Голландия. Максимальное приближение. “Бреда” против “Хераклеса”, или Что курят в “eredivisie”?

Источник материала:

На одном из первых уроков голландского языка в родном инязе преподавательница показала нам известную в среде нидерландистов картинку-карикатуру. На переднем плане — похабного вида девица, одетая в традиционный голландский костюм с чепцом на голове. В руках — огромная банка с надписью “Heiniken”, с торчащими из нее деревянными сабо. В зубах у барышни — невероятных размеров самокрутка, которой она дымит с плохо скрываемым удовольствием. Вены на руке заклеены пластырем. На заднем плане — поля тюльпанов, теплицы и мельницы. Таким образом, неизвестный художник попытался собрать на одном полотне максимально стереотипный образ голландцев, который нарисуют вам в любом уголке мира. Не хватает разве что велосипеда.

Подданные ее величества королевы Беатрикс на такое узкое восприятие никогда не обижались. Более того, все эти исконно голландские атрибуты давно стали брендами, которыми шумно торгуют в бесчисленных сувенирных лавках. Да и по сути своей стереотипы эти соответствуют действительности лишь отчасти. Особенно травокурительный. По статистике лишь каждый седьмой голландец хотя бы раз в жизни пробовал марихуану. У немцев этот показатель куда выше — каждый четвертый. Еще бы: во время отпуска немцы устремляются в свободолюбивые Нидерланды. Голландцам же приходится тащиться в менее веселые, чем их тюльпановая родина, страны. В любой из них им непременно зададут десяток так надоевших вопросов. От “А правда, что в Голландии секс-меньшинства уже секс-большинства?” до “И как все-таки правильно: Кюйт или Кяут?” Они ответят на них с юмором и без раздражения. Терпимость — это тоже голландский бренд.

Самая спортивная нация

Нидерланды — страна невероятно преданная идеалам физической культуры. Удивительно, как местные жители добились этого без развешивания плакатов “За здаровы лад жыцця” и постоянных провозглашений собственной спортивности. Активный образ жизни для голландцев — привычка настолько старая, что о ее полезности они даже не вспоминают. Чего стоит хотя бы маниакальная тяга к передвижению на велосипеде. Благо инфраструктура соответствует: по велосипедным дорожкам можно без проблем изъездить всю страну. Красные полосы для велосипедистов неизменно дублируют и улицы всех нидерландских городов, и большие автострады. Причем частенько маршруты для “двухколесных друзей человека” по километражу короче, чем автомобильные.
Попробуйте приехать на амстердамский “Centraal Station” в пять часов утра. Посмотрите, как разъезжаются по домам ведущие ночной образ жизни обитатели столицы королевства. Вот покидает кабак небритый meneer (то есть “господин” по-голландски). Покачиваясь под воздействием нехороших злоупотреблений, он добирается до “стойла”, к которому прикован его велосипед, тратит уйму времени на попадание ключом в замок, с очевидным риском для здоровья взбирается на “железного коня” и неторопливо начинает движение, нетвердо держа руль. Выписывает забавные зигзаги (причем исключительно в пределах велодорожки!), то и дело свисая то на одну, то на другую сторону, но не прекращает своего виртуозного эквилибра.
Вот педалирует приличного вида барышня. Высокие каблуки, солидного вида пальто — а она туда же. И ведь не оттого, что денег на такси нет. Привычка. Вот из чрева питейного заведения появляется человек с гитарным футляром — зрительно не пустым. Неужели и этот на велосипед? Представьте себе: в правой руке здоровенный музинструмент, левая на руле — и вперед!
В седле сидят все: и крепкие старички, и умильные старушки, и презентабельные дяденьки, и красивые тетеньки, и дети всех возрастов. Их велосипеды вдумчиво доработаны для ежедневных нужд. Есть и чересседельная сумка для багажа, маленькое сиденье для ребенка, и (обязательно!) звонок и работающие фары. А можно встретить и подлинного фаната — на настоящем гоночном аппарате и в майке “Рабобанка” или “Квикстепа”. Интерес к велоспорту соответствующий. Огромная фотография какого-нибудь Цчемпиона мира по велокроссу на всю первую страницу — явный признак голландскоязычности издания.
Другая любимая забава голландцев — коньки. Стоит мелкому водоему или обводному каналу замерзнуть, как на его поверхности тут же образуется веселая компания конькобежцев, причем не только малолетних, но и взрослых. И чем дальше от Амстердама, тем их больше. Победитель ежегодного опроса газеты “De Telegraaf” на звание лучшего конькобежца года получает не меньше внимания, чем лауреат аналогичного футбольного опроса.

