Ростки демократии

Источник материала:

Ростки демократии

Если бы определялся рейтинг созданных народным творчеством советских (или антисоветских) анекдотов, я бы отдал свой голос такому: "Посреди Красной площади стоит мужик и разбрасывает листы чистой бумаги. Его — ясное дело — под белы ручки и в милицию. — Ты че делаешь? — Листовки разбрасываю. — Какие листовки? На них же ничего не написано! — А что, кому-то еще непонятно?".
Кoнcтантин CКУPАТOВИЧ
В самом деле, все всем было понятно. И милиционерам, и гэбистам, и народу, который они пасли, и стукачам, которые им в этом помогали, и инакомыслящим, которые знали своих стукачей, входили в их нелегкое положение и даже выпивали порой вместе. Согласно при этом хаяли даже не советскую власть, а конкретных мерзавцев, засевших на всех уровнях. От месткома до Политбюро.

В Конституции было хорошо написано о народе, который есть источник высшей над всеми формы демократии. Или о руководящей роли партии, которая покоится не на силе оружия, а на силе убеждения. Поскольку она якобы знает научные законы развития, а народ якобы верит, что она знает. Но и без этого народ знал только одно, что вот этим "из Политбюро и месткома" принадлежит и вся полнота власти в стране. А главным инструментом власти и субъектом истории на самом деле являются не какие-то там депутаты и народные избранники, а разнородные органы. Без них ведь никуда. Регистрировать ребенка — органы, жаловаться на произвол — органы, попасть на престижную должность — органы. Что говорить, без них даже в Болгарию не съездишь, а если кого одолеет желание повидать Париж, чтобы после хоть и помереть, то для этого нужно задобрить такие высокие органы, про которые даже ночью жене не расскажешь.

Все все знали. И когда Высоцкий пел о просветительском опекунстве органов над кузнецом-ударником при поездке за рубеж, никому не требовалось никаких пояснений. Понимали с полуслова. Что опекуны, что опекаемые.

Не срасталось, как говорят нынешние молодые, только у главного по должности и по призванию идеолога мирового коммунизма Михаила Андреевича Суслова. Он искренне не понимал, почему равные ему по рангу товарищи-коммунисты не желают свою преданность идеалам проявлять в быту. А еще спят в президиумах, секретарш за коленки щупают, женам в их мещанских привычках потакают. И при этом на Маркса ссылаются — мол, как и он, мы человеки и ничто человеческое нам не чуждо. Пробовал перевоспитывать — не поддаются. Что уж о народе говорить...

А еще не срасталось у западных (особенно американских) советологов, которые специально приезжали в Москву, дабы увидеть, как сквозь брусчатку пробиваются ростки подлинной демократии. Они под это дело у конгресса даже большие гранты выбили, добросовестно сочинив теорию конвергенции. Согласно ей, противоречия двух систем со временем исчезнут и вопросы собственности на средства производства потеряют свою актуальность. В итоге партийные секретари превратятся в западных менеджеров, а западные менеджеры — в партийных товарищей.

Но, повторим, — не срослось. Как говаривал своему белорусскому коллеге видный российский политик новейшей волны, сам ставший персонажем многочисленных анекдотов: — товарищи отдельно, менеджеры отдельно. То есть пусть они приезжают, вред от них небольшой, а польза вполне ощутимая. Пусть наблюдают, как сквозь московский или минский асфальт пробиваются ростки демократии. С посадочным материалом трудностей нет. Семян много и все на разный курс. Есть бывшие и действующие министры, есть ректоры и студенты, есть и менеджеры, и партийные товарищи.

Что нам эти заезжие эксперты! У них ведь свои понятия. Они просты и незатейливы. Думают, что когда сажают, — это ущемление демократии. А когда выпускают — это ростки демократии пробиваются на свободу. И скоро дадут обильный урожай. Понятно, если сажать больше, то и выпускать можно больше. И задешево прослыть стремящимся к демократии.

Что ж тут непонятного? Например, газета публикует расшифровку беседы гэбиста и директора предприятия с работником, который сам захотел зарегистрироваться кандидатом в депутаты. Работника угрожают уволить и увольняют. И все знают: случай не единичный, а типичный. После увольнения, немного позже, когда эксперты подготовят отчеты грантодателям, нашего героя, скорее всего, посадят.

А потом выпустят, чтобы показать квелый росток новой демократии.