Источник материала:

Не стерпелось, не слюбилось...

Опасаясь за жизнь матери, сын решился на убийство

Худенький парнишка стоял на лестнице в подъезде дома номер 14а по улице Уральской в Минске и курил. Он вдыхал едкий табачный дым, поднося сигарету ко рту буквально каждую секунду. Дрожь не утихала. Руки, майка, джинсы — все было в бурых пятнах. В голове пульсировало: «Я только что его убил. Он лежит там, на диване, истекая кровью. Ничего уже не исправить. Ничего». В хаосе этих мыслей звучал голос матери: «Рома, что ты наделал?!»

Можно ли было избежать этого страшного финала? Наверняка.

Троянский конь

Сергей Хатончик впервые появился в их доме около двух лет назад. Мужик простой. Подрабатывал на стройках, халтурил, брался за самые разные ремонтные работы в квартирах. Хотя специального образования у него не было, но работа в руках спорилась.

Все деньги, которые зарабатывал, приносил домой. По выходным, чего греха таить, выпивал. Но к своей новой даме сердца относился хорошо, порой даже признавался, что любит. К ее 13–летнему сыну Роме особенного подхода не искал, но смышленый парнишка, видя, что мать вполне довольна, принял нового жильца дружелюбно. Иногда обращался за советом.

Про себя Хатончик рассказывал нехотя: одинокий, женат не был, детьми не обзавелся. Однажды как–то обмолвился, что мать умерла, а отец повесился. Но вообще, очень злился, когда заходили такие личные разговоры, предпочитал не откровенничать и быстро замыкался в себе.

Месяца через четыре он устроился работать на одну из минских строек. Казалось бы, живи и радуйся, в дом стал приносить по 800 — 900 тысяч рублей. Но, увы. Когда появились деньги, он начал пить. Нередко являлся домой пьяным и со словами: «Мне надо «догнаться» — доставал из–за пазухи еще бутылку водки. Сначала так происходило несколько раз в неделю, затем — через день, а потом — почти ежедневно.

Когда начал прогуливать работу, такого «специалиста», конечно же, быстро уволили.

— Если денег совсем не было, а выпить жуть как хотелось, Хатончик отправлял свою сожительницу Татьяну сначала к соседям одолжить пятерку, а потом в магазин за бутылкой водки, — припоминает некоторые детали из рассказов свидетелей следователь прокуратуры Партизанского района Александр Кулаковский. — Случалось, они выпивали вместе.

А пьяный он всегда находил причину для недовольства. И недовольство свое выражал громко, не стесняясь в выражениях. Крушил мебель, бил стекла в квартире. Потом стал кидаться на Татьяну с кулаками. Доставалось ей прилично. Поначалу, получая тумаки, ходила и молча глотала слезы, пряча синяки. Мужик ведь. А они все такие...

Бьет — значит любит?

Похоже, именно так мыслила женщина. Побои ни разу не снимала, хотя до больницы рукой подать. Но позже терпение лопнуло: начала регулярно вызывать милицию. Однажды в предновогодний день милиционерам трижды (!) приходилось утихомиривать ее сожителя. Увозили в стельку пьяного дебошира в отделение, но очень скоро он возвращался, и все начиналось по новой.

А еще через несколько месяцев стал бить ее не только руками, начал хвататься то за нож, то за ножницы. Тогда она звала на помощь сына. Рома пытался вразумить агрессивного Хатончика по–хорошему: уговаривал, просил. Но чаще разговор срывался на крик. На всякий случай острые предметы мать с сыном начали прятать...

Когда Ромы дома не было, Татьяна звонила ему на мобильный, и парень со всех ног мчался домой. Вскоре уговоры перестали действовать на замутненное алкоголем сознание Хатончика, начались потасовки. Дракой это не назовешь: 35–летний работяга даже пьяным был сильнее 14–летнего подростка.

Ни следователь, ни государственный обвинитель, ни судья не услышали вразумительного ответа на один простой вопрос: почему Татьяна больше года терпела издевательства пьяного сожителя и не выставила его за дверь? Казалось, это был самый простой способ оградить и себя от постоянных побоев, и сына от перманентного страха, в котором он жил, опасаясь и за мать, и за себя.

— Ну какой–никакой, а все–таки мужик был в доме, — вспоминает нехитрое объяснение мойщицы посуды Татьяны Александр Николаевич. — Она говорила, что однажды решилась и отправила любовника на все четыре стороны. Через три дня тот вновь появился на пороге. Пожалела, простила, приняла обратно. И все вернулось на круги своя. Пьянки, ссоры, драки...

Как «счастье» до несчастья довело

Последние несколько месяцев Рома (на то время уже 15–летний учащийся машиностроительного колледжа) старался по вечерам бывать дома. Одну мать не хотел оставлять.

Однажды после занятий в колледже он выпил пива. Выпил немало — несколько литров. Была пятница. С приятелями они собирались пойти на школьную дискотеку. И уже подходили к школе, на часах было начало восьмого, как в кармане зазвонил мобильник:

— Рома, сынок, он снова пришел пьяный, спасай!

— Иду, — бросил в трубку парень. — Пацаны, ща сгоняю домой, проведу воспитательную беседу и вернусь.

Он знал, что мать не наедине с пьяным сожителем: уже пару месяцев с ними в квартире жил Ромин приятель Артем Шамуто. Но все равно торопился. И через пять минут юноша уже звонил в дверь.

Мать и Хатончик препирались на кухне, на столе стояла початая бутылка дешевого вина. Глядя на все это, парень лишь сквозь зубы бросил «привет» и пошел к себе в спальню, где за компьютером сидел Шамуто. Татьяна Петровна не заметила, как сын взял со стола брусок, которым точат ножи.

Усевшись на диване, Рома достал брусок и нож (его он прятал в комнате уже месяц), принялся неторопливо точить лезвие. Артем в наушниках был полностью погружен в виртуальный мир компьютерной игры, поэтому ничего не слышал и не видел. Не слышал, как через некоторое время в комнату пришел Хатончик и стал требовать, чтобы... и ему дали поиграть за компьютером. Не слышал, как Рома попросил того идти к себе. Не слышал, как они стали ссориться и оскорблять друг друга. Не видел, как на диване разгорелась борьба, как Рома схватил нож и стал бить им, куда попало... Услышал лишь вопль Татьяны Петровны: «Рома, что ты наделал?!»

Этот крик отрезвил и Рому. Только в ту секунду он еще не понимал, что ничего уже не исправить. Ничего.

Кстати

Учитывая все смягчающие обстоятельства — содействие следствию, положительные характеристики, ходатайства жильцов двух подъездов, которые с детства знали Рому как доброго, безотказного, дружелюбного, общительного парня, — за умышленное убийство суд назначил минимальное из возможных по этой статье наказаний: 6 лет лишения свободы.

Компетентный комментарий

Старший помощник прокурора Минска Сергей Балашев:

— Суд, как и следствие, не усмотрел, что обвиняемый, совершая преступление, находился в состоянии необходимой обороны. Во–первых, на его теле не было никаких следов, свидетельствующих о том, что погибший применял силу: душил или бил Романа. Во–вторых, количество нанесенных ранений (не менее 7), их характер и глубина говорят о наличии умысла на убийство. В–третьих, Хатончик был сильно пьян (в крови обнаружено без малого 4 (!) промилле алкоголя) и три человека, находившихся дома, вполне могли бы его утихомирить. В–четвертых, нож обвиняемый прятал целый месяц, а в тот вечер сел его точить...

Рисунок Олега КАРПОВИЧА, "СБ".

Автор публикации: Марина КУНЯВСКАЯ