поздравлений-соболезнований".

- В последнее время много говорится о либерализации белорусской экономики. Насколько это обосновано?

- Нет, безусловно, процесс идет. Потому что те проблемы, о которых я говорил выше, осознаются всеми участники экономического процесса. Нужно быть готовыми к жесткой конкурентной борьбе в рамках все более вступающего в процесс глобализации российского рынка. Но пока это черепаший темп. Успеем ли мы к пикам конкурентной борьбы? В моем понимании в автомобилестроении пик придется на 2012-2014 годы. На перестройку производственных процессов, менеджмента нужны годы. Выход на биржу, построение работы с инвесторами занимает довольно длительное время.

- Что еще надо сделать, чтобы экономика стала более либеральной?

- Либеральная экономика - это достаточно идеологично. Я не верю в эти идеологические форматы. В экономике не существует абстрактных понятий. В жизни нельзя реализовать модель без учета политических, экономических, социальных ограничений. Я всегда привожу такой пример. В конце 50-х - начале 60-х годов студенты МГУ решили разработать программу, которая бы рассчитала оптимальный режим питания аспирантов, потому что денег было мало. Они внесли данные по калорийности, витаминам, стоимости продуктов… Машина выдала следующий рецепт: 3 литра уксуса в день. Что не учли студенты? Они не ввели специальные ограничения. Так и экономические решения. Они очень конкретные и принимаются с учетом наличных ресурсов и существующих политических ограничений.

- Российские компании, о которых вы говорите, активно проявляют интерес к Беларуси. Правда, у многих вызывает опасения, что как только Россия получит контроль над крупными белорусскими заводами, Беларусь станет очередным субъектом РФ. Согласны?

- Понятно, что активность российского бизнеса будет выше, чем какого-то другого. Все же у нас общий язык, общее понимание бизнес-процессов. Но сегодня идет падение конкурентоспособности белорусской продукции на российском рынке. Вместе с тем Россия все еще является основным рынком для нашей промышленности и основным поставщиком энергоносителей. Как будет выглядеть приватизация, вопрос к тем, кто это будет делать. Опять же приватизация не существует абстрактно. Это выбор: мы приватизируем в пользу национального бизнеса или интернационального. В чем собственно заключается основное политическое расхождение в Украине между Ющенко и Януковичем? Ющенко предлагает открыть рынок для всех. Янукович говорит, что сначала надо, чтобы приватизировали свои, а потом уже кому надо сами продадим. Эти концепции имеют свои плюсы и минусы. В Венгрии пошли по интернациональному пути приватизации, и сейчас там не существует какого-либо серьезного национального бизнеса. Тут есть социальные и экономические последствия. Национальный бизнес более активно участвует в создании социальной среды. Интернациональная приватизация позволяет увеличить остроту конкуренции. Поэтому важно найти баланс, какой-то компромисс. И это по большому счету уже политическое решение.

- Вы глубоко занимаетесь вопросами изучения конкурентоспособности. В каких отраслях Беларусь может иметь преимущества?

- У нас уже сложись некоторые кластеры экономики, которые в случае интеграции в мировую экономику, а не только в российскую, способны прогрессировать. Во-первых, это машиностроение. Думаю, достаточно перспективна сфера информационных технологий. Однако, чтобы быть успешными в этих кластерах, должна быть тесная коммуникация бизнеса, научных исследований и образования. Пока я не вижу целенаправленной государственной политики в этом направлении. Какая-то политика есть. Но такое комплексное сотрудничество должно быть на гораздо более высоком уровне.

- В вашей карьере было хождение в большую политику. Не разочаровались ли в ней?

- Да, нет. Когда я был депутатом, кое-что удалось сделать. В частности, я принимал участие в разработке Закона "О банкротстве", других законодательных актов, которые работают до сих пор. Заниматься дальше политикой в Беларуси было невозможно, потому что в Беларуси нет политической среды.

- Говорят, перед Вами поставили условие - бизнес или политика. Это правда?

- Ну, вот так в лоб никто не говорил. Каждый сам для себя решает, что для него важнее.

- В одном из интервью Вы высказались о пользе строительства АЭС в Беларуси. Почему?

- Мы должны диверсифицировать энергетику для того, чтобы меньше зависеть от единственного носителя энергоресурсов. И для Беларуси это важно. Другой альтернативы не существует. По крайне мере, я о ней не слышал.

- Но горькая история о Чернобыле еще не успела забыться. Или это политические спекуляции?

- Кто бы не был у власти в Беларуси, он будет решать вопрос о строительстве АЭС. Мы ведь не отказываемся от поездок на автомобилях, потому что происходит много аварий. Да и мало ли что было в истории. Говорят, что "бел-чырвона-белы" флаг использовали полицаи. Так и российский триколор тоже использовали полицаи. Но зачем нам отказываться от тысячелетней истории? Техника имеет тенденцию портиться. А что делать? Надо продумать систему безопасности, контроля.

- Несколько лет назад в одном из интервью Вы сказали, у Вас "всегда были натянутые отношения с компьютером и другой техникой". Сейчас Вы сами предлагали сделать интервью по "скайпу". Вы уже хорошо освоились в мире новых технологий?

- Да, мои познания увеличились. Но мой общий уровень остается достаточно примитивным. То, что умеют мои дети, для меня неподвластно. Но это нормально. Они растут в этой среде.

- Каким источникам информации отдаете предпочтение?

- Доля интернета возрастает. Думаю, сейчас ТВ, печатная продукция и интернет занимают одинаковые пропорции. Но у интернета есть динамика роста, потому что это удобно, оперативно. Поисковые системы позволяют быстро получить ответы на многие вопросы. Вместе с тем я по-прежнему какие-то важные материалы распечатываю, потому что мне неудобно читать с экрана. А вот мой старший сын не понимает, зачем вообще нужна бумага…

Электронный мир в целом развивается достаточно динамично, и в перспективе я ожидаю глобальных изменений. Уже сегодня мобильный телефон становится частью тебя, многофункциональным устройством. Если появится возможность большой экран складывать на несколько частей в маленький, то тогда, я думаю, произойдут кардинальные изменения. Сейчас в Японии мобильные телефоны начали конкурировать с продажами компьютеров. В долгосрочной перспективе наша информационная среда с точки зрения носителей информации может кардинально измениться. Такие изменения могут коснуться и других отраслей, например, торговли. Сейчас в Европе наметилась тенденция, когда люди ходят в магазин, чтобы примереть одежду, но заказывают ее по интернету. А если появится возможность ее виртуально примереть?

- В свободное время чем увлекаетесь?

- Я занимаюсь пилатесом. Но это скорее не увлечение, а необходимость поддерживать свою костную систему. С семьей выхожу покататься на коньках. Вообще-то каких-то особых хобби у меня нет. Все интересы связаны с работой. Мне нравится работать.

- Как семья на это реагирует?

- В 2002 году, когда у меня был маленький инсультик, я достаточно резко поменял свои взгляды. Просто один мой хороший друг как-то сказал: "Тебе что важнее - четыре лишних венка у гроба или четыре лишних года жизни?" Я всерьез призадумался и решил, что четыре года жизни все же важнее. Сейчас я гораздо больше внимания уделяю семье, детям. Жизнь должна быть сбалансированной - работа, семья, увлечения.