Беларусь вчера. Операция «Буфет-ЧИК»

Источник материала:

«Белорусские новости» продолжают публикацию серии материалов, посвященных 90-й годовщине создания БССР, образованной 1 января 1919 года. Сегодня эта дата, вопреки историческим реалиям, считается точкой отсчета белорусской государственности… Опубликовано ранее:
Беларусь вчера. Подписанная территория
Беларусь вчера. Подписанная территория-2 Первый председатель Белорусской ЧК Виктор Яркин и его первая акция в Минске — Без боя взят М-ск?
— Без всякого.
— Слава Богу: кровь зря не проливали.
— Нет, пролили: Маркин вокзального буфетчика расстрелял.
— За что?
— За продажу водки.
Диалог в романе А.И. Гзовского «Александр Мясникьянц». 1919 г. Может ли быть вписан в историю органов госбезопасности Беларуси, допустим, начальник Минского губернского жандармского управления полковник Николай Филимонович Бабчинский? Полагаем, что может — точно так же, как и начальник тайной стражи древнего князя Всеслава Чародея.

Однако есть история профессии вообще, и есть история конкретной организации в конкретном государстве. Позиция современных летописцев органов государственной безопасности вполне понятна: коль служба государственная, то ее история соотносима с временем возникновения данного государства.

Существует объективная основа того, что отсчет времени белорусской государственности современной формации мы ведем с 1 января 1919 года. Соответственно биография спецслужбы республики — это и биография ССРБ-БССР. Да, отдельные чекистские структуры появлялись на территории Беларуси еще до 1 января 1919 года. Например, 22 января 1918 г. Минский Совет принял решение о создании отдела по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией (ЧК). На короткий срок (до начала германской оккупации Минска) руководителем отдела был назначен Людвиг Резауский (Щит и меч Отечества.— Мн., 2006). Однако называть Резауского «первым белорусским чекистом» не принято, ибо БССР тогда не существовала.

Кто же первый наш чекист?.. В официальном сборнике кратких биографий руководителей органов государственной безопасности Беларуси неизменно на первом месте публикуется жизнеописание председателя ЧК БССР Виктора Яркина.

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА Яркин Виктор Иванович родился 29.11(9.12) 1889 г. в д. Дьяковское Романов-Борисоглебского уезда (Тутаевского р-на) Ярославской губернии. Окончил Киндяковское народное училище (1901). Трудовую деятельность начал в 1902 г. учеником слесаря в вагоностроительной мастерской Путиловского завода, где проработал до 1907 г. В 1902-1905 гг. член организации анархистов-коммунистов. В 1907-1914 гг. работал подмастерьем повара в гостиницах Рыбинска, поваром в немецком ресторане Жоржа на Нижегородской ярмарке и в Берлине, поваром на российско-германском пароходе «Эммануил» и в ресторанах Петербурга.

В 1914-1915 гг. находился в ссылке в Ярославской губернии. С 1915 г. на Западном фронте, участвовал в боевых действиях в составе 10-й армии, в 1917 г. председатель военно-революционного комитета армии, с 1918 г. председатель Чрезвычайной комиссии Западной области в Смоленске. По словам жившего там Янки Купалы, был «вядомы ў Смаленску сваёй крывавай ненасытнасцю». С января 1919 г. председатель Чрезвычайной комиссии БССР, одновременно председатель Минского городского Совета. Под прозрачным псевдонимом Маркин выведен в полудокументальном романе Александра Гзовского «Александр Мясникьянц (В стране красных людоедов)».

Делегат I Всероссийского съезда Советов (1917), съезда Советов Западной обл. (1918), I Всебелорусского съезда Советов (1919), II Всесоюзного съезда Советов (1924). Участник I съезда КП(б)Б (1919), Объединительного съезда Коммунистической партии Литвы и Западной Белоруссии и КП(б)Б (1919), VIII съезда РКП(б) (1919). Член ЦБ КП(б)Б, ЦК КП(б) ЛиБ, ЦИК БССР и ЦИК Литовско-Белорусской ССР.