Футбол внутреннего потребления

Соккер как зрелище, пожалуй, имеет более твердый статус, нежели футбол как времяпрепровождение. И родной чемпионат — “eredivisie” — не только не остается в тени более рейтинговых европервенств, но и опережает их по популярности. Количество зрителей, посещающих матчи чемпионата Голландии, вот уже три сезона кряду поднимает планку национального рекорда. Топовые поединки вроде “Аякс” — ПСВ собирают внушительную — под три миллиона зрителей — телеаудиторию. Интерес к “eredivisie” в Голландии устойчив и в новом веке подвержен колебаниям разве что в сторону увеличения. Что объясняется кропотливой работой менеджмента лиги по привлечению болельщиков и на стадионы, и к телеэкранам.
При этом экспорт “eredivisie” к приоритетным задачам вроде как и не относится. Потому вдали от тюльпановых полей за смотрибельные держат разве что встречи лидеров. Сшибки “Бреды” с “Хераклесом”, а также прочими “херенвенами” чаще вызывают приступы остроумия, чем желание эти поединки наблюдать. Но это только за рубежом.
К слову, средняя посещаемость домашних матчей того же “Хераклеса” равняется невиданным для нас восьми тысячам. “Бреды” — шестнадцати. А “Херенвена” — и вовсе двадцати пяти!
Голландцы без ума от своей лиги. Рейтинги “eredivisie” не могут подорвать даже слабые выступления представителей Страны тюльпанов в еврокубках. Несмотря на любые континентальные катаклизмы, в следующий же за вылетом любимцев из “Европы” выходной зрители придут на стадион поболеть за своих нашкодивших кумиров. Видимо, это и есть любовь к футболу, замешанная на патриотизме. Которой нам так не хватает.
По государственным каналам можно посмотреть один-два поединка из каждого тура. Обычно с участием “Аякса” или ПСВ. Плюс обзоры всех матчей, также пользующиеся популярностью (в пиковые туры их аудитория составляет более двух с половиной миллионов). Самые ярые фаны становятся абонентами канала “Eredivisie live”, на котором можно увидеть все девять игр тура. Причем большинство — в прямом эфире. Для этого каждый тур аккуратно делится на части.
В качестве примера — последний из состоявшихся, 17-й. Пятничная программа включала один поединок — “Фейеноорд” — “Бреда”. В субботу можно было выбирать. В 18.45 по местному времени начиналась игра ПСВ — “Твенте”. С наложением — в 19.45 — стартовали менее рейтинговые встречи “Виллем II” — “Спарта” и “Хераклес” — “Граафсхап”. Те, кто все-таки выбрал эйндховенскую трансляцию, в 20.45 могли начинать смотреть ключевую сшибку аутсайдеров — “Витесса” и “Фолендама”. В воскресенье матчи шли в три запуска. В 12.30 — “Аякс” — “Ден Гааг”, через два часа — АЗ — НЕК и “Утрехт” — “Рода”, еще через два — северное дерби “Гронинген” — “Херенвен”. Качество картинки нареканий не вызывает: обязательным требованием каждого поединка является наличие минимум шести телекамер. Как и на Лиге чемпионов, при выходе из автобуса футболистов встречает оператор. А перед послематчевой пресс-конференцией главный тренер и один игрок из каждой команды должны дать флэш-интервью репортеру “Eredivisie live”. Отлынивать нельзя даже футболистам, провалившим игру. Если телевизионщики захотели пообщаться с автором автогола или удаленным, их желанию придется подчиниться.
Удобное расписание позволяет не только полностью отдаться хобби, но и стимулирует к путешествиям. Пользуясь небольшими масштабами Страны тюльпанов и совершенством железнодорожной системы, можно легко побывать как минимум на трех поединках каждого тура. К примеру, прокатиться по большому голландскому футбольному треугольнику Роттердам — Эйндховен — Амстердам. Проверено на себе.

