Источник материала:

Явление Мицкевича на Патриарших прудах

С Виктором Корбутом по стране и миру

«Величие Кремля! Артистичность Арбата! Изысканность Царицыно! А театры! А магазины!» — зазывает турфирма белорусов на экскурсию в Москву. Реклама манит как магнит. Однако Москва — не самый популярный город у белорусов, чтобы ехать туда гулять без дела. Российская столица — та сила, которая притягивает больше не туристов, а желающих заработать хорошие деньги, лучше устроиться в жизни.

В массовом сознании Москва — не то место, где отдыхают душой, там вкалывают. Однако нет в этой специфике столицы братской союзной державы ничего странного или нового. Так было всегда — точнее, последние двести лет уж точно. Лучшие люди Беларуси всегда стремились вырваться из своих родных местечек и деревень в большие города, которыми издревле считались Киев, Вильно, потом Варшава, затем к почетному списку присоединились Санкт–Петербург, Москва по праву метрополий — культурных, экономических, политических. Но сегодня наша метрополия — Минск. И отношения со старыми центрами притяжения выстраиваются по–новому.

Москва — знаковый город в истории Беларуси. Питер, впрочем, также. Отмечу лишь, что в начале ХХ века на берегах Невы обосновался второй по значимости после Вильно центр белорусского национального движения. В Санкт–Петербурге учились, работали Янка Купала (здесь вышли его первые книги), Бронислав Тарашкевич (тут он, по–видимому, начинал писать белорусскую грамматику, ставшую основой современного правописания). Петербург — важная точка в жизненном пути Адама Мицкевича, в масштабах истории — человека номер 1, данного миру Беларусью.

Но, оказывается, Мицкевич с конца 1825 по начало 1828 года (с отлучками в северную столицу) жил также и в Москве. Узнал я об этом случайно. Кажется, в Беларуси этот факт также не широко известен...

Как–то прогуливался по Третьему Риму, шел куда глаза глядели, глазел на диковинную архитектуру — и забрел на Патриаршие пруды, те самые, на берегу которых зачиналась история о Мастере и Маргарите великого Булгакова. Попал я не сразу к воде, а сперва — в стандартный московский двор, внутри которого, в свою очередь, оказался пруд (я не сразу понял, что Патриарший). Вот уж невидаль — такого в Минске не встретишь: где обычно детские площадки — тут озерцо. К тому же раньше мне представлялось, что Воланд явился не во дворе, а на берегу озера. Так что глаза долго свыкались с реальностью. В действительности Патриарший пруд по площади и виду напоминает искусственный бассейн вроде тех, что возле отелей на южных курортах.

Воланд передо мной, однако, не явился даже в виде скульптуры Жбанова. Разочарованный, я уже было собрался сматывать удочку поисков чуда. Но впереди виднелся стенд с огромным текстом. Нужно было изучить.

Кроме глубокой истории местности, в справке для туристов значилось, что до начала 90–х годов улица вдоль водоема называлась именем Адама Мицкевича, а нынче, как и до революции, именуется Большим Патриаршим переулком. Здесь и сегодня одно из многоэтажных зданий принадлежит главе Русской православной церкви.

Но мне хотелось знать уже не подробности топографии романа «Мастер и Маргарита», а что делал Мицкевич в Москве (на стенде указано, что поэт жил где–то по соседству) и почему маршрут по его следам не включен в туры по Москве, предлагаемые белорусам?

По возвращении домой я отправился в библиотеку и выведал кое–что любопытное. Например, современники свидетельствовали, что, прибыв в Москву, Мицкевич почти не знал русского языка, но через год говорил на нем совершенно свободно «и, что особенно трудно для поляка, говорил почти без акцента, не сбиваясь на свой родной выговор». Впрочем, важнее другое: вероятно, именно в Москве, раньше, чем в Польше, Мицкевича признали гением и предсказали великое будущее. Кто–то из московских современников нашего стихотворца тогда сказал: «Юный поэт сей заслуживает европейскую славу по его сильным, пламенным стихотворениям». В октябре 1826 года, к слову, также в Москве Мицкевич впервые встретился, затем и подружился с Пушкиным. Адаму ради знакомства с Александром пришлось отказаться от обеда с некой «очаровательной женщиной»...

Белорусская тропа в Москву протоптана давно — пора по ней уверенным шагом пройтись в XXI веке не только искателям заработка и карьеры, но и туристам. Нужно отметить на карте точки нашего присутствия в Москве — начиная с Мицкевича и завершая адресами тех соотечественников, которые строили и прославляли действительно великий город в советское и нынешнее, суверенное время. Чего стоит имя легендарного разведчика Алексея Ботяна, уроженца Воложинского района, спасшего в начале 1945 года исторический центр Кракова от разрушения. После войны Алексей Николаевич поселился и до сих пор живет в Москве, а в прошлом году был удостоен звания Герой России.

Нашим туристам рассказывают о Мицкевиче, Купале и Ботяне? Или Ленин с Третьяковым важнее? Некорректно ставлю вопрос — и сознательно. Естественно, важно все. Поэтому обращаюсь к господам турбизнесменам: подойдите к «заезженному», но так и остающемуся по сути отчужденным от белорусов городу с точки зрения наших национальных интересов. Сделайте Москву ближе и понятнее. Чтобы каждый белорус после посещения Тверской и Кремля, Патриарших и других связанных с соотечественниками мест вслед за Мицкевичем воскликнул: «Уехал из Москвы не без сожаления».

Автор публикации: Виктор КОРБУТ