Первый белорусский Фауст Исидор Болотин

Источник материала:

У Исидора Болотина было немало амплуа и на сцене, и в жизни…

Бесспорно, кумиры необходимы всем и во все времена. Как нравственные ориентиры, как вдохновляющие образцы, согревающие душу сладкой мечтой… У Исидора Болотина (Израиля Болотного) было немало амплуа и на сцене, и в жизни. Но первым профессиональным тенором белорусской оперы, первым народным артистом БССР, первым артистом — депутатом Верховного Совета БССР, даже первым белорусским Фаустом он был все-таки не в первую очередь. Прежде всего он был кумиром. Воплощением того самого человеческого идеала, который каждый мечтает встретить в реальной жизни хотя бы единожды…

В большое искусство Болотин пришел в первые советские годы, когда тяга простых людей к сферам им прежде недоступным в силу социального происхождения, была очень высока. Когда казалось — возможно все, самые дерзкие мечты и помыслы могут быть реализованы. Судьба этого человека для многих была лишним подтверждением… Пожалуй, никому из других наших артистов не писали столько писем, сколько Болотину, и он — не поверите! — отвечал на каждое. Даже после смерти поклонники продолжали ему писать…

Вопрос жизни

"За всю мою долгую жизнь мне нечасто приходилось слышать в кругу любителей музыкального искусства, что они идут слушать не оперу вообще, а исполнителя конкретной партии в спектакле, — писал один из них в конце прошлого века. — Исидор Михайлович Болотин был одним из немногих, на кого шли специально… И ни разу мы, зрители, не были разочарованы…"

Текст письма, возможно, и банален. Если не принимать во внимание, что "артиста Болотина", которому оно было адресовано, к этому времени уже почти 40 лет не было на свете…

"Жизнь нужно прожить так, будто готовишься в кумиры", — прочла я недавно в одном из случайных блогов. Неплохая идея… Но Израиль Болотный — такое имя будущий солист национальной оперы получил при рождении — никогда не стремился выглядеть в глазах поклонников эдаким небожителем, не приукрашивал ни своего прошлого, ни настоящего… Впрочем, в любом случае, это труд напрасный — роль на подмостках истории никому по блату не достается, слишком большой конкурс.

"Хотите, чтобы я вспомнил детство, юность? Пожалуй, это будет очень скучно, — читаю стенограмму радиопередачи с участием Болотина накануне его 50-летия. — Честное слово, в моей жизни не было ничего необыкновенного… Мои ранние воспоминания — улица Бобруйска, идет колонна красноармейцев, поет-грохочет духовой оркестр… Я бегу рядом, а в голове только одна мысль — стану взрослым, буду музыкантом.

Еще в клуб нашего пожарного депо иногда приезжали на гастроли оперные коллективы — там я впервые услышал Онегина и Тоску… Попасть на эти спектакли было для меня вопросом жизни, ведь купить билет часто было не на что. И если мне это не удавалось, я заболевал буквально… А сколько раз проклинал себя, когда не мог запомнить все партии, которые услышал!"

Мечтал ли о сцене рабочий Бобруйского лесозавода? Определенно — иначе что заставило бы его, 20-летнего парня, разом зачеркнуть всю свою прежнюю жизнь и приехать в Минск поступать в недавно открывшийся Минский музыкальный техникум? Изрядная уверенность в правильности такого шага должна быть — наверняка. И она была. Не в последнюю очередь благодаря Евгению Тикоцкому, будущему знаменитому композитору, который тогда всего лишь руководил хоровым кружком рабочего клуба в Бобруйске.

"1 сентября 1927 года я приехал в Минск с маленьким чемоданчиком, — вспоминал позже Исидор Михайлович. — Был день МЮДа (Международный юношеский день. — Прим. автора). Я шел с вокзала, а по улицам лился бесконечный поток молодежных демонстраций, всюду пели, шутили… Я решил, что это хорошая примета — обязательно поступлю! Но когда увидел, сколько желающих сделать то же самое собралось возле дома № 45 по ул. Университетской (ныне Кирова), так растерялся, что был готов бросить все и бежать назад в свой родной Бобруйск!.. Вскоре и я предстал перед комиссией по приему в класс сольного пения. Не зная нот, отважился сам себе аккомпанировать, спел несколько песен из кинофильмов…"

И его приняли! Более того, заниматься с самородком из Бобруйска вызвался сам Антон Боначич, солист Большого театра, многолетний партнер Шаляпина, считавшийся одним из лучших теноров дореволюционной России. Он только что приехал в Минск, чтобы оценить перспективы создания профессиональной оперы в белорусской республике. Боначич и передал Болотину свою партию Звездочета в опере Римского-Корсакова "Золотой петушок". В той самой первой опере, которую представила публике Белорусская студия оперы и балета, созданная из первых же выпускников класса сольного пения. Первой опере будущего Национального академического театра оперы и балета… "И этот первый спектакль открывал я!" — горделиво написал на полях одной из записных книжек Исидор Болотин.