Город без сердца

“На футбол? — маленький смуглолицый роттердамский кондуктор трамвая N 23 (наверное, индонезиец по происхождению) отрывает мне билетик и улыбается. — Я раньше каждые выходные ходил на “Фейеноорд”. Даже если смена выпадала. Выкручивался, менялся. Сейчас надоело. Когда нормально играть начнут, тогда снова и пойду!” “Больно нужны “Фейеноорду” такие “фанаты”. Так и скажи: я теперь за “Спарту”, — отчитывает кондуктора в открытую дверь грузная вагоновожатая. Тот обижается: “Ерунда! И вовсе я не за “Спарту”! Просто работать надо. Вот я сейчас выйду и с этим иностранцем пойду на “Де Кайп”. А ты продавай билеты!” “Ну спой же свою любимую песню: “Спарта”, “Спарта”, ты самый лучший клуб!” — не унимается вагоновожатая. Похоже, дразнить кондуктора доставляет ей удовольствие. “А вы правда за спартанцев?” — интересуюсь у женщины. “Конечно, за “Фейеноорд”. Как и большинство роттердамцев. На стадион, правда, хожу очень редко. Но мне не приходит в голову рассказывать пассажирам, что я великий фанат, а “Фейеноорд” сейчас такая банда лузеров, что глаза бы не смотрели”. “А долго мне еще ехать?” — пытаюсь успокоить транспортников сменой темы. “Сейчас переедем мост Эразма Роттердамского, а там совсем близко. Не бойтесь, не пропустите. Вы только гляньте, кто с вами едет. Это же 23-й. Выйдете там же, где все”. Поворачиваю голову от кабины в салон. Ошибиться с остановкой действительно трудно. Половина пассажиров — с шарфами “Фейеноорда”, половина — в ядовито-зеленых стюардских накидках. После остановки “Feyenoord Stadion” в только что наполовину заполненном салоне остаются два человека…
Из всех городов двенадцати соединенных провинций Роттердам — самый, пожалуй, неголландский. Маленькая деревушка, появившаяся на реке Ротте в десятом веке, за свою долгую историю была и главной гаванью могучей голландской Ост-Индской компании, и крупнейшим портом мира. А в годы Второй мировой — еще и стратегически важным пунктом. Что и сгубило старый Роттердам. 14 мая 1940 года Люфтваффе произвели налет на второй по величине город Нидерландов и сравняли его центр с землей. Довоенные постройки там теперь наперечет. Зато современным архитекторам вплоть до самых отвязных авангардистов после освобождения Нижних земель был дан огромный простор для творчества. Потому причудливых зданий и модерновых произведений монументального искусства в городе хватает.
К примеру, скульптурная композиция “Город без сердца”, посвященная трагедии того самого налета. А новое поколение может спокойно съесть хот-дог или олибол (мучное изделие вроде пончика в сахарной пудре) возле статуи трансформера из японского мультика!
Роттердам и этнически неголландский. По подсчетам социологов, около половины населения города составляют турки, марокканцы и выходцы из стран Карибского бассейна. Мусульман в городе около 25 процентов (отсюда еще один повод для продолжения извечной битвы с “еврейским” “Аяксом”). Иноземцы стекались в Роттердам всегда: в порту можно было легко найти работу, не требующую ни высокой степени образованности, ни особых навыков, ни серьезного знания языка. Сюда прибывало большинство кораблей с искавшими лучшей доли чужестранцами. И теперь Роттердам известен не только портом, но и высоким уровнем преступности.

