Татьяна Замировская. ШОУ-БИЗ. Давайте кого-нибудь откроем!

Источник материала:

  Татьяна Замировская. Больше десяти лет пишет про музыку и еще какую-то ерунду. Печатается в мертвых журналах «НАШ» и «КРОКОДИЛ» и живом журнале «ДОБЕРМАН». Является музыкальным обозреваталем «Белгазеты» и участником Деструктивной Секты Имени Первого Белорусского Мужского Глянца. Общеизвестно, что «Битлз» не стали бы «Битлз», если бы Брайан Эпстайн не обнаружил их в затхлом молодежном подвальчике под названием «Пещера», в которую он зашел то ли на почве депрессии, то ли и вовсе по ошибке. Из депрессий и ошибок, как правило, вырастают самые яркие музыкальные феномены.

Много ли таких историй в Беларуси — вопрос сложный. Вероятно, у нас нет таких продюсеров, которые бродят по подвальчикам в поисках нового музыкального открытия. Есть музыкальные журналисты, конечно. Но те музыкальные журналисты, от которых что-то зависит (исключительно потому, что они работают в читаемых изданиях), вряд ли пойдут в подвальчик — они поднимутся на шестой этаж, где проходит яркая гламурная презентация и звезды шоу-бизнеса поют то под полную, то под частичную фонограмму.

Собственно, выбегая с такого праздника жизни, мы с коллегой случайно обнаружили, что на первом этаже развлекательного комплекса, под крышей которого колосится белорусский шоу-бизнес, тоже что-то гремит. На двери висело объявление: в марте здесь будет концерт в честь группы Placebo. И список выступающих групп: все названия — сплошь незнакомые.

Мы обрадовались: наконец-то мы нашли место, где выступают Начинающие и Малоизвестные Белорусские Группы. «Здесь открываются таланты! — обрадовалась я, — Пожалуйста, давай кого-нибудь откроем!!!».

Заглянув за массивную железную дверь, мы обнаружили дивное и ностальгичное: полупустой зал, полудопитые бокалы с выдохшимся пивом, слоняющиеся по холлу подростки 15-18 лет, на небольшой сцене — какая-то юношеская рок-группа с тремя гитарами и саксофонистом подозрительно интеллигентного вида.

— Мы сегодня в первый раз на сцене! — доверительно сообщил гитарист.

Музыканты тут же начали играть восхитительную атональную чушь, наверняка вдохновленную работами Майка Пэттона, группы Primus и джаз-панковских музыкальных коллективов вроде Vialka. Время от времени гитарист, он же вокалист, выдавал в микрофон умопомрачительный ультразвуковой вой (пристуствовала ли там некая лирика, некий мессадж — мы не поняли, для успокоения решив, что вокальная партия наверняка интуитивна). Саксофонист играл неплохо. Бас-гитарист играл и вовсе замечательно. В общем, для первого концерта это звучало потрясающе здорово («Только они должны играть инструментальную музыку», — поморщилась я).

— Теперь мы сыграем не такую хард-коровую композицию! — пообещал вокалист и группа снова начала играть какой-то утяжеленный фрик-джаз.

— Боже, как изменился хард-кор со времен моей юности! — вскричала я коллеге. Мы бросились к подросткам, мрачно слоняющимся по залу, чтобы узнать, как называется этот коллектив. Никто не знал названия. «Они заканчиваются на «ама», это точно», — сообщил один молодой человек. «Да никто не знает! — сказал длинноволосый юноша с гитарой за спиной, выходя из зала, — Тут вообще много разных групп сегодня играло. Но вообще это, конечно, какой-то джаз». Слово «джаз» он произнес обвиняюще. Видимо, самое жуткое, что может сделать молодая группа — это явиться на хард-кор вечеринку и здорово всех оскорбить, начав валить со сцены джаз.

«Мы просто шли мимо, — признались мы, — Услышали эти прекрасные звуки и заглянули».

«Это хорошо, что вы раньше мимо не шли», — молодой человек философски кивнул на гитару, лежащую на своем плече.

Перед сценой, как маленький кузнечик, скакал худенький мальчик в обтягивающих джинсах. «Кусудама!» — сообщил он нам название группы. Видимо, он был ее единственный фанат или просто, например, родственник саксофониста. Мы записали название группы в блокноты, полученные в подарок на вечеринке, гремевшей на шестом этаже.

