Источник материала:

Воспоминания о самом ароматном кофе...

Минский гастроном у перекрестка улицы Ленина с Интернациональной, рядом с павильоном кафе «Пингвин», назывался в народе «Перцовкой».

Откуда взялось такое странное название? Перцем в магазине не торговали, да и настойки «Перцовка» я там не видел. Был там винно–водочный отдел, на полках которого любовно жались друг к дружке бутылки с крепкими напитками. И продавщиц, стоявших за прилавком, помню. У одной были короткие красные пальцы в крупных золотых кольцах, и мочки ее ушей сильно оттягивали тяжелые безобразные серьги из желтого металла. Звали ее Тася. Она знала в лицо всех своих постоянных клиентов, а пьяницы отвечали ей взаимностью и неуклюжими комплиментами...

Но этот отдел моим не был. Я обходил очередь, пробираясь туда, где трещала и гудела кофемолка, где коричневые камешки зерен превращались в пыль.

Я почти всегда выбирал кофе...

Те, кто предпочитал культовый портвейн «777» и водку, оставались при входе. Многих из них уже нет. Сегодня я наверняка знаю, что и три семерки могут дать перебор.

Горячий кофе можно выпить за стойкой, а можно и на улице, на свежем воздухе, на старой скамейке с вросшими в асфальт чугунными «лапами». Но это по желанию или как получится. Интереснее на улице, под липами. Можно курить и неторопливо потягивать кофе из граненого стакана, продолжать разговор, если пришел в «Перцовку» не один. По сторонам смотреть, со знакомыми, которые на кофе подтягиваются, здороваться. Можно и под аркой спрятаться, если дождь или снег...

Студенты консерватории со своими виолончелями в футлярах напоминают ангелов. Ангелы покупают беляши, драники, эклеры, кофе с молоком... Тяжелое это дело — тонким смычком по струнам водить. Уверен, что топором махать легче... А вот художники с холстами и планшетами, лохматые, бородатые. Они больше на демонов падших и отверженных похожи. Из «Перцовки» выходят с бутылками, мрачно усмехаясь. Компанию предлагают составить.

А в «Пингвине», которого сегодня нет, мороженое невероятного вкуса и цвета. Подавали его шариками в блестящих вазочках–розетках. Посыпали шоколадом, поливали сиропом клюквенным... Вкуснее не было и не бывает. Такое только в детстве случается... Я это мороженое однажды пробовал, а вот жена моя будущая со своей старшей сестрой все сорта перепробовала. Мне им теперь только завидовать остается.

А вот «Пингвин» 90–х годов мрачным вспоминается. С запахом хинной воды и дешевого одеколона... Время такое: вина и водки недокупиться. Когда очереди за вином длинные, темные и злые...

Однажды продавщица кофе молоть отказалась, а мы с другом Глобусом отстояли очередь. Собственно, только ради двойного кофе и пришли в «Перцовку». Сколько ни уговаривали, безрезультатно. Решили отомстить. Потребовали в кассе жалобную книгу. Пронумеровали странички, чтобы торговки нашу запись не уничтожили. Жалоба была в виде японского трехстрочия:

О, как печально

мухи летают по

вашему магазину.

Дата, фамилии, подписи — и все... Совсем короткий текст. На следующей неделе узнали, что гастроному санстанция выговор сделала, а потом и премию с продавцов сняли.

Нет сегодня легендарного «Пингвина». На его месте шикарный отель «Европа», а в бывшем гастрономе, где несколько мух летало, — японский ресторан суши. Вот и думай, как слово отзовется...

Кофе теперь можно выпить и в баре отеля. Сесть на мягкий кожаный диван рядом с роялем, закурить, сделать глоток и смотреть, как улетает–уплывает прозрачный дым.

36 лет прожил в Минске...

А только этой весной сделал открытие. Так вот, господа хорошие, не потому гастроном «Перцовкой» называли, что в нем перец иногда продавали, и не потому, что от случая к случаю «Перцовкой» торговали, как я считал. А потому, что жил в этом доме академик Владимир Николаевич Перцев. Тысячи раз на серую мемориальную доску рядом с дверью смотрел, а прочитал внимательно только в 2009 году.

Автор публикации: Владимир СТЕПАН