Юлия Мицкевич. ГОМО-СОВЕТИКУС. Выйти из клозета

Источник материала:

Моя предыдущая статья в рубрике Мнение наделала немало шума и вызвала бурное обсуждение не только на форуме нашего сайта (побив все мыслимые и немыслимые рекорды по количеству комментариев), но и далеко за его пределами. Отдельные товарищи, именуемые себя известными политологами, посвятили цитированию и осмыслению моих высказываний несколько постов в своих блогах в ЖЖ. Безусловно, приятно, но суть не в этом. Тема гомосексуальности и отношения к ней, долгое время находившаяся в Беларуси почти под «грифом секретно», ожила и стала востребованной. Один из примеров — меня пригласила на Нетрадио умная и интересная ведущая Тома Лисицкая, чтобы поговорить о гомофобии и ответить на вопросы слушателей. Среди прочего меня (уже в который раз) спросили: зачем вам все это нужно?

Юлия Мицкевич. ЛГБТ-активистка. Феминистка. Журналистка. Ценит работу в "Белорусских новостях" за отсутствие неравенства в коллективе. Вопрос, заданный в 1979 году в своем эссе американской феминисткой бенгальского происхождения Гайятри Спивак «могут ли угнетенные говорить», стал основополагающим для многих исследователей в области гендерной теории. До сих пор нет однозначного ответа на него. Но одно неизменно: для того, чтобы «угнетенные» начали пытаться говорить и могли быть услышанными они должны стать видимыми. Для того, чтобы обсуждать и по возможности решать проблемы маргинальных (в социальном контексте) групп, будь то женщины, афроамериканцы, геи или евреи, для начала необходимо осознать, что они есть. Они существуют. Как самостоятельные единицы. Говоря о гомосексуалах, в данной связи используется термин каминг-аут (от англ. coming out — «раскрытие», «выход»), т.е. процесс становления видимыми, публичного заявления о своей «нетрадиционной» сексуальности. Выражение каминг-аут говорит само за себя, т.к. является сокращенным от устоявшегося выражения «coming out of the closet» — выйти из чулана.

Для того, чтобы каминг-аут стал массовым нужные определенные условия и социальные трансформации, через которые должно пройти общество. И без постоянного (медийного) говорения здесь не обойтись. В правоведении есть термин «представительство», который означает, что один человек может представлять интересы другого от его имени. В данном случае я как раз и являюсь тем самым представителем белорусского ЛГБТ-сообщества, публично говоря и защищая их интересы.

Моя преподавательница Елена Гапова, рефлексируя на вышеобозначенную в уже упоминавшейся статье тему, написала: «Можно ли упрекать людей за то, что они думают так, как характерно для отношений, в которых они живут?» Согласна с ней. Упрекать большинство белорусов в их гомофобии или негативном отношении к гомосексуальности нельзя.

Проблема в том, что сложно говорить и заявлять о правах меньшинства в стране, где не уважаются права большинства. Потому как нет у нас гражданского общества, где верховенство закона является неоспоримым, где СМИ контролируются людьми, а не государством, где тебя не может оскорбить или унизить чиновник только потому, что власть на его стороне, где невозможно посадить человека в тюрьму на 15 суток только за разговор на улице на роднай мове, «вражеской и непереводимой» для милиции.

Заметьте, президент Лукашенко любит повторять, что Беларусь — это государство для народа. А народ — понятие достаточно аморфное, расплывчатое, и у власти часто ассоциируется со словом толпа, или того хуже — «быдло». Ведь никто из «государственных мужей» не говорит о том, что Беларусь — это государство для человека, для личности, и что права этой самой личности ставятся во главу угла.

В той исторической парадигме и социальной системе, заложниками которых оказались белорусы, «выйти из клозета» и сделать каминг-аут в личностном плане, говоря словами классика: «каб людзьмі звацца» — это главная задача для большинства, а не только меньшинства сексуального. Печально, что те из беларуской «интеллектуальной элиты», кто посвятил «разгрому» моей статьи свои блоги и страницы на форуме не видят (или не хотят замечать) очевидных параллелей.