В мае 1919 г. откомандирован на чекистскую работу в Поволжье — начальник транспортной ЧК, председатель ЧК в Нижнем Новгороде. С 1921 г. в системе Народного комиссариата путей сообщения. В 1935-1937 гг. начальник службы пути Днепродвинского пароходства в Гомеле.

Арестован 26 февраля 1937 года (публикуемое здесь отрицательное заключение Истпарта о мемуарах Яркина датировано 20.02.1937). Выездной сессией Верховного суда СССР 28 октября 1937 г. приговорен по ст.ст. 58-8, 58-9 и 58-11 УК РСФСР к расстрелу. Приговор приведен в исполнение 29 октября 1937 г. в Минске. Реабилитирован определением Военной Коллегии Верховного суда СССР от 19 января 1967 г.

Осенью 2001 года доктор исторических наук Ростислав Петрович Платонов сказал мне так: — Трудно придется коллективу научно-исторического учреждения, которое, быть может, когда-нибудь соберется издавать мемуары Яркина.

— Почему?

— Потому, что в 1936 году Виктор Иванович на двухстах с лишним страницах сотворил кашу из «приблизительных» имен, дат и географических названий. Про политику вообще умолчим… К одной странице его текста историкам придется давать две страницы комментариев. Впрочем, многие свидетельства Яркина ценны как раз в силу их безыскусности… Белорусский Истпарт поставил крест на публикации этих мемуаров. Вот, читайте внутреннюю рецензию, датированную февралем 1937 года, — бывший директор Института истории партии при ЦК КПБ протянул мне три страницы машинописи.

Я пробежал глазами последние абзацы рецензии:

«Литературный стиль изложения весьма неграмотный, политически формулировки неряшливые, а в ряде случаев политически неграмотные.

ВЫВОДЫ:

1) Ряд эпизодов в воспоминаниях т. Яркина представляют значительный интерес при разработке вопросов истории КП(б)Б за 1918-1919 гг. и должны быть учтены работниками Истпарта, работающими над материалами этого периода.

2) Печатать и издавать воспоминания т. Яркина невозможно, так как а) некоторые моменты не могут быть приданы огласке; б) ряд фактов требуют основательной и длительной проверки; в) политические оценки и выводы сделаны без большевистской остроты, а иногда по существу неправильны.

3) Считал бы целесообразным уплатить т. Яркину за его работу согласно договора и сдать ее в Партархив как один из возможных источников для пользования научными работниками Истпарта при наличии других источников».

Нет уже в живых последнего директора Истпарта Ростислава Платонова, а мемуары В.И. Яркина «Борьба с контрреволюцией в Западной области и Белоруссии (1918-1919 гг.)» поныне не опубликованы… Я не ученый, а журналист, который не связан академическими планами и научной методологией. Беру на себя смелость воспроизвести с минимальными правками и некоторыми пояснениями фрагмент труда Виктора Яркина. Фактически это будет самостоятельная по сюжету глава, название которой предлагается такое:

Прибытие в БССР [Предшествующие страницы содержат сообщение о том, что в связи с революцией в Германии немецкие части собираются покинуть Минск. Военному комиссару Кривошеину и чекисту Яркину (о себе автор пишет в третьем лице) поручено следом за немцами войти в город.]

Аппарат оперативных работников с Интернациональным батальоном войск ЧК Западной области под моим личным руководством 23 декабря 1918 г. погрузился в вагоны на ст. Смоленск и отправился для занятия Минска. И 25 декабря 1918 года в 3 часа ночи 3 состава пассажирских вагонов [и] один товарный поезд прибыли на ст. Минск. Это прибыла в полном почти составе [будущая] Белорусская Чрезвычайная Комиссия.

От Смоленска до Минска путь не особенно был легким, ибо все же еще в некоторых местах, как Оршанского, а так и Борисовского уездов, имелись в наличии бандитские отряды белогвардейцев, которые делали налеты на железнодорожные составы. Поэтому по пути следования пришлось организовать разведочную часть, которая была расположена на двух дрезинах с ручными самодвижущими механизмами.