Роттердамский народный клуб

Первым серьезным футбольным клубом в городе на Маасе был именно “Спарта” — некогда флагман голландского футбола. Она же стала первой профессиональной командой страны. Детище среднего класса, проживавшего на севере города, клуб культивировал не только футбол, но и крикет и легкую атлетику. “Фейеноорд” — команда из южного припортового района Роттердама — появился как ответ “спартанцам”. Своего пролетарского происхождения докеры никогда не стеснялись. Даже наоборот. И футбол их был такой же прямой и бескомпромиссный, как они сами. “Фейеноорд” становился неотъемлемой частью города медленно, но верно. И неискоренимо прописался в нем в тридцатых годах. Тогда во время мировой экономической депрессии власти города запустили программу борьбы с безработицей, значимой частью которой стала постройка стадиона для “народной команды”. Неудивительно, что простые работяги, собственными руками возведшие “Де Кайп”, считали и считают его вторым (а некоторые — даже первым) домом. И идут на него как на праздник, в любую погоду и при любом положении клуба в турнирной таблице.
В переводе с голландского “Де Кайп” означает “таз”, “ванночка”. Изнутри он действительно напоминает огромную блестящую лохань. В погожий день солнце, а на вечерних матчах свет прожекторов красиво отражаются от крытого стальными листами козырька. Снаружи арена украшена огромными растяжками, иллюстрирующими былые успехи клуба. Которые с нынешним 12-м местом в “eredivisie” совсем не стыкуются. Но 23-й трамвай продолжает подвозить людей к огромной арене. И совсем скоро группки по 20-30 человек с шарфами и флагами красно-бело-черной расцветки собираются у закрытых ворот своих секторов, дожидаясь их открытия. До начала матча — три часа…
“Про-хра-мас!” — еще через тридцать минут у арены появляются продавцы программок, громко, с ударением на первый слог каркающие рекламу своего товара. Большинство из них — пенсионеры. “Я всю жизнь болею за “Фейеноорд”. Абонемент на матчи всегда покупала. Сейчас на пенсии, дома делать особо нечего. Так что мне совершенно не в тягость поторговать программками перед “Де Кайп”. Да и денег немного можно заработать, — говорит Клара, у которой я покупаю за полтора евро официальную программу поединка. — Что бы ни говорили поклонники “Спарты”, но Роттердам — это город “Фейеноорда”. На “Кастеел” приходит от силы восемь тысяч. Для “Де Кайп” и сорок тысяч — не бог весть какая цифра. А уж когда все пятьдесят собираются — такая красота!”
В Роттердаме есть еще и “Экселсиор”, в прошлом сезоне вылетевший из “eredivisie”, а сейчас неплохо выступающий во втором дивизионе. Ранее являвшийся клубом-сателлитом “Фейеноорда”, он пользуется у поклонников “портовиков” заслуженным уважением. Ведь это из района Кралинген на “Де Кайп” переехали Андвеле Слори и Луиджи Брейнс — лидеры нынешнего “Фейеноорда”. Три профессиональные футбольные команды — такого нет ни в одном другом городе Голландии.
Вслед за распространителями программок обозначают свое присутствие и продавцы фейеноордовской атрибутики. Торгуют они из автовагончиков, в которых можно найти все: с десяток различных шарфов (с непременными розово-голубыми вариантами — для девушек), шапок, кепок, значков, кружек и прочей футбольной дребедени. Для людей серьезных — DVD со славной футбольной историей. Особой популярностью пользуется диск об Эрнсте Хаппеле — тренере, выигравшем с “Фейеноордом” Кубок чемпионов в 1970 году. Его фигура в Роттердаме свята — есть даже улица, названная в честь австрийского наставника.