Как это происходит теперь? Как налажен информационный канал, смешивающий эту невнятную, никому не интересную (даже самим посетителям концертов!) маргинальную информацию со всеобщим информационным потоком, за которым стоят деньги, СМИ и то, что у нас называют «шоу-бизнесом», потому что здесь необходимо им что-нибудь называть? Раньше о концертах начинающих групп писали начинающие журналисты — в ту же «Музыкальную газету». Эти нелепые, неловкие, дурацкие репортажи смешивались на страницах газеты со взрослыми, увесистыми отчетами о концертах белорусских рок-звезд и официальными пресс-релизами белоруссских рекорд-лейблов. Куда об этом пишут начинающие журналисты теперь? На специальные интернет-порталы? В закрытые сетевые коммьюнити? Существует ли вообще какое-нибудь единое коммуникативное поле, в котором начинающие группы могут сосуществовать с акулами шоу-бизнеса? Подростки будут угрюмо хихикать над спускающимися с шестого этажа поп-звездами в норковых манто, а музыкальные журналисты будут заглядывать на концерты молодежных рок-групп исключительно из чувства здорового эпатажа и самоиронии: ну-ка, а есть ли для нас место во всем этом?

— Ты чувствуешь, что вы с ними уже совершенно разные поколения? — спросила я 23-летнюю коллегу, улыбчиво рассматривающую прыгающих под сценой подростков.

— Не знаю, но вот с теми, кто был на шестом этаже, мы стопроцентно совершенно разные, — ответила она.

Смысла открывать новые талантливые молодые группы больше нет. По-настоящему талантливые в любом случае станут знаменитыми: такие правила. Хотя так хочется поучаствовать в зарождении легенды (или, в конце концов, вспомнить те времена, когда о каждом малозаметном полуподвальном концертике хотелось писать в «Музыкальную газету», подробно расписывая каждый дебют: здесь гитара звучит так себе, а этим надо сменить барабанщика, а здесь лучше поработать над текстами). Но у каждого поколения свои летописцы, и с этим надо смириться.

Да, и еще. Вспомнилась прекрасная и показательная история. Как-то мы с одним известным андерграундным промоутером и одним известным звукорежиссером сидели во дворике недалеко от Филармонии — я пыталась взять у них интервью, они хохотали, нас кто-то фотографировал. Интервью получалось дурацким, потому что нам мешал грохот — на первом этаже одной из «хрущевок» репетировала какая-то рок-группа. Кое-как побеседовав, мы мстительно подошли к окну и прислушались к грохоту.

— Слушай, а они неплохо играют! — удивился промоутер.

— И стиль такой интересный: бас-гитара и барабаны, всё. Причем ритм-секция звучит офигенно! — обрадовалась я.

— Бас-гитарист вообще гений, — понял звукорежиссер.

— Слушайте, — сообразила я, — А давайте мы сейчас ввалимся к ним в квартиру — это ведь наверняка какая-то молодежная группа! И скажем — ребята, мы — культовый журналист, гениальный промоутер и знаменитый звукорежиссер — просто шли мимо! И услышали, как вы играете! И решили — мы вас ОТКРОЕМ и будем РАСКРУЧИВАТЬ!

— Точно! — обрадовался промоутер. — И откроем же! И будем раскручивать! Прикинь, как они офигеют! Какая красивая история будет!

Мы подтянулись на карнизе и заглянули в комнату.

Там репетировала группа Drum Ecstasy. Мы сразу узнали Чмыря. Он смотрел на нас, как на привидений.

У нас началась истерика. Конечно же, мы тут же убежали, сгорая от стыда.

«Господи, какой позор, какое самомнение. — вспоминали мы после, — Представьте себе — заходят к культовой гениальной группе Drum Ecstasy какая-то пишущая девочка, мальчик-промоутер и непонятный звукач — и говорят: мы вас будем раскручивать. Долбанный стыд! Даже представлять эту ситуацию не хочется!».

Слово «Кусудама» мы посмотрели в «Википедии», кстати: это камфарный шар. Мнения колумнистов могут не совпадать с мнением редакции. Приглашаем читателей обсуждать статьи на форуме, предлагать для участия в проекте новых авторов или собственные «Мнения».