Дорогой Иосиф Михайлович

За 30 лет своей творческой биографии Болотин исполнил почти 60 партий лучшего мирового репертуара — Фауста, Вертера, Каварадосси, Ленского, Дубровского, Водемона… Но самое интересное сегодня — не рецензии на его спектакли (неизменно восторженные), а письма его слушателей, толстыми пачками хранящиеся в архивах.

"Дорогой наш Иосиф Михайлович! Благодарим за удовольствие! Слушая вас, забываешь о горе, разрухе, житейских невзгодах… Пусть счастье к нам вернется! Поклонницы вашего таланта Серова, Епифанова, Полякова, Талалайкина. 28.10.1946".


"24 августа. 1951 год. 12 часов.

В жизни человека иногда бывает так много тяжелого, что кажется, после этого надвинулись потемки, после этого не хочется жить дальше и ты даже готов переступить ту самую последнюю черту… Все это про меня. И вот минуты высшего духовного наслаждения, которое, как бальзам, облагораживает душу и возвращает к жизни. Благодарю вас! Давно я забыла о светлых минутах жизни и вдруг такая радость! Вы, наверное, очень счастливый человек? Желаю вам быть таким счастливым всегда… Услышать бы вас еще хоть раз в заключительной сцене "Фауста"! Этот миг незабываем…"

"И. М.  Пусть это будет униженье, но я хочу напомнить вам случай, после которого был потерян покой. Помните вы, как несколько дней тому назад был спектакль "Лакме" и в первом акте вам надо было уйти со сцены? Вы вошли в ту кулису, где, притаившись, сидела я. Вы меня обругали, что я там нахожусь и мешаю вам играть… А я была в восторге, что мне пришлось хоть одно мгновение быть рядом с великим артистом…"

По иронии судьбы на обороте последнего письма рукой Болотина буднично помечено: "Маше — отдать 6 руб., Галкину — 19 руб."… Как и многим другим, в послевоенные годы ему, народному артисту республики, также были знакомы и материальные затруднения, и болезни… Первый сердечный приступ случился у Исидора Михайловича, когда он узнал о судьбе родных в оккупированном немцами Бобруйске, — еще в ноябре 1941-го там было уничтожено 10 тысяч бобруйских евреев… Через 5 лет Болотин будет наблюдать за казнью палачей своей семьи в Минске. И снова — сердечный приступ… Видимо, чувствительное сердце не позволяло ему и оставить без внимания многочисленные письма, приходившие на его адрес.

"Многоуважаемый Исидор Михайлович! Очень просим вас дать концерт в ближайший выходной день, т.к. вечерние занятия не дают возможности послушать вас в другие дни. С приветом, студенты Белорусского государственного университета… 30 ноября 1945 года".

"Уважаемый товарищ Болотин! Я, участник самодеятельности Глубокского РДК, обращаюсь к вам, народному артисту БССР, с просьбой прислать мне серенаду для голоса и фортепиано из вашей оперы…"

"Сердечно благодарю вас за присланные фотографии, о которых я просил…", "Присланные вами ноты помогли нам организовать отличный концерт…", "Как здорово, что вы нашли время выступить у нас…"

Тут же — бесчисленные поздравления с Новым годом, с 1 Мая… Из Архангельска, Саратова, Варшавы, из Башкирии, Узбекистана, от фронтовиков и партизан, для которых Болотин пел в годы войны…

И еще одно письмо:

"Уважаемый Исидор Михайлович! Ветераны терапевтического отделения больницы лечсануправления передают вам свой пламенный физкультпривет и желают благополучного возвращения на любимую стезю искусства. Учитывая вашу любовь к футболу, мы уверены, что вскоре в 4-й поликлинике будет организована футбольная команда из сильнейших представителей отделения грудной хирургии, которая вызовет на соревнование наше (в прошлом ваше) отделение. Заранее заявляем, что мы вызов примем. А коль так, вам необходимо интенсивно укрепить здоровье, быть бодрым и веселым, ведь это главное для победы. Ветераны терапевтического отделения… 1.09.1961".

Матч не состоялся — через три месяца Болотина не стало…

Что стояло за его неповторимым обаянием? Годы упорного труда? Вряд ли.

Профессионализм, техническое совершенство способны вызвать восхищение, но не глубокое эмоциональное переживание. А пение Болотина заставляло сопереживать прежде всего на эмоциональном уровне, ведь у него было то, что не приобретается ни с опытом, ни с годами, — умение пропустить эмоцию, заложенную в музыке, через себя, сделать ее близкой и понятной всем. Ведь пел он сердцем…

Материалы для публикации предоставлены Белорусским государственным архивом-музеем литературы и искусства.

Первоисточник: Все новости за день
Теги: Минск