Казус Тихановской: как превратить "собачью площадку" в "Гайд-парк"?

Помните, как вся белорусская оппозиция дружно, в полном составе, отказывалась ходить на минскую площадь Бангалор? Аргумент был прост: там собачек выгуливают – так что, нам, таким отважным борцам с кровавым режимом ступать нашими заслуженными ногами по собачьим какашкам? Мы не пойдем! Мы будем стучать головой в закрытую дверь, пока не проломим ее!

Ну, стучались. Никакого другого места для выгула оппозиционеров власть лидерам политических партий не предлагала. А зачем? Ну, стукнетесь пару-тройку раз в эту самую дверь, ну, нарветесь на щиты и дубинки ОМОНа… 

Кто виноват? Кровавый режим? Да, полно, не такой уж он и кровавый – вонючий, да, раз уж до собачьих какашек опустился, но после похищений оппонентов на рубеже веков так сам испугался собственной кровавости, что ограничивается перебитыми носами журналистов. В остальном – ступайте и разговаривайте с избирателями на Бангалор. Там уж точно кровавости не будет.

Другое дело, что идти на Бангалор, чтобы встретиться с давно приевшимися лицами и выслушать известные всем лозунги, избирателю не хотелось. Исчез внутренний стимул к походу на собачью площадку. А другого Гайд-парка никто ему не предлагал. 

А чего, собственно, ждать от кровавого режима? Как сказал недавно мудрый Артем Шрайбман, может, вам еще и пособие в виде брошюрки, как повалить режим за три недели? Так не будет этого. Используйте все открывающиеся форточки.

Вот, очередная форточка – очередная электоральная кампания под названием «президентские выборы». Ни у кого нет сомнений в том, что реально выборы в Беларуси отсутствуют. Все отдают себе отчет: и Лукашенко участвует, и Ермошина объявляет результат. 

Но площадь Бангалор заполнена народом. Никто из оппозиционеров до сих пор не сумел добиться такой явки своих сторонников. Да, это не 97% взрослого населения города-героя Минск. Но уже очевидно, что никто из пришедших не боится ни тех собачьих какашек, которые остались после утренней прогулки братьев наших меньших, ни тех, которыми забросают позже их с двух сторон читатели эмигрантских факсов и участники клуба так называемых редакторов. 

Людям просто дали надежду. Они увидели, что кандидат (или кандидатка – простите за неиспользование феминитива) может говорить на человеческом языке, испытывая простые человеческие чувства. Те же, что испытывают они сами. И поддержать умную, сильную – и одновременно слабую – женщину они и пришли.

Так Светлана Тихановская превратила собачью площадку в Гайд-парк, отвоевав для всех нас клочок демократии. Клочок земли, не площадь, а площадку. Площадь – это Октябрьская или Независимости, на худой конец – Свободы. Но туда приходили, уже зная результат. А здесь – выразить сочувствие. Проявить чувства.

Посвятив на днях очередное заседание «клуба редакторов» делу Виктора Бабарико, белорусское телевидение неожиданно для себя обратило наше внимание на одну закономерность. Цитирую по информации агентства БелТА:

«Как кто-то интересно сказал: наверное, у сторонников Бабарико сформировался определенный "стокгольмский синдром". Возникает ощущение, что им главное не знать правду, а сочувствовать», – в свою очередь отметил руководитель телеканала ОНТ Марат Марков.

Вы знаете, а ведь он сказал почти правду. Ну, по крайней мере, не совсем солгал. Никто ведь не считает банкиров людьми безгрешными. И, думаю, не начнись президентская кампания, возбужденное дело «Белгазпромбанка» оставило бы большинство телезрителей просто равнодушными: ну, пошли очередные разборки среди богатых людей. Так сколько их – этих разборок? Всем не посочувствуешь.

А вот Бабарико – сочувствуют. Втюрину – нет. Бабарико – да. В коррумпированность Втюрина верят, в коррумпированность Бабарико – нет (кое-кто, наверное, верит, но на Бангалор пришли как раз не из их числа).

Наверное, потому, что Бабарико сочувствовал сам. В то время, когда другой соискатель президентского мандата обвинял белорусов в том, что они умирают от осложнений, вызванных коронавирусом, "жирующий" банкир выделял деньги (которые, наверное, мог бы украсть) для покупки медикаментов и антисептиков, а его сынок (вот ведь, прости господи, мажор!) на краудфандинговой платформе собирал пожертвования для поддержки врачей. 

И белорусской культуре они старались помогать. Государство на аукционах картины не покупало – а они покупали, ввозили, зная при этом, что вывезти их не удастся ни при каких условиях. Пожалели, что нет в Беларуси ни одной работы Шагала или Сутина, – и привезли. Насовсем.

Это – самое известное. То, что делалось на их деньги. Потому что все, что делало государство, делалось на наши деньги, а не на личные сбережения семейства Лукашенко. Сутин – не грузовик с арбузами. Немного дороже будет.

И то же – с Тихановской. Государство все это время отнимало у белорусских женщин братьев, мужей, отцов, сыновей. Не сделав ничего, чтобы защитить их от коронавируса, упрекало их в том, что осмелились умереть. Грозило отнять детей у оппозиционеров. Лишало права переписки (почта плохо работает) и свиданий (места для встречи с адвокатом нет). Бесконечными судами продлевало сроки заключения.

И пришедшие на встречу с Тихановской люди – это те, кто поставил себя на место женщины, у которой отняли мужа, и матери, у детей которой отняли отца. Они пришли выразить ей сочувствие.

Не смейтесь, господа редакторы! У нас хороший народ. Именно потому, что умеет сочувствовать.

А ворюги… А «ворюги», как писал классик, «мне милей, чем кровопийцы». Простите за цитату, но Бабарико мне симпатичней Втюрина, приходившего полюбоваться заключенными оппозиционерами. 

Впрочем, если кто-то считает иначе, придите в следующий раз на «собачью площадку» и скажите об этом избирателям Тихановской. 

Не с экрана. Лично.