Маас Доброй Надежды

Ворота открываются за два часа до стартового свистка. Примерно в это же время к “Marathontribune” причаливают шесть автобусов, пассажиры которых отчаянно скандируют: “Эн-А-Се!” Это поклонники “Бреды”, то есть NAC “Breda”, как полностью называется этот клуб — в Голландии в ходу именно аббревиатура. Их тут же провожают на изолированный для остальных гостевой сектор, где они продолжают распеваться. Их не много — около двухсот пятидесяти. Все зрители проходят body- check — тщательнейшую проверку на запрещенные предметы, которая содержит даже просьбу снять головной убор. Проблемы с “Het Legioen” — фанатской группировкой “Фейеноорда” — сделали работников стадиона чрезвычайно подозрительными. Оно и понятно: из-за “легионеров” “портовики” уже второй еврокубковый розыгрыш кряду получают серьезные штрафы. Поэтому роттердамские стюарды особенно бдительны. Их, к слову, на обычном матче около четырехсот. На “risicowedstrijden” — поединках повышенного риска — бывает и свыше шестисот. Плюс дополнительные полицейские расчеты.
Risicowedstrijden у каждого клуба разные. Для “Фейеноорда” это матчи против “Аякса”, ПСВ, “Ден Гаага” и “Спарты”. Фанаты ПСВ со спартанцами не на ножах, потому в Эйндховене лишь три “красных” поединка. У “ультрас” “Аякса” со второй роттердамской командой проблем тоже нет. Зато имеются — и серьезные — с “Утрехтом”.
Перед походом на стадион каждый болельщик должен ознакомиться с правилами поведения на арене, утвержденными Королевским нидерландским футбольным союзом. Они запрещают пронос на стадион напитков и продуктов питания, колюще-режущих предметов и оружия, а также пиротехники. Кроме того, клуб может ввести некоторые собственные ограничения. На амстердамскую “Арену”, например, нельзя входить со свистками, дудками и прочими предметами, издающими звуки, похожие на судейский свисток — чтобы не мешать футболистам. За все это предусмотрены штрафы до 450 евро и запреты на посещение поединков под эгидой КНФС.
В Роттердаме “дударей” на трибунах и так почти нет. Зато “петардистов” полно. В отличие от метателей фаеров, которых можно легко вычислить с помощью камер видеонаблюдения, выловить человека, бабахнувшего обычной петардой, гораздо сложнее. И “Het Legioen” будет отчаянно глушить “Бреду” громоподобными звуками. И при объявлении составов, когда в “старте” “желто-черных” обнаружатся экс-роттердамцы Лурлинг и Колкка. И когда Рауэлаара пробьет Бисесвар. И отмечая дубль героя встречи Фера.
Атмосфера на трибунах при этом фантастическая! “Фейеноорд” переживает едва ли не самую болезненную в своей истории смену поколений, пять человек основы находятся в лазарете, надежд на попадание в еврокубки нет уже к Новому году — но меньше сорока тысяч “Де Кайп” в нынешнем сезоне на поединках “eredivisie” еще не собирал! И “Het Legioen” по-прежнему забивает свою “Stadiontribune”. Пусть и с непременным для нынешнего сезона баннером “Кто угробил наш клуб?”. И чайки с Мааса все так же патрулируют небо в ярком свете прожекторов “Де Кайп”, пытаясь с высоты высмотреть в тинэйджерской “банде лузеров” Гертьяна Фербеека нового Гуллита или Кумана.
“Фанаты — все, что осталось у “Фейеноорда” от былых побед. Но это главное, чем может и должен гордиться любой клуб, — разговорился по дороге назад в трамвае немолодой болельщик. — Даже если мы вылетим из “eredivisie”, все равно буду ходить на “Де Кайп” каждый тур. Хотя бы ради того, чтобы прогорланить перед матчем всем стадионом клубный гимн “Hand in hand, kameraden!” (“Взявшись за руки, друзья!”). Пока поет стадион, надежда на лучшие времена никогда не умрет…”
(Окончание следует.)