Одна дрезина шла под командой тов. Романова Родиона, вторая дяди Пети, и эти дрезины двигались, соблюдая между собою некоторую дистанцию. Одна головная шла как разведка, вторая же держала связь с головным пассажирским поездом, в котором следовал председатель ЧК тов. Яркин. Обе дрезины были вооружены пулеметами, и команды Интернационального отряда были одеты в белое одеяние по форме зимней разведки. Шума же дрезины не давали, так как на колесах были натянуты резиновые бандажи, которые достались в наследство от германских разведывательных частей. (Короче говоря, супер-спецназ с лучшим трофейным снаряжением! — С.К.)

Таким способом прошли Оршу, Борисов (оставлен немцами еще 2 декабря) и добрались благополучно без больших помех до Вингинштейнской, где к нам примкнули части из отряда тов. Кривошеина, которые председателю ЧК доставили сведения как располагаются в Минске германские части . Германское командование, производя эвакуацию своего военного имущества, также стремится забрать имущество, принадлежащее Советскому правительству, в числе которого в сведениях указывалось, что на Либаво-Роменском вокзале сконцентрировано больше сотни паровозов и большое количество вагонов и погруженного оборудования Минских железнодорожных мастерских.

По этому вопросу на станции Виншиштейской (В 1936 году ответственному работнику наркомата путей сообщения Яркину лень было протянуть руку за железнодорожным справочником и уточнить название станции близ Минска. На самом деле это Витгенштейнская — станция 4-го класса, на 665-й версте от Москвы между Жодино и Колодищами, ныне Смолевичи. — С.К.) в вагоне председателя Белорусской ЧК тов. Яркина было устроено совещание, на котором присутствовал председатель Оршанской пограничной ЧК тов. Ривин Лазарь Борисович и командный состав Интернационального батальона, и на этом совещании было принято решение, чтобы [ехать] в Минск, поскольку имелась полная возможность прибыть рано ночью с тем, чтобы к утру 25-го провести ряд уже оперативных мероприятий и также было решено во что бы то ни стало и даже, если потребуется германский частям дать бой, но ценное имущество, принадлежащее России, особенно паровозы, вагоны, оборудование ж. д. мастерских увозить не давать .

Было дано распоряжение имеющейся при поезде мотодрезине, которая находилась в распоряжении командира артиллерийского звена тов. Стромужевского, отправляться вперед идущих составов до самого Минска и по пути приготовить на всех станциях и разъездах стрелки с таким расчетом, чтобы путь был очищен, покуда не будут пропущены все эшелоны Чрезвычайной Комиссии. Только при этом условии можно было попасть затемно 25-го ночью в Минск . 

Виленский вокзал в Минске
И действительно наши наметки для форсирования прибытия в Минск оправдались, и все составы в 3 часа ночи прибыли на ст. Минск вполне благополучно. (Яркин не озаботился уточнением в мемуарах, на который из тогдашних двух минских вокзалов [Виленский — на месте нынешнего или Брестский — на месте станции Минск-Товарная] прибыл его эшелон. Вообще-то поезда московского направления приходили на Брестский вокзал, но есть догадка, что состав чекистов подогнали на Виленский, он же Либаво-Роменский. — С.К.)

При этом нужно сказать, что германское командование такого фронта (афронта?) от нас не ожидало, и их вооруженную охрану на станции очень удивило и даже, пожалуй, смутило, что они увидели регулярные, хорошо обмундированные и вооруженные подразделения Интернационального батальона Чрезвычайной Комиссии. Они увидели не только воинские части Советской страны, но увидели своих собственных родных братьев по национальности, сынов германского, австрийского и венгерского народов.

(Мысль наша о природе «интернациональных» отрядов, о всех этих «товарищах Максах» и «товарищах Лукачах» вот какая. Закончилась мировая война. Так отчего бы этим людям не действовать по схеме «Чемодан — вокзал — Венгрия [Австрия, Чехия, Латвия и т. д.]»?.. Почему они не занялись мирным обустройством собственного дома, а в качестве легионеров пошли к большевикам на ту работу, на которую трудно было призвать местных жителей?..)