ГОЛЛАНДЦЫ О БЕЛАРУСИ
Wie is Loekasjenko?
Беларусь — страна в мире не самая известная. Оно, может, и к лучшему: никто не выдумывает о ней небылиц, которые затем превращаются во вредные для восприятия стереотипы. Сокровенное о белорусах — про абыякавасць, бацьку и бульбу — знают разве что соседи. Чем дальше в Европу, тем больше затуманен образ нашей родины в головах чужестранцев. Частые путешествия по долгу службы и без оного приучили к невеликим познаниям западного человека о славянских землях. Потому могу с уверенностью констатировать: тревога некоторых политически озабоченных товарищей насчет негативного имиджа сильной и процветающей за кордоном сильно преувеличены. Имиджа нет вовсе — ни хорошего, ни плохого. Слово “Belarus” значит для большинства жителей не больше, чем любое другое, произнесенное на русском.
Голландцев частично выручает язык. По-нидерландски Беларусь именуется “Wit-Rusland” — то есть “Белая Россия”. Что верно направляет их в географическом смысле, но путает в политическом. Потому и ответы на вопрос журналиста “ПБ” “Что вы знаете о Беларуси?” были самые потешные. Но для голланцев в общем простительные — про них и не такое говорят. Нельзя не отметить одно: успехи белорусских спортсменов по сравнению с достижениями дипломатов гораздо более узнаваемы.
Ханс СХУНМАКЕР, болельщик “Аякса”:
“По-моему, Беларусь — это часть России, которая граничит с Польшей. Могу предположить, что там холодно. Ну и вообще все, как в России. Матрешки, водка, много снега…”
Клара БОССЕ, поклонница “Фейеноорда”:
“Про Беларусь почти ничего не знаю, но думаю, что там жизнь неплохая. По крайней мере нет никакой войны. Иначе бы показывали вовсю по телевизору. Ведь новости обычно рассказывают о проблемах. Если война, голод или эпидемия, то наверняка ждите с места событий прямых включений каждые полчаса. Как из Абхазии. Из Швейцарии репортажей гораздо меньше. Люди живут нормально, вот и новостей нет. Видимо, с Беларусью то же самое. Не могу припомнить, чтобы хоть раз в жизни слышала что-то о ней по телевизору или читала в журнале”.
Ян ВАН ХЕЛДЕР, фанат “Аякса”:
“Беларусь — это страна в Европе, расположенная рядом с Украиной, Польшей и Россией. Знаменитые белорусы? Нет, что-то не могу никого припомнить. Александр Глеб? Знаю, знаю: играл за “Арсенал”, а потом перешел в “Барселону”. А что, он разве белорус? Как-то не обращал внимания, кто этот полузащитник по национальности. Лукашенко? Нет, о таком ничего не слышал. Еще один футболист? Президент?! Ну, тоже неплохо. Теперь буду знать”.
Тоон ФЕРХАППЕН, поклонник ПСВ:
“Беларусь — область в России, расположенная рядом с Польшей. Больше сказать ничего не могу. Но не подумайте, что Беларусь на Западе не уважают. Просто стран очень много, и трудно знать о каждой. О большинстве стран мира я знаю лишь то, что они есть. Если провести опрос “Что вы знаете о Габоне?”, я смог бы сказать только то, что там наверняка живут темнокожие люди. А в Беларуси, видимо, европеоиды…”
Берт СЛИНГС, болельщик “Фейеноорда”:
“Где находится Беларусь, я не очень хорошо представляю. Наверное, рядом с Россией. Но знаю, что у вас очень сильные спортсмены. Особенно тяжелоатлеты и биатлонисты. И еще у вашего президента очень сложная фамилия — Саакашвили. Как не ваш? Грузинский? Ну, значит, белорусского не знаю. Но про спортсменов же я ничего не перепутал?”
Мэтт РАНИХАДЖО, болельщик “Аякса”:
“Знаю в Беларуси два города — Минск и Пинск. Дело в том, что переписываюсь по электронной почте с девушкой из Пинска. Пришлось провести в интернете небольшую разведку. А то некоторое время думал, что Минск и Пинск — один и тот же населенный пункт, просто называют по-разному. Но теперь разобрался. Минск — это столица, а Пинск — просто город. Больше, к сожалению, ничего не знаю. А девушка красивая…”
Яап ФЕНСТРА, болельщик АЗ:
“У белорусов много достижений в легкой атлетике. Конкретных фамилий, к сожалению, припомнить не могу. А в других видах спорта у ваших не очень получается. БАТЭ в Лиге чемпионов? А-а, ФК “Борисов”! Да, в нынешнем сезоне эта команда выступала в самом престижном еврокубке. Но я почему-то считал, что данный клуб из России. Просто на все группы внимания не хватает. Если бы с нашим ПСВ играли, тогда наверняка знал бы, что “Борисов” — из Беларуси. Честно говоря, даже после распада Советского Союза трудно воспринимать его бывшие части по отдельности. Для меня они что-то вроде провинций в Голландии. Все знают, что Марианне Тиммер, например, — из Нидерландов. А из какой провинции? Тут разве что земляки в курсе. Так и с новыми европейскими демократиями. Украина, Беларусь или Молдова — обычно не пытаюсь разбираться. Понимаю, что экс-СССР — и ладно”.