Как только немного порассветало, была в город послана предварительная разведка под руководством секретаря Белорусской ЧК тов. Круминой, которая с несколькими подразделениями красноармейцев-германцев для выяснения положения в городе отправились в Минск, чтобы установить более точную ориентировку и связаться с Минской Партийной организацией, которая находилась в подполье, но тов. Круминой была дана явка и пароли, но покуда тов. Крумина пробиралась, она на своем пути занялась разоружением германских частей (Встает перед глазами героическая картина: чекистский спецназ в белых маскхалатах, с ручными пулеметами наперевес входит в Минск, где непонятно что происходит: вроде бы уже большевики, но все еще остаются кайзеровцы. Характерно, что командует этим отрядом почему-то женщина с «латышскоподобной» фамилией. — С.К.), так ей на пути около Кирхи встретился германский кавалерийский эскадрон, который находился в спешенном состоянии и поэтому наш великий стратег имел храбрость и мужество заняться разоружением этой кавалерийской части, и действительно в этот момент у германских частей было какое-то неопределенное рассеянное состояние, ибо как они только увидели перед собой своих же немцев, обращающихся к ним на их немецком родном языке, тов. Крумина немецким языком тоже очень хорошо владела, сразу же и вытаращив глаза, когда присутствующий вместе с тов. Круминой нач. штаба батальона тов. Мартон отдал команду на немецком языке для германского отряда «Смирно!» и требовал сдать немедленно оружие, то германские кавалеристы без всякого сопротивления его команде подчинились, а сама тов. Крумина занялась разоружением командного состава германской части и отобрала у всех офицеров револьверы, и кроме того после всей этой процедуры весь эскадрон под командой нашего германца Мартона и с конским составом был приведен на станцию, и кони были сданы в наш кавалерийский отряд тов. Красникова.

Часов в 7 утра к нам в вагон пришли представители Минского подпольного партийного комитета, которые с большой радостью встретили наше прибытие, а также посвятили нас в план подготовки к встрече прихода советских органов в гор. Минске. (Вот какой большой начальник Яркин! Не идет пока сам в город, а принимает местных в собственном салон-вагоне. Ну прямо товарищ Троцкий! — С.К.) В их мероприятия входила организация солидной демонстрации минских рабочих и населения для встречи прибывших как органа ЧК, а также и красноармейских отрядов под командованием товарища Кривошеина.

Во время наших разговоров с представителями Минского Партийного Комитета в вагон влетел как ошпаренный командир кавалерийского отряда Интернационального батальона тов. Красников, который сообщил, что местная контрреволюционная организация на станции организовала в массовом количестве продажу прибывшим красноармейским отрядам водки и что появились уже выпившие и тов. Красников просил указания и распоряжения тов. Чаркина (забавная опечатка 1936 года при воспроизведении фамилии Яркина. — С.К.) как с этим делом поступать.

Председателем Белорусской ЧК тов. Яркиным было дано распоряжение такого порядка. Немедленно установить личность организатора этой продажи и по выявлению виновного его немедленно арестовать и на месте тут же на станции расстрелять. А тов. Круминой было дано распоряжение составить приказ по гор. Минску и пригороду, чтобы в 24-часовой срок все владеющие торговыми винными лавками и складами должны находящиеся у них спиртные напитки независимо от их качества сдать в Чрезвычайную Комиссию во двор в доме, где поместилась ЧК на Губернаторской улице. Минут через 20 в вагон председателя ЧК был приведен буфетчик вокзала, которому был задан вопрос: кто ему позволил торговать вином в вокзале в то время, когда станция занята советскими частями?

В ответ на вопрос буфетчик ответил, что вино и вообще спиртные напитки, которые были обнаружены в помещении вокзала, ему лично не принадлежат, и что все это доставлено сегодня ночью из города виноторговцами Минска. Этим самым устанавливалось, что торговля вином имела совершенно ясно контрреволюционную цель для того, чтобы произвести дезорганизацию среди прибывших в Минск красноармейских частей и споить часть малосознательных красноармейцев, вызвав этим совершенно недопустительные эксцессы и этим дискредитировать прибывшие красноармейские части и особенно Интернациональный батальон ЧК в глазах минского населения, которое подготовило советским воинским частям радостную встречу.

(Непонятно тут главное. Несколькими страницами ранее Яркин хвастался выправкой своих бойцов, и естественным было бы думать, что для геройского рейда Смоленск — Минск отрядили самых лучших, самых дисциплинированных. Тогда почему они ведут себя на минском вокзале, словно команда алкоголиков, которую конвой вывел из зоны ЛТП на хозработы и случайно забыл возле винно-водочного магазина?) 

Тип старорежимного буфетчика. За что такого можно было покарать?.. Ну, разве только за то, что «осетрина второй свежести» и водка разбавленная. Да не смертью же!  
Но это у контрреволюционеров не вышло и не удалось, потому что сразу этот преступный замысел был пресечен в корне. Председателем Белорусской ЧК тов. Яркиным тут же было дано приказание командиру Интернационального отряда тов. Лукачу, чтобы он нарядил подразделение бойцов и тут же на вокзале около забора у ж. д. путей буфетчика Корзуна расстрелять для того, чтобы этим самым отбить охоту у всех, кто собирается этим путем дискредитировать советскую власть, и его труп некоторое время не убирать, чтобы наши классовые враги знали и видели, что Чрезвычайная Комиссия с этим злом будет расправляться самым решительным образом, и чтобы все те, кто еще будет пытаться теми или иными способами подрывать дисциплину среди прибывших частей Красной Армии в Минск и другие освобождаемые города в Белоруссии, тех постигнет та же участь, которой удостоился буфетчик Корзун, организовавший торговлю вином в момент прихода советских органов в город Минск.

25 декабря 1918 года был радостным праздником для трудящихся города Минска, которые, выйдя с развернутыми знаменами, приветствовали наше вступление в Минск.

И далее еще полсотни страниц в том же духе.

Странно в мемуарах Яркина следующее. Всегда считалось, что Красная Армия вошла в Минск 10 декабря 1918 года, и в тот же день образовался Минский губернский военно-революционный комитет. Да, между прочим, еще 3 декабря в помещении кинотеатра «Гигант» состоялось торжественное открытие Минского Совета — до появления Красной Армии удалось провести выборы в Совет, который должен был взять власть в городе с окончательным уходом немцев.

Или вот еще примета обновленной мирной жизни: 22 декабря был открыт Белорусский советский театр.

А товарищ Яркин всего этого, выходит, не знал и 25-го числа подкрался к Минску в белом маскхалате… Ура-а-а!

Были у нас три недели власти Советов, «но еще не БССР». В те дни прижившаяся в Смоленске команда будущего председателя ЦИК Белоруссии Александра Мясникова с опаской поглядывала на Минск: помнили собственный драп отсюда в феврале 1918-го…

«Делать» или «не делать» новую республику? Историки считают, что решение о создании БССР было принято 24 декабря 1918 года в Москве, а 25-го Сталин сообщил Мясникову: «ЦК партии решил по многим соображениям, о которых теперь говорить не приходится, согласиться с белорусскими товарищами на образование белорусского советского правительства. Вопрос этот решен и обсуждать уже не приходится».

Вот и погнали Яркина накануне в рейд, а смысл его миссии 25 декабря состоял в необходимости «окончательной» зачистки Минска накануне прибытия самого товарища Мясникова. И только 5 января 1919 года купейный поезд из Смоленска с высшими большевистскими чиновниками прибыл в столицу БССР.

Похоже, что Яркин «экстраполировал» события 10 декабря на собственный приезд в Минск 25 декабря. Наивная попытка переписать историю под себя…

Если бы ликвидация буфетчика Корзуна произошла в 00 часов 01 минуту 1 января 1919 года, то она вошла бы в историю как первая силовая акция органов госбезопасности БССР.

Но провел эту операцию первый председатель Белорусской ЧК за шесть дней до официального провозглашения БССР. И поэтому убийство несчастного Корзуна осталось на личном счету Яркина, на его совести.

Яркин реабилитирован. А Корзун?..

Сергей КРАПИВИН, еженедельник «Экспресс НОВОСТИ» — специально для «Белорусских новостей» Теги: Гомель